Артем поручил полицейскому следователю составление протокола осмотра места происшествия. Девушка проявила явное неудовольствие (что было неудивительно, преступление, очевидно, не относилось к полицейской подследственности4), но в открытую конфронтацию с более опытным и наделенным большими полномочиями Роговым вступать не стала. Сам же Артем, дав пару поручений в стиле «ну ты и сам все знаешь» оперу, уселся в машину и с удовлетворением открыл термос с кофе, попутно наблюдая в открытые ворота гаража, как миловидная, хоть и чуть полноватая блондинка-эксперт в непонятной бесформенной одежде пытается изъять биологический материал с частично обгоревшего трупа и окружения.
***
В гараже и возле него, несмотря на моросящий дождь, стоял сладковато-пряный запах, от которого у Остапа закружилась голова. Такого оперативник не видел никогда, несмотря на то, что повидал он за карьеру в полиции, ой как не мало. Чтобы не смотреть на эту концентрированную жесть, он решил приступить к работе и, получив пару невнятных указаний от следователя следственного комитета, отправился в будку охраны гаражного кооператива. Внутри стоял застоявшийся запах перегара и пота, а полупьяный немолодой охранник ничего особо пояснить не мог. Спал, ничего не слышал, ничего не видел, ни шума, ни борьбы. В семь утра проснулся, вышел, почувствовал запах гари во время обхода, заметил открытые ворота, увидел труп, вызвал пожарных. Работал охранник вахтой в пятнадцать суток и получал символическую по меркам, разумеется Москвы, прибавку, в виде пятнадцати тысяч рублей к пенсии. Никаких регламентов по охране у него не было, соответственно, и взятки с него были гладки. Однако, несмотря на ожидаемые «ничего не видел и ничего не знаю», кое-какую информацию Остап для себя подцепил.
«показания даю добровольно, давление на меня не оказывается, об ответственности по статье триста шесть Уголовного кодекса Российской Федерации предупрежден»
По старой традиции Остап сразу достал протокол допроса. Он понимал, что дело еще не возбуждено, но отдавал себе отчет, что без его возбуждения не обойдется, соответственно сбор объяснения, не имеющего процессуальной силы пустая трата времени, а вот допрос был бы уже чем-то. Даже если следователя не устроит его качество, протоколы следственных действий на первоначальном этапе расследования едва ли не самое важное в работе и нужны хотя бы на селекторах для отчета перед руководством.
«..имени погибшей, я назвать не могу, однако, знаю, что она была бездомной, ее приютил хозяин гаража Вернер Андрей Михайлович «из жалости» около полугода назад и разрешил жить в гараже.. Вернер является владельцем гаража за номером охарактеризовать его никак не могу, общался с ним всего один раз Знаю его мобильный телефон, поскольку обладаю списком телефонов всех владельцев гаражей Камеры на территории гаражного кооператива на запись не работают, а в монитор я ничего подозрительного не видел»
«А когда они работали, когда было нужно?», грустно подумал про себя Остап.
« про врагов и неприязненные отношения погибшей ничего не знаю, относительно рода ее занятий пояснить ничего не могу»
Остап от руки дописал протокол допроса и отправился дальше. Он пробовал позвонить Вернеру с целью получения комментария по факту убийства женщины в его гараже, но по набираемому номеру никто не отвечал. Остап, поймав одного из зевак-хозяев соседних гаражей, узнал второй номер Вернера, но и по звонку туда, он слышал лишь металлический голос женщины, о том, что абонент находится вне зоны действия сети.
Затем Остап вызвал на место происшествия директора гаражного кооператива для формального допроса по факту совершенного преступления. Тот, к слову, приехал довольно быстро и без каких-либо проблем согласился на дачу показаний, правда никакой информацией он не обладал вообще и лишь рассеянно пожимал плечами, отвечая на большинство вопросов.
Проведя необходимые мероприятия, связанные с прозвоном местности, для последующего запроса билинга5, Остап прошел весь предполагаемый маршрут жертвы, но у жилого массива, расположенного через пустырь от гаражного кооператива следы женщины в голове оперативника терялись. Она могла идти и от жилых домов, и от метро, до которого было минут двадцать пешком, да хоть из паркового массива, расположенного неподалеку. Найти в масштабах гигантского всепожирающего города следы маленького человека крайне трудно. Далее, Остап пешком вернулся на место происшествия и, не желая сдаваться, прошел ко входу в гараж. Его бывшая пассия, а по совместительству эксперт-криминалист Олеся отрешенно копошилась в гараже. Помимо нее там также находилась молодая, устроившаяся работать лишь в сентябре после института, следователь Алина, и с отсутствующим видом писала протокол. Ему искренне было жаль девчонок, те взвалили на себя огромную ношу, и картина, которая предстала перед ними сегодня, бесследно для психики и мироощущения пройти не могла, Он, зная, на сколько ревностно эксперты реагируют на нарушение обстановки преступления, и насколько раздражительно Олеся реагирует на него после расставания, как вкопанный встал у дверей. Его глаза уперлись в старую грязную спортивную сумку с бурыми подтеками на ней, лежащую возле гаража.
Это жертвы сумка? обращаясь в воздух спросил Остап, и не дожидаясь ответа, добавил, можно глянуть?
Я отфотила, ни отпечатки рук, ни микрочастицы, ни трасологию там не снимешь, дождь был не отрываясь от работы сообщила Олеся, так что, как Алинка скажет
А я-то чего? вон у этого упыря, который в машине кофе пьет, спрашивай, отозвалась девушка раздраженно.
Остап хотел было подойти к комитетскому следователю, но тот принимать участие в процессе работы не спешил, и оперативник решил на его главенство попросту забить.
Алин, изыми ее в ходе осмотра, чтоб по бумаге билось (девушка кивнула), а я посмотрю.
Он прошел до рабочего чемодана Олеси, откуда взял резиновые перчатки Какие-то два месяца назад Остап с Олесей уже имели опыт в использовании резиновых изделий, но происходило это в куда более интимной обстановке, да и одевались они вовсе не на руки. Остап отогнал от себя эти не уместные на месте преступления мысли, после чего вернулся к сумке и открыл ее молнию. Из нее на него буквально вылился запах стирального порошка. Внутри была свалена груда ношеных, но свежевыстиранных вещей, на половину пустая бутылка водки («Да у меня и водка наполовину пустая, а не наполовину полная», грустно про себя усмехнулся Остап), газетный сверток с куском сала, пустой кошелек. Там же в боковом кармане находился сложенный вчетверо файл с листком бумаги, которым оказалась Справка об освобождении Япуряну Анны Александровны, выданная полгода назад в одной из тюрем Мордовии. Документ гласил, что женщина отбыла срок за грабеж с применением насилия не опасного для жизни человека два года из трех, и вышла условно-досрочно полгода назад, в месте проживания значился город Москва, иная информация отсутствовала. Паспорта также не было.
Олесь, сними отпечатки с бутылки, может просто какие-то пьяные разборки, так-то не поймешь же, что на уме у этих бомжей.
Я разберусь без сопливых, Сомов, что и как мне изымать!
Остап покачал головой и еще раз взглянул на файл со справкой, наша девочка Япуряну Анна Александровна, тысяча девятьсот восьмидесятого года рождения, уроженка города Кишинева, гражданка Российской Федерации.
Остап почувствовал, что шок от увиденного в гараже отступает, и к нему возвращается былой цинизм, бесстрашие и излишняя самоуверенность. О всех своих достоинствах и недостатках он прекрасно знал, но поделать с ними ничего не мог.