Я прошелся по красивому лицу, губам ярким и остановил тяжелый взгляд на сексуальном вырезе элегантного платья. Чем Викторию Зимину можно поразить? Затрахать до потери сознания, чтобы захлебывалась оргазмом, добавки просила В брюках ствол шевельнулся, оживая, набухая, крупной головкой болезненно боксеры натягивая.
Принесите десерт для дамы, велел, когда официант у стола по щелчку материализовался. Вика носик сморщила и губы надула, копируя московских эскортниц.
Что желаете?
Мильфей, черемуховый торт? иронично предположила она, перечисляя меню «Сахалина». Или Вагаси «Моти»?
Печенье с вареной сгущенкой. Удивил?
Прекрасный выбор, отметил официант и удалился, а Вика весело рассмеялась.
Ты всегда умел удивлять, тихо ответила, подняв на меня глаза зеленые, позволив поволоку тоски увидеть в них.
Если я такой удивительный, отчего же ты уехала, а, Вик? Правду скажешь? криво усмехнулся.
Она плечами неопределенно пожала, не торопясь с ответом.
Давно это было, Вадим. К чему прошлое ворошить?
А мы не ворошим его разве уже месяца три? Нет?
Не нужно так, мягко произнесла. Я старалась быть чиновником, у которого со всеми партнерами одинаково деловые отношения. Ты ведь тоже не страдал без меня все эти годы. Женился, ребенка родил. Или не счастлив в браке? и пытливо в глаза заглянула.
Счастлив, я был немногословен и врать не собирался.
Тогда чего ты хочешь, Вадим? она устало волосы медные на спину откинула. Что нужно тебе?
Ты знаешь, тихо шепнул. Ведь знаешь?
Знаю, высокомерно и обиженно, совершенно по-детски подбородок вздернула. Расчетливый альфа-самец пресытился своей законной самочкой и пустился во все тяжкие в поисках разнообразия.
Очень грубо.
Зато правда!
Это не правда: к Вике у меня определенно больше, чем тупая похоть, но не готов пока громких заявлений делать. И не ходок я совсем.
Это не так, покачал головой. Я никогда Кате не изменял.
Похвально, удивленно хмыкнула Вика. Таких, как ты, сложно у юбки удержать. Наверное, жена у тебя особенная и посмотрела выразительно.
Я не хотел говорить о Кате. Это было лишним. Это даже звучало кощунственно.
Давай потанцуем?
Здесь не танцуют, изумленно нахмурила лоб Вика.
Мы будем первыми.
Я помог ей подняться и повел чуть в сторону от нашего дивана. Место между столиками было достаточно, а модерновые люстры светились мягким интимно-красным. Мы плыли среди круглых островков, каждый из которых жил своей маленькой жизнью. Никто не смотрел и не осуждал нас за то, что этикет нарушили. И густого магнетического напряжения не замечал, а мы дрожали от жаркой близости, от страсти запретной, желания дикого.
Я возмутительно крепко прижал сочное женственное тело, ни миллиметра между нами не оставил. На губы манящие смотрел зверем голодным, поцеловать хотел, но держался из последних сил. А Вика дышала прерывисто и рвано, слегка извивалась, о пах терлась. Мой член напряженный в живот ей упирался, и она знала, что это не пряжка ремня. Вика могла остудить меня, ударить, послать, но она в глаза смотрела, манила за собой.
Я отвезу, дверь перед ней открыл, устроиться в машине помог. Мы не сказали друг другу ни слова больше, просто вещи взяли, я счет закрыл и увел ее из людного места. Время за полночь было, но я совсем не следил за ним. Телефон отключил к чертям. Отсек от себя все, что с моей хмельной страстью не связано.
Я пролетел Крымский мост и через пару минут плавно вошел в поворот, притормаживая у свежих апартов на Ленинском.
Приехали, оборонила Вика и ко мне повернулась. Спасибо за ужин, Вадим Александрович
Пригласишь? спросил, взглядом гипнотизируя.
Не стоит, хрипло выдохнула и губы облизнула.
Вика я не выдержал и к ней потянулся.
Пиздец моей выдержке. Она задрожала вся, шумно сглотнула и на поцелуй ответила. Страстно, напористо. Тоже извелась и изголодалась за эти месяцы. Мягкие, пухлые, медовые губы везде их чувствовать хочу! Но пока не светит слишком много одежды. Я сорвал с плеч норковое манто, пышную грудь нащупал и сдавил яростно, не в силах сдерживаться.
Вика, ты с ума меня свела. Снова шептал рвано, снимая оборону. Горит девочка вся, и я погибаю в ней.
Вадик выдохнула рвано. Меня чуть дернуло не люблю, когда имя сокращают. А Вика тем временем рукой пах огладила, через брюки член лаская. Пусть называет, как хочет. Ей сейчас все можно.
Я руку под юбку запустил, кожу нежную огладил, к трусикам подбираясь. Мокрая вся, горячая.
Нет, нельзя, она сжала бедра, меня оттолкнула, лихорадочно одежду поправляя. Нельзя так! Ты женат!
Блядь, я по рулю со всей силы ударил. Вика ушла. Со стояком оставила. Пьяным от страсти и агрессивным от похоти. Черт! Я резко газ выжал. Домой приехал за семь минут и почти не нарушил ПДД. Рекорд. На часах почти час ночи задержался я на деловой встрече знатно.
Где ты был? Катя появилась в прихожей, когда я пиджак срывал. Я звонила
Я ее не слышал. У меня до сих пор шум в ушах, и кровь исключительно в паху сосредоточилась, а рядом женщина, красивая и тоже желанная! Она может подарить удовольствие и так необходимую разрядку.
Жена меня никогда не встречала в огурцах и бесформенном халате, но и во все оружия не была, как роковая соблазнительница. Вот чем отличалась та, что поймала мужика от той, что ловит: на вторую встает по щелчку, на первую после двух.
Кать, я притянул ее, в густые волосы носом зарылся, нежную кожу на шее прихватил. Домашняя, теплая, в аромате коньячной сладости. К стене прижал с силой, ноги на пояс закинул, коротенькую шелковую фиговину задрал. Мы не часто за пределы кровати выходили, да и там уже не так рьяно долг супружеский исполняли. Хорошо было, но обыденно как-то. Но сейчас я и за миссионерскую позу благодарен буду. Если не спущу умру от спермо-удара.
Я трусики вниз потянул, лобок гладенький сжал. Катя у меня ухоженная, как кошечка породистая. Мне позавидовать можно. Я и сам себе завидовал, но Блядское «но»!
Дим, перестань. Вадим! Она неожиданно грубо оттолкнула меня. Что за забастовка?! Неужели любимый муж доступ к телу не заслужил?! Бабы, блядь.
Еще и ты мне не дашь?! в сердцах бросил и ягодицы сжал агрессивно. Впечатался в нее напряженным пахом, чтобы поняла, насколько я готов!
Что ты сказал? тихо ахнула Катя. Я не ответил. Дим?
Ты слышала, грубовато проговорил и на ноги ее поставил. Оправдываться и идти на попятную ни в моем характере. Иногда это идет во вред. Вот как сейчас. Блядь.
Катя подошла, к груди моей прикоснулась, затем длинный медный волос на уровень глаз подняла. Она у меня блондинка, так что ложь здесь не прокатит. Дважды блядь.
У тебя есть кто-то?
Интонация такая, что меня затопило чувство стыда, и я смущенно отошел, волосы короткие взъерошив. Странно, но я никогда не умел врать жене. Юлить и выкручиваться приходилось в бизнесе, особенно, когда дела с государством ведешь. А Кате не мог.
Да, есть, коротко и закрыто. Не хочу сейчас разборок. Я их в принципе не хочу, но во втором часу ночи в особенности.
Катя во все глаза смотрела на меня, с неверием и страхом. В воздухе зрело напряжение, а между нами отчуждение. Поэтично, но ни черта не романтично. Я дернулся к ней: объяснить нужно, слова забрать назад. Соврать, что не то имел в виду. Но слово, увы, не воробей.
Кать, я не то
Мама! пискнула из детской Ника. Мам, можно к вам прийти? Мне страшно.
Я резко голову вскинул. Катя тоже отмерла.
Я иду, дочь, крикнула она и на меня обреченно посмотрела: От тебя духами несет.
Она ушла, а я, оглушенный вязкой тишиной, в душ пошел. Смыл с себя пряный аромат Вики, но и дурман опьяняющий, и грязные мысли остались при мне. Член чуть прижух, но это по любому временно.
В спальне Кати не было. Я в детскую заглянул, но звать не стал. Не хочу Веронику будить, потом точно из нашей кровати не выгоним. Лег и телефон взял. Думал с минуту и набросал сообщение: