Митя приоткрыл глаза, пошарил ими по комнате и сообразил, где находится.
А, проснулся! услышал он знакомый голос.
Голова его была забинтована и раскалывалась. Он приподнялся и увидел Колю возле стола, что-то размешивающего литровой банки, только что залитой кипятком. Рядом с ней лежали упаковки лекарств. И странно как-то Коля говорит, «проснулся и очнулся», совсем не одно и тоже, кое-какая разница есть.
Когда мы тебя отыскали, снотворного вкололи, чтоб ты при эвакуации спал.
Сколько я валяюсь, спросил Митя вполголоса.
М часов четырнадцать. Нина сказала ничего серьёзного, ушиб головы. Пару дней побудешь у меня под присмотром. Вот тебе и чай, таблетки. Каждой по одной, три раза в день, а я что-нибудь поесть сварганю.
Только что-нибудь вкусное.
Вкусное! Ну, знаешь, я не повар.
Митя лёг и поерзал на кровати. Через неделю уезжать, но придётся задержаться, пока затылок не заживёт и не уладит формальности.
Зоолога возлё трёх камней нашли. Сидит в темноте, ругается. Куда пошёл? Он подумал, что ты помер. Перепугался.
Значит всё хорошо?
Ну да, ответил Коля. Браконьеров нашли. В этот раз им не отвертеться. Шуму из-за них!
А комиссия что?
Главный польщён нашей работой, сказал Коля, продолжая говорить о каких-то правилах, перейдя на водоёмы.
Митя прикинулся спящим. Он думал о доме, маме, соседки, которая его ждала. Знакомства в ресторанах, клубах и пляжах, представлялись Мите мимолётными, не крепкими, упоминание о них вызывало в нём иронию, но с Диной получалось иначе. Ничего не значащие предложения перешли во что-то житейское, незаметно сблизив их. Как у них всё будет, Митя не задумывался. Зачем портить себе необоснованными мыслями настроение. Он думал о ней и пробелов достаточно, чтобы взять да собрать ребус. Недостающих частей здесь нет, они дома. Неизбежная перспектива остаться в заповеднике отменяется.
Уехал Митя через десять дней, дожидаться заживления раны не стал. Коля его отговаривал и уверил, что если вернётся, будет рад.
5
Иван посмотрел на ели, фонари, поворачивающую вправо аллею. Что их ждёт за поворотом? Не знает он, не знает Митя. Тротуарная плитка или вырытая кем-то яма. И кто сможет ответить. Были причины у каждого пробовать старое, учиться новому или испытать себя на прочность.
Ты планировал сегодня вечером на меня наехать? спросил он, улыбаясь.
Митя посмотрел на него и с озадаченным выражением лица, помотал головой.
И я тоже не мечтал попасть под колесо, но это произошло, и никто из нас не учёл таких обстоятельств. Нет такой возможности.
А ты пробовал?
Да. Не получилось, проговорил Иван.
У тебя я смотрю тоже не всё в порядке.
Иван промолчал.
Ладно, будь. Встретимся ещё.
Они разошлись, встретились через неделю. Инне пришлось сказать о беспечном разборе хлама, но она, конечно, не поверила. Синяк прошёл, испуг остался.
6
Митя позвонил в четверг и сообщил, где встреча.
Не виделся с друзьями девять лет. Во всяком случае, были таковыми, но скорей всего всё уже изменилось. Не может не измениться. Время меняет всех и всё, вернее времена. Никогда они не бывали спокойными и лёгкими. Камни покрываются мхом, становятся плоскими, а люди седыми.
Уже темнело, зажигались фонарики, люди прогуливались семьями, и грезилось, что ничего, по сути, не поменялось, если не считать появления новых магазинчиков, выросших деревьев, да и повзрослевших их самих. Под шатром тихий ресторанчик, окруженный ароматами, в зале расставлены столы, за одним из них Митя. Не может этот человек без своих сюрпризов, пригласил так же Диму с Лёвой. Вот и их очередь вспомнить фрагменты жизни и посмеяться. Он бы сам скорей не додумался. У него с организацией встреч проблемы. Из всей компании ещё троих не хватает.
О себе говорили неоднозначно. Он привык, чтоб ответ соответствовал вопросу без каких-либо словесных там мазков, поэтому и казалось, присутствие недоверия и не желания рассказывать что-либо подробно. Лёва вообще соврал. Якобы работает в теплосетях, даже не уточнил должность. А имеет ли это значение? В голову пришёл ответ сам собой. Кто же возьмётся проверять! Никто из них откровением не страдал и в частности Дима. Говорил убедительно, а на деле от начала и до последнего слова враньё. И всё же у него была одна отличительная черта сдерживать обещания.
«И как с этим у него обстоит сейчас?», спросил себя Ваня.
Скорее не так как прежде ответил он на пришедшую мысль, другой мыслью.
Прилетел, называется повидать последнего родственника. Не успел переступить порог и столкнулся с Митей. Жужжал полчаса и размахивал руками. Не то, чтоб был не рад, но и особо не радовался. Разбежались до вечера. Последнего родственника он уже никогда не увидит. С дядей они общего языка так и не нашли, а теперь его и нет. Ночью перелёт шесть часов на размышление. За бортом россыпь огней, над которой, сделав круг, самолёт наберёт высоту и переместит Диму в неизвестном направлении, а зачем, для чего, знать необязательно. Иван представил велосипед, крутишь педали, но никуда не едешь. Очень похоже на него самого. Внешне будто что-то делаешь и в один из дней сообразишь, что стоишь на том же месте. Такие ощущения возникают, когда входишь в пустой, ничем не занятый ангар. Огромное помещение с эхом.
Когда-то Иван приоткрыл дверь в самобытное будущее полное авантюризма не заметив, что и оно заурядное. Случались события и менялись люди, но ангар жизни ветшал, а вещи и друзья терялись, чуть не затерялся и он. Выход вроде и нашёлся, но как выходить отнюдь не понятно.
А кто-нибудь о Радике слышал? поинтересовался Митя, посмотрев на Лёву.
Насколько мне известно, заговорил он, после окончания лётного училища жил какое-то время в Саратове. А где сейчас
Лёва развёл руками, дав понять, что Радик, наверное, хотел потеряться.
И он хотел, но у него ничего не вышло. Разговоры для него были скучны, когда они не касались интересующего его вопроса. Да и не обязан он о себе рассказывать! Провалились бы в трещину в земле и пробыли в ней три часа, поменяли приоритеты. Взглянули бы на всё с другой точки зрения. Шаг и ты между камнями. Над головой пятно неба, а где оказался и что делать, не знаешь.
На самом деле это и не совсем пятно, а только напоминающее его отверстие с неровными краями. Оно должно было быть достаточно близким, чтоб дотянуться, но нет! До кромки провала метра два и то примерно.
Упираясь спиной и ногами в камень, Лёва скользил вниз. Повезло, что трещина не очень глубокая и сужается, есть выступы. Допрыгнуть невозможно и об успехе нечего и помышлять. Дыхание сбилось, сил поубавилось, а дыра в камне привлекала всё внимание, манила к себе. Лёва осмотрел оцарапанные ладони. Руки всего две и обе жалко. Они свои, родные. Иногда стоит и подождать. Преждевременно лишаться рук ему не хотелось.
До утра сидеть здесь что ли!
А если бы пришлось? Лёва, передёрнулся и сплюнул.
Эй! крикнул он. Прохожие Эй!
Прошёл час, в течение которого Лёва иногда кричал, но никто его не услышал. Он вздрагивал от малейшего шороха, голова тяжелела, наклонялась то к одному, то к другому плечу, поясница ныла. Лёва пытался сосредоточиться, обдумать нюансы, но скука и монотонность сделали своё дело. Замкнутое пространство, пустое ожидание, проявляли себя не лучшим образом. Части тела немели, и приходилось шевелиться.
Кто нибудь! Эй! уже и, не надеясь на помощь, прокричал он.
Поднапрягшись, открыл порванный рюкзачок и достал бутылку воды.
Тощий и высокий, с длинными руками, Лёва походил на жердь. Светлые волосы торчали во все стороны. Он любил беседы, но болтать не с кем. И почему он с кем-то спорил и что-то доказывал?