Так же активно?
«Ну как ты докатился до жизни такой?» могла бы она хоть взглядом спросить.
«Вот видишь, чем я стал без тебя, так же взглядом ответил бы я. Но так больше не могло продолжаться, и это был осознанный выбор: хотелось увидеть тебя хотя б и в последний раз, нестерпимо, до рези в глазах, и я придумал способ заполучить тебя, заманить, наконец, в свою паутину. Так я сделался предсказателем и вершителем судеб мира сего и всё это, повторяю, ради тебя».
Машка, конечно, не поверила бы ни единому моему слову, но ей всё равно было б приятно.
«Я как узнала про тебя, мне прям плохо стало».
Охотно верю, всё так и было.
Но потом тебе стало хорошо? Как быстро проскочила ты диапазон от «плохо» до «хорошо»? Думаю, что где-то между быстро и очень быстро.
Нет, не тебя так пылко я алкаю
А вот и то, ради чего ты проделала столь дальний путь в несколько (десятков?) машино-километров: можно ли твоему благоверному навестить меня завтра со своими вопросиками?
Недолго же ты хранила мужнину тайну: он понял, наконец, что не сможет дальше жить, не явив мне себя!
«Он называет тебя новым Нострадамусом».
То есть его потянуло на знаменитость? Ну что ж, я всё равно польщён желанием твоего мужа нанести мне визит, я считаю его выдающимся государственным деятелем нашего времени, нашим современным Карениным если воздержаться от громких эпитетов. Почту за честь с ним посюсюкать о том, о сём, и обязательно испрошу у него разрешения подержаться за , которым он тебя , или с этими безобразными пережитками тёмного прошлого в вашей образцовой семье покончено? Ах, ну куда же ты? Ты разве забыла, что ни одно моё слово нельзя воспринимать серьёзно? Не волнуйся, я обслужу его честь по чести, а на вопрос: «Любит ли она меня?» отвечу недрогнувшим голосом: «Любила, любит и будет любить!» Его это вряд ли заинтересует? Хорошо, тогда заезжай ко мне сама после его визита, и я расскажу тебе, с кем ещё и когда ты ему изменишь.
А пока поведай, что там вообще говорят про меня почему я здесь оказался? Случайно? Намеренно? Донасмешничался? Досвязывался с жёнами серьёзных людей? Из-за квазилирических виршей, неинтересных даже и этим жёнам? Нет, выразимся сильнее: из-за нафиг никому не нужных натужно-лирических стишков графоманистого самоучки? Или истощил своими оптимизациями терпение налоговых пессимизаторов? Или кто-то верит всерьёз, что я подавал знаки инопла иностранным разведкам, делая в парке махи руками?
«Всякое говорят. Многие верят официальной версии».
Хоть я и не стал тогда отрицать очевидное и признал себя на всякий случай финикийским шпионом, настоящей причиной моего задержания стали, наверное, всё-таки не упражнения на свежем воздухе, посредством которых я якобы подавал сигналы врагам, и даже не злонамеренный переход улицы в неположенном месте, и тем более не амуры с литературами и не предложение переименовать Красную площадь в Багровую, ну и заодно уж Кремль в Крымль, а несколько довольно едких эпиграмм на Вождя и некоторых его приближённых под общей рубрикой «Упыри», опубликованных на иностранной и поэтому вражеской онлайн-площадке. Но всё оказалось гораздо запущеннее, чем мне казалось оттуда, с воли. Потребовалось очутиться в нынешнем моём узилище, чтобы осознать всю мою тогдашнюю брутофильскую наивность. Целительное, облагораживающее воздействие следственно-пенитенциарной системы сподвигло меня заклеймить содеянное мною как ошибку затянувшейся до неприличия молодости и, более того, пробудило спавшую до сей поры совесть, которая и приволокла меня за шкирку к мысли о том, что смена шила на мыло выглядит гораздо более плодотворным занятием, нежели замена старого лукраедки новым.
А ведь они наши-то лукраедки, которых я упырями-то называл, даже людей пока не кушают, в отличие, между прочим, от некоторых! Однако, отматывание срока моего едва только началось, а посему и исправление моё пока отнюдь не завершилось победой сил добра и здравого лукрасмысла над силами всемирной реакции и прочего пещерного русофобства и мой запущенный недавно камушек прискорбное тому свидетельство.
То есть всем всё по барабану, главное, что с собой не утянул. Пишут обо мне что-нибудь?
«Может, и пишут. Не знаю. Пишут, наверное».
Тебе неинтересно?
«Интересно, но всё как-то Мне неинтересны те, кто пишет если пишет».
Ладно, вернёмся к тому, кто тебе интересен. Ты пыталась отговорить его от этой безнадёжной затеи, но он упрям. Да, твой муж не такой зайка как я, и тебя теперь волнует, не опасно ли отправить его сюда с его дурацким вопросником, не опасно ли это для тебя лично, не вскроется ли при этом вся нешуточная нешапочность нашего знакомства? Не боись, мы своих не сдаём. Мы от них так здесь принято избавляемся. Но тебя я пока приберегу на светлый день, на день нашей новой и гораздо более романтической встречи. И это уже не шутка.
Слушай, а не твой ли, случаем, Замухрышкин помог упечь меня в места не столь, оказывается, от вас отдалённые?
«Не думаю, и он давно уже Форнарин, а не Замухрышкин, я полагала, ты знаешь».
А почему я должен знать всех этих твоих бесчисленных мужиков всех этих Форнариных, Замухрышкиных, Замухрышкиных, Форнариных? Как ты прямо грудью за него встаёшь! Знать бы, каким местом ты вставала перед ним на мою защиту! А ведь он, наверное, удивлён, что я и здесь сумел выжить и даже немножко всплыть. Не думает она А я вот наоборот подумал: то, на что не был способен Замухрышкин, вполне по плечу свежеиспечённому Форнарину!
А нескромный вопрос. Он знает? Про нас.
«Он, наверное, знает всё. Но когда это всё было?»
Твои тонкие губы налились Чем? Гелем? Знанием? Силой? С такими губами ты должна была стать добрее. И чувственнее. Ещё чувственнее.
Да и было ли? А ты его любишь?
Ещё более нескромный вопрос, или тебе так не кажется?
«Не знаю. Наверное».
Всё ты знаешь. Даже я знаю, что ты полюбила его ещё Замухрышкиным, тем более ты должна была его возлюбить, когда он взял твою фамилию и обернулся Форнариным. Он на тебе и женился ради твоей звучной фамилии, нет? Ну не ради же твоей красоты? Она его за имя полюбила, а он её за имя полюбил. Недурственно, недурственно получилось, надо будет не забыть потом перенести шедевр на листочки. И ещё я знаю, что ты не знаешь, что я знаю, как ты, скажем так, встречалась с Впрочем, ладно, может, это и неправда. Хотя он сам намекал. Ну может, ему пригрезилось? Подключим Ник-Сона, пусть разведает, что там было на самом деле. Ник-Сон если и соврёт, то складно, и одно загляденье нет, заслуша́нье будет знакомиться с его аудиоотчётом. Она смотрит мимо меня: соскучилась по своему Замухрышкину? Или по ?
Он лукраедка?
«Кто?»
Ты должна была спросить: «Что это?», а не «Кто?». Ладно, допустим ты не расслышала.
Никто. Проехали.
Нет, Ник-Сона задействовать не будем слишком много у него может скопиться чувствительной информации. Крокодайло не потянет староват для такого деликатного дела, а остальные уж больно далеки от любовной тематики.
«Как ты это делаешь? Ну, пророчишь?»
Хочешь выведать секреты и стать моим конкурентом? Изволь. Сам я ничего, естественно, не умею, но у меня есть полезные друзья: Крокодайло, Ник-Сон, Польская Милиция и недавно вновь вернувшаяся в наш беспорочный круг КССР. Я получаю запрос о предсказании и распределяю его по исполнителям. Так, например, Крокодайло лучше ворожит по внутрироссийским делам, Ник-Сон дока в американских проблемах, Польская Милиция отвечает за европейское направление, а Канадская Советская Социалистическая Республика за весь остальной мир. Я принимаю от них готовый прогноз и транслирую его заказчику ну, с небольшими поправками, которые вношу по ходу питчинга, подстраиваясь под реакцию аудитории. Таким образом, я не более, чем эффективный менеджер, контролёр, координатор, но мне достаётся вся слава, все коврижки и вся любовь всех прекрасных и реже не очень прекрасных дам. Да и как не подарить свою любовь несчастному страдальцу и при этом такому безмерно, небывало талантливому?