И от «генеральского» номера ключи увозили?
И увозили, и теряли-с. Последний раз неделю назад примерно. Но тогда я за дубликат не платил с постояльца деньги стребовал, потому как его вина.
А как фамилия того постояльца, можешь сказать?
Так господин Кречмер, об котором вы давеча изволили спрашивать. Они неделю назад тоже приезжали-с.
Глава 3
Первопрестольная
Поезд прибыл в Первопрестольную в половине седьмого утра. Отмахнувшись от налетевших гостиничных комиссионеров, Кунцевич, поторговавшись с извозчиком и спустив назначенную «ванькой» цену за проезд с рубля до полтинника, велел везти себя на Большую Лубянку, в меблированные комнаты «Империал», располагавшиеся в доме страхового общества «Россия». В этих меблирашках он останавливался всякий раз, приезжая в Москву. Расположившись в чистеньком номере с минимальным набором мебели, титулярный советник умылся, отказался от предложенного коридорным чая и, выйдя на улицу, направился на соседнюю Мясницкую, где выпил кофе с пирожными в пользующемся большой популярностью у знатоков кафе Виноградова. Посмотрев на часы, Мечислав Николаевич решил прогуляться до Охотного ряда, чтобы оттуда добраться до Гнездниковского на недавно появившемся в старой столице новом средстве передвижения электрическом трамвае, которого Петербург еще не знал. Вскоре к остановочному павильону подкатил, звеня на все лады, трамвай 1, следовавший до Петровского парка. Мечислав Николаевич отдал кондуктору пятачок и через десять минут вышел у Страстного монастыря. Он пересек шумную Тверскую и по бульвару дошел до дома градоначальника, в котором располагалось нужное чиновнику учреждение Адресный стол. Титулярный советник, воспользовавшись казенным пером и чернилами, заполнил два запросных бланка, подумал немного и заполнил третий. Отдав миловидной барышне гривенник и отказавшись от копейки сдачи, сыщик, обождав на скамейке двадцать минут, получил три адресных справки. Из них следовало, что никто из интересовавших его лиц прописанным в Москве не значится. Покойница выписалась из собственного дома в Криво-Рыбном проулке за два дня до своей смерти, а вот господин Карл Иванович Кречмер в Москве никогда жительства не имел. Третий персонаж, сведения о прописке которого Кунцевич запросил на всякий случай, в столице ранее проживал, но выписался заграницу на следующий день после отъезда в Муром госпожи Кошельковой, то есть накануне ее убийства. Очевидно, постоянным жителем Первопрестольной чухонец не был, потому как прописан в Москве был только месяц и жил все это время в меблированных комнатах «Фальц-Фейн». Располагались они, в отличие от дома Кошельковой, совсем рядом, на Тверской, поэтому первым делом Мечислав Николаевич решил заглянуть туда.
Номерочек желаете? служитель оглядел Кунцевича с ног до головы и вынес по результатам осмотра вердикт. Полторарублевые есть во втором этаже. С прислугой и двумя самоварами в день. У нас электрическое освещение-с!
Благодарю, но номер мне не нужен. Я разыскиваю своего знакомого господина Рютенена. Он мне написал, что у вас стоит.
Стояли-с, цельный месяц стояли-с. Но съехали, дня четыре уж как.
Ах, как жаль! А у меня к нему важное дело. Не говорил он, куда уезжает? Может быть, приказал почту куда-нибудь пересылать?
Приказали-с, а как же! В Финляндию, в Выборг, в главный почтамт. Прямо сейчас собирался письмо туда направить, утром пришло. Дня через два ваш приятель его и получит.
Кунцевич несколько секунд не мигая глядел на портье, о чем-то глубоко задумавшись, опомнился и сказал:
Не приятель он мне вовсе, а даже и наоборот. Жена моя к нему сбежала. Может, навещала его, может, видели? Эдакая блондинка, высокая, такая, знаете ли, худощавая, но с грудью, Мечислав Николаевич руками показал размеры груди, и глаза, глаза зеленые. Натальей Романовной кличут.
Портье посмотрел на него с едва заметной ухмылкой и ничего не ответил. Сыщик суетливо полез в карман пиджака, достал оттуда бумажник и положил на стойку зеленую, под цвет глаз разыскиваемой, ассигнацию. Бумажка тут же растворилась в воздухе.
Не навещали-с, а буквально жили совместно. Мадам и из номера-то, почитай, не выходила.
Как?! Боже мой! титулярный советник схватился за сердце. Ах она тварь! Я же все для нее Предательница! Скажите, а уехали, уехали они вместе?
Нет-с, сначала барыня, потом Густав Альбертович.
Я так и думал. Тогда тогда письмо, которое вы получили, из Мурома, ведь так?
Служитель кивнул головой.
Не могли бы вы мне его отдать? Я намереваюсь затеять процесс, и это письмо мне весьма поможет в разводе.
Никак не можем-с, тайна переписки, ответил портье, но как-то нерешительно, с сомнением в голосе.
Ну отдайте, отдайте, пожалуйста! Оно же не заказное, вы же за него не расписывались, и отвечать вам за него не придется. Мало ли куда оно могло деться? А я вам дам десять рублей.
Давайте пятнадцать, и письмо ваше.
Мечислав Николаевич расплатился, положил письмо в карман и собрался было уходить, но служащий его остановил:
Кстати, а Густавом Альбертовичем уже интересовались.
Кто? Когда?
Портье заявил уже безо всяких экивоков:
До двух красненьких добавьте, расскажу.
Кунцевич вытащил из бумажника две рублевых бумажки.
Вчера, прямо об эту пору, тоже приходил один барин, и так же, как и вы, сказал, что ищет господина Рютенена, ну я ему про Выборг и сообщил. Супружницей вашей он не интересовался.
А как он выглядел?
Высокий брюнет, с усами, такими, знаете ли, хорошими усами, примерно как у вас.
Мечислав Николаевич вышел на Тверскую, дошел до ближайшего трактира, заказал плотный завтрак, ножом для рыбы разрезал конверт, достал лист бумаги и углубился в чтение.
«Здравствуй, милый! Доехала благополучно, поселилась в гостинице, и, видимо, надолго, по словам аборигенов, здешние дороги в ужасном состоянии, так что до имения можно добраться разве что верхом, а ты можешь представить меня верхом на лошади? Не можешь? Вот и я не могу. Сижу в номере и просижу, наверное, еще с неделю.
Милый, мне страшно! Мне кажется, что они узнали, где я, и вот-вот явятся. Умом я понимаю, что ты был прав, что нам надобно было разделиться, что про Муром никто не знает, что бояться мне нечего, что их всех скоро переловят и перевешают, но Сердце мне говорит, что ты меня бросил. Да, милый, именно бросил! Оставил одну в ту пору, когда они меня ищут и вот-вот найдут! Сейчас, когда я осталась наедине с собой, когда ты не можешь своими сладкими речами переубедить меня, я все больше и больше убеждаюсь, что ты поступил так, как порядочный мужчина поступать не должен Но это же не так, правда? А если не так, приезжай ко мне, умоляю! Мне страшно, я не могу сидеть в четырех стенах одна, особенно в темноте. Приезжай, приезжай поскорее, не то я найду того, кто поможет мне справиться со страхом. Целую, твоя (пока только твоя) Натали».
Кунцевич сложил письмо и задумался. «Выходит, она меня к себе пустила в качестве сторожевого пса, что ли. Нет, ну какую-то симпатию она все равно должна была испытывать Тьфу ты! Не об этом надо думать, не об этом! Какие-то люди искали Кошелькову. Очевидно, что это лица, которые не в ладах с законом, поскольку их самих ищут власти, и как найдут, так перевешают Сначала искали Кошелькову, потом явились к адвокату» Титулярный советник бросил на стол полтинник и быстрым шагом направился к выходу.
Телефонная станция помещалась на Мясницкой, трехминутный не срочный разговор с Петербургом стоил полтора рубля, срочный четыре с полтиной. Титулярный советник знал, что толку от разговора будет мало, но все-таки достал из портмоне синенькую бумажку. «Четвертной я уже из своих на эти розыски потратил, не считая гостиницы и трамвайных билетов. И зачем, спрашивается?»