Да, точно! подтвердил Гюнтер.
Пока Гюнтер пялился в бинокль колонна пропала вдали. Наступила тишина.
Михаил посмотрел в глаза Гюнтеру и Малому: Вы знаете, что надо делать. И транспорт, проверьте есть ли на ферме транспорт? Вперед!
Гюнтер и Малой встали и с оружием наизготовку направились к длинному строению.
Михаил тоже встал и развернулся с биноклем назад. Метрах в трехстах командир рассмотрел Петра, который увидев, что группа остановилась, тоже остановился и присел на бугорок, глядя то вперед, то оглядываясь на рощу.
«Где же этот Лобанов, черт побери?» мысленно начал волноваться Михаил.
Недалеко от островерхих домов что-то грохнуло, и все увидели, как один из столбов накренился, словно задумался, удерживаемый проводами, но всё же, оборвав их, рухнул.
Из-за длинного строения появился бегущий Малой. Подбежал, несколько раз глубоко вдохнул, выдохнул, восстанавливая дыхание, и быстро начал: Эта свиноферма принадлежит одной семье. Их восемь человек: двое мужчин в возрасте и шесть женщин разных возрастов. А еще пятнадцать рабочих это польские военнопленные. Есть транспорт грузовичок «Опель» типа нашей полуторки и мотоцикл с коляской. Гюнтер остался там, чтобы хозяева на этом транспорте не сбежали. Когда мы столб взорвали, они сразу поняли кто мы, и теперь требуют встречи с русским командиром.
Требуют? Ладно, встретимся.
Командир, вон Петр с командой!
Михаил оглянулся и увидел группу десантников, скорым шагом следующих за Петром.
Здорово, фашисты, негромко поприветствовал всех и отделился от группы один из десантников. Безошибочно определив командира, подошел к Михаилу и представился: Командир группы старший лейтенант Лобанов. Группа в составе двадцати бойцов прибыла в ваше распоряжение.
Старший лейтенант Крюков, ответно представился Михаил и спросил: А звать-то как? Александром меня зовут, ответил тот. Мужчины обменялись рукопожатием.
Слушай Александр, дядя Макс, я помню, говорил, что ты прибудешь с ротой?
Верно. Однако в последний момент дядя Макс урезал состав. Почему? Не знаю, ему видней. А сейчас надо выйти на связь и доложить, что мы встретились, получить данные по обстановке и подтверждение задания.
Лобанов махнул рукой десантнику с рацией за спиной, и тот тотчас снял ее и начал приводить в рабочее состояние.
Ну, а что там на фронте? спросил Михаил и все ребята замерли.
Что на фронте не знаю, а вот что было на нашем аэродроме в Кретинге мы все видели сами. Вчера туда пригнали еще две эскадрильи штурмовиков «илов». Они вместе с «сушками» («Сушки» штурмовики СУ-2. Прим. авт.) вчера пополудни успели по пять-семь боевых вылетов сделать и сегодня с самого с ранья по столько же. Надо видеть это чёртово колесо! Здесь проверяют масло, заправляют самолеты топливом и снаряжают боеприпасами; тут взлетают, там приземляются. Поврежденные и кое-как севшие машины оттаскивают под маскировочную сетку в ремонт или на разборку, раненых и обгоревших пилотов и стрелков тащат в санчасть. Шум, гам, крики, мат! В общем дьявольская кухня! Вчера, когда уже смеркалось, появилась двойка «Мессеров». Один сбили прямо над поляной аэродрома, другой ушел. Сбитого летчика изловили, допросили откуда он взялся такой прыткий и тут же в темень по полученным координатам отправилась эскадрилья ночных бомбардировщиков. Девчата наши взялись за дело. Вот так! Больше немцев мы не видели. Ну, что там, Петров? командир повернулся к радисту. Тот снял наушники и доложил: Задание подтверждено. Получена информация: немцы начали отход из Мемеля в Восточную Пруссию по Куршской косе.
Твою дивизию! вырвалось у Михаила, так быстро? Черт, чёрт!
Да в чем дело? спросил Лобанов
Дело в том, Саня, что если началась эвакуация Мемельской группировки Вермахта, то немцы могут эвакуировать и группу «Роланд» из замка Розен и вообще всех и все, что там есть. Мы можем не успеть. Понял? Где твоя карта? Лобанов достал из полевой сумки-планшета и развернул карту: Вот.
Смотри, начал Михаил, ты со своими ребятами с запада обходишь по этому леску Нойхаузен и следуешь на север. А вот здесь плохой участок примерно пять километров по открытой местности. Дальше проще. Вдоль левого берега вот этой речушки, видишь, она впадает в Куршский залив, следуете вот до этой точки. Михаил сверился со своей картой, ткнул карандашом в карту Лобанова и продолжил: Местность по ходу местами болотистая, но проходимая и есть возможность в случае чего укрыться в камыше или кустарниках. От этой точки ты поворачиваешь на северо-запад и обходишь городок Кранц, вот он прям в основании Куршской косы, обходишь его с востока. Куршская коса здесь широкая и лесистая, вы должны следовать по западному берегу косы по границе леса и берегового песка. Вот здесь примерно в пяти километрах и считай на берегу и находится замок Розен. В лесу он находится, здесь он в основном сосновый. Замок окружен высокой крепостной стеной, но со стороны моря есть скальный выход. С его макушки просматривается почти вся территория замка и хозяйственные постройки. На противоположной стороне ворота и за ними по лесу идет дорога протяженностью примерно три километра, упирающаяся в основную Куршскую дорогу. Я со своими ребятами рассчитываю оказаться там раньше. Но война есть война. Если по прибытии на место нас там не окажется, принимай решение самостоятельно. Цель операции тебе известна.
Твой радист пойдет с нами. Все ясно?
Погодь, Миша, погодь! А откуда тебе известно про скальный выход и что с него просматривается почти вся территория замка? А? Михаил рассмеялся: От дяди Макса. Он гостил там когда-то. Живы будем расскажу, а сейчас времени нет. Вперед!
Когда Лобанов с командой скрылись вдали, Михаил сложил свою карту в планшет и сказал Малому: Ну, пошли! Русского командира им подавай!
Гюнтер сидел в грузовом «Опеле» с автоматом на коленях и разбирался с рычагами управления машины, поглядывая на уходящую от домов дорогу. При приближении командира и Малого он выпрыгнул из кабины, а Малой тут же занял его место.
Машина старенькая, я таких и не видел, но находится в идеальном состоянии, сообщил Гюнтер.
Хорошо! Так чего хотят немцы? спросил Михаил.
Не знаю, может жаловаться будут.
Жаловаться? опешил командир.
Да не знаю я. Нам сюда. Здесь у них что-то вроде конторы.
Михаил шел, осматривался и удивлялся. Большой сад полуподковой окружал дома и примыкал к ним почти вплотную, оставляя перед ними небольшое пространство, занятое клумбами и цветниками с яркими красивыми цветами. И никаких заборов. Надо же? Вообще нет заборов. К торцу последнего в ряду дома примыкал большой пруд в окружении гордых тополей и акаций и грустных, склоненных над водой ив. «В красоте живет немчура» определил Михаил, и поймал себя на том, что испытывает что-то вроде зависти с порцией черняшки.
Вошли в дом и через большую прихожую попали в контору с двумя столами с телефонами и стеной, заставленной шкафами с папками. На стульях вокруг одного из столов и расположилось всё семейство. Михаил кивнул всем, обвел взглядом и подумал: «Не иначе три поколения: двое мужчин в возрасте и вероятно их жены-бабульки, две дамы среднего возраста, поди дочки, и две молодки что ли внучки? А где же остальные мужики?» Одна из девушек чем-то напомнила Машу. Михаил почувствовал, как защемило сердце и вдруг увидел перед собой огромные голубые глаза смеющейся Маши, уловил запах ее волос и где-то вдалеке летящие слова « в парке Чаир распускаются ро-озы..». Отогнав видение, Михаил обратился к Гюнтеру: Спроси, чего хотят? Только коротко!
Гюнтер обратился к одному из мужчин, выслушал ответ и перевел: Они боятся, что мы посчитаем их ферму военным объектом, поскольку они поставляют сало, вяленое мясо, мясные консервы и кожу тыловой службе Вермахта, и потому уничтожим ее, ферму, как уничтожили столб, и они останутся нищими и голодными. А еще он казал, что сегодня утром они слышали по радио обращение Сталина к немецкому народу и там было сказано, что Красная Армия воюет не с немецким народом, что Красная Армия освободит немецкий народ от власти человеконенавистнической идеологии и нацистских преступников, стремящихся сделать немецкий народ исполнителем и соучастником преступлений, имеющих целью уничтожение целых народов.