Но деватьсябылонекуда-пришлосьидтивперед.Он
поднялся на ноги и медленно, чтобы не поскользнутьсянапокрытомслизью
полу, двинулся в сторону открывшегося прохода.
В шлюзовой камере крейсера его встретил человек.
И сразу все сталолегкоипонятно.Нуконечноже,грэмпытоже
отыскали посредника для ведения переговоров. Значит, им тоженесладко.А
человек с человеком всегда договорится. Люди слишком долго обучались этому
искусству наЗемле,чтобызабытьдажечерезтысячилеткосмических
скитаний. Вартан с легким сердцемшагнулвпередипротянулнезнакомцу
руку, сперва вытерев ее от слизипоследнимотносительночистымносовым
платком.
- Здорово! Этим грэмпам, видать, тоже воевать надоело?
- Да поприжали их твои пэтларцы, - пожимая руку, ответилнезнакомец,
- еще немного, и всем им, как я понимаю, крышка. -Онотступилнапару
шагов и, смущенно улыбнувшись, сказал, -тыизвини,нооттебятакой
запах...
- Поползалбысмоепоэтомугадючнику,-рассмеялсяВартан,
нисколько не обидевшись. - Меня зовут Вартан Кейбаг. Я изСеверногоБюро
Торговых Посредников.
- Как? Ты тоже торговый? - растерянно спросил незнакомец, изменившись
в лице.
- Да, - до Вартана дошел смысл вопроса, и он перестал улыбаться.
- Я Клод Эртих из Южно-Африканского Бюро.
- Дела-а-а... - протянул Вартан. - Что делать-то будем?
- Давай, что ли, присядем.
- Т-только не здесь, - Вартан уже начинал дрожать от холода.
- Что, туда? - Эртих потянул носом поступающий из переходникавоздух
и скривился.
- З-Здесь м-м-мне нев-в-выдержать,-ужепо-настоящемузадрожал
Вартан и, отметая все дискуссии, кинулсякпереходнику.Эртихпоневоле
двинулся следом.
- Ну, что делать-то будем? - спросил Вартан, немного отогревшись.
Ответа он не дождался. Эртих сидел рядом и из последних сил боролся с
тошнотой, глядя впространствовыкатившимисяглазами.Наконец,онне
выдержал, вскочил и, отбежав в дальнийконецшлюзовойкамеры,согнулся
пополам, держась за живот. Вартан деликатно отвел глаза.Онсамнедавно
испытал подобное и не хотел бы, чтобы кто-то из людей это видел.
- Ну что, полегчало? - спросил он, когда Эртих вернулся и сел рядом.
- В какой-то степени, - Клодструдомвздохнул,несколькосекунд
молча, поджав губы боролся с новым приступом тошноты, затем нашелвсебе
силы спросить: - А там, внутри, еще хуже?
- Трудно сказать. У каждого свой предел чувствительности.Личнодля
меня уже здесь ароматы достигают насыщения. Но вот когдатебевымазывают
голову какой-то едкой гадостью...
- Даже так?
- Даже так. Одни их трубы чего стоят... Ползешь, ползешь, и все нис
места, все скользишьпоэтойслизи.