Все мы о чем-то мечтаем, сказал Кристоф. Даже товарищ Сталин не смог запретить людям мечтать. Видит бог, он пытался.
Ярослав оглянулся по сторонам.
Говорят, если одеться во все черное и взять с собой груз, чтобы после наступления темноты проплыть через Девинские ворота, не выныривая на поверхность Дуная, крепко зажав в зубах отруб резинового шланга, можно доплыть из Братиславы до Австрии. Граница там проходит прямо посередине реки.
Попробуй, и получишь пулю, заметил старик. Там многих застрелили. Пограничники следят за рекой как коршуны. Они стреляют по всему что движется. Он пошарил взглядом по двору фермы и, убедившись, что Йорди не было поблизости, продолжил: Наши пограничники самые жестокие, не считая берлинских. По реке у них расставлены сети, чтобы поймать тебя. А еще прожекторы. И собаки.
В таком случае, протянул Ярослав, затягиваясь папиросой и выпуская дым сквозь зубы, мы можем пробовать другой маршрут.
Мы?
Мне придется уйти с ней. Она еще совсем ребенок. Мы могли бы уйти на восток и пересечь Дунай дальше, в Венгрии, где нет заграждений, и там найти место, откуда можно по-быстрому пересечь австрийскую границу. Говорят, венгерские границы охраняются не так строго.
Может, и не так, фыркнул отец Ярослава, но у них есть двухсоткилометровый забор под напряжением. И минное поле. Пересечь его не сможет никто. Ты должен быть реалистом, Ярек. Катя не покинет Чехословакию ни в ближайшем будущем, ни когда-либо при нашей жизни. Возможно, даже не при ее жизни. Не в этом рождении.
Я слышал про секретные туннели в Берлине.
Настолько секретные, что вы никогда их не найдете. И к тому же, как ты собрался довезти Катю до Берлина? На подводе?
А как же ее сны? спросил Ярослав. Он держал папиросу ровно по центру губ и втягивал в легкие черный дым. Кто будет направлять ее в отсутствие матери?
Ты справишься. Ты хороший отец. И дочка твоя сильная девочка. Возможно, сильнее даже своей матери, а уж она-то какой была сильной, упокой Господь ее душу. Катя выдержит сны. И разреши собаке спать на ее постели.
Поможет?
Надеюсь на это.
Одной майской ночью Катя проснулась с криком.
В моей постели был мужчина, сказала она отцу.
Ярослав опустился на колени рядом с дочерью, желая успокоить ее.
Как его звали?
Милош Сейферт, ответила Катя. У него была борода. И от него пахло водкой.
Не бойся. Тыльной стороной ладони Ярослав погладил девочку по волосам. Тебе просто приснился один из снов твоей матери. Это не тот человек, о котором я тебя предупреждал. Это твой прадед, муж прабабки Розы. Я знаю о нем только то, что он любил заложить за воротник. Скорее всего, это был запах виски. Но твоя мама говорила, что он безобиден.
И кого же тогда мне нужно бояться?
Катю била дрожь. Она сидела, свесив с матраса бледные ноги.
В маминых снах ты повстречаешь немало мужчин, которые окажутся совсем не безобидными, сказал Ярослав. И женщин тоже. Теперь уже никто из них не сможет навредить тебе. Их больше нет. Они привидения. Даже внутри сна не все они будут пытаться причинить тебе зло. Не все, но некоторые будут. Особенно один. Но ты сможешь нанести ему ответный удар. Прошлое в прошлом, Катерина. Все позади.
В июне Зорька родила восьмерых щенков. Все восемь выжили. Ощенившаяся терьерица лежала в бревенчатом сарае, но Катя настояла, чтобы весь помет переместили в дом. В сарае водились крысы, а в долине, по слухам, местные видели рысей.
Звери могут загрызть щенков, упрашивала Катя отца.
Я видел рысей в горах, было дело, сказал Кристоф. Но в долину они едва ли спускаются. И даже тогда сторонятся людей.
Но не щенков, возразила Катя.
Щенки вместе с матерью переехали в Катину комнату.
В июне на ферме отелились шесть коров. Все телята, пять телочек и один бычок, родились здоровыми. Никогда еще у Немцовых не было такого хорошего отела.
А дела-то начинают налаживаться, заметил Ярослав.
Того и гляди разбогатеешь, сказал Кристоф.
В июле ферму посетила делегация центрального комитета по сельскому хозяйству. Пятеро мужчин и две женщины со строгими лицами ходили от хлева к хлеву, делая заметки на своих планшетах.
Они могут отобрать у нас ферму, угрюмо сообщил Кристоф сыну, когда одна из женщин принюхалась к навозной яме и поморщилась.
Почему ты так думаешь? Наша семья столько лет живет в этой долине, сколько никто и не помнит. Никто не сможет возделать эту землю лучше, чем мы.
Они нас всегда недолюбливали. Они могут отнять у нас ферму и отправить нас на запад добывать уголь.
Одним августовским воскресеньем Ярослав задержался допоздна в Попраде, пил там пиво с фермерами из других колхозов, а утром понедельника Катя спустилась вниз на первую дойку и застала на кухне молодую женщину в хлопчатобумажном чепчике, с веснушчатыми щеками и заправленными за уши волосами, которая кипятила в чайнике воду.
Я Отилия, представилась она, залившись слабым румянцем. Подруга твоего отца.
Приятно познакомиться, сказала Катя, натягивая сапоги.
Я заночевала у вас, потому что вчера было слишком поздно, чтобы возвращаться домой. Отилия отвернулась, чтобы не было видно, как она краснеет. И на улице собирался дождь.
Все нормально, сказала Катя, туго затягивая шнурки. Я знаю, чем занимаются в спальне мужчина и женщина. Для меня это вовсе не тайна. Надеюсь, вы смогли порадовать моего отца.
Я думаю, да.
Хорошо.
3
Катя
1968 год
Милостивый Боже, мы будем свободны. Мы все будем свободны. Женщина, развязывающая шнурки на ботинках в прихожей дома Немцовых, запыхалась. На улице было еще темно. Мы все будем свободны! крикнула она в кухню. Свободны!
Вниз на шум спустилась Катя.
Свободны от чего? Доброе утро, Хана Аня. Вы сегодня рано.
Моя дочь здесь?
Она с отцом. Пяти часов еще нет.
Позови ее. Женщина средних лет, только что ворвавшаяся в их дом, светилась, как уголек в камине.
Отилия! крикнула Катя вверх по лестнице. Твоя мама пришла, а затем вновь обратилась к гостье: Вам повезло, что вы застали нас до начала дойки. Хотите чаю? Трдельник?
Не откажусь от трдельника. И кофе, да. С капелюшечкой шнапса.
В честь чего, если не секрет? спросила Катя, провожая женщину на кухню, где усадила ее на табурет, а сама наполнила чайник и поставила его на железную плиту.
Дубчек победил на выборах, сообщила мать Отилии. Как мы и надеялись. Первый секретарь партии!
Как замечательно! воскликнула Катя.
В самом деле! Грядут перемены. Откроются границы. Дубчек обещал открыть границы. Он выступит против Москвы со всеми ее ограничениями. Лучше и быть не могло.
Мы сможем путешествовать, добавила Катя с придыханием.
Я поеду в Лондон, сказала Хана Аня. Я всегда хотела увидеть Лондон. И Нью-Йорк. Навещу сводную сестру в Западной Германии и увижу племянников.
На первый этаж спустился Ярослав, одетый в рабочий комбинезон. Катя и Хана Аня, взявшись за руки, кружились по комнате в танце.
Это хорошая новость, сказал Ярослав, как только ему все рассказали. Но я бы не радовался раньше времени. У Дубчека сейчас огромное количество дел. Не рассчитывайте, что он будет слишком озабочен проблемами фермеров в Татрах.
Но он откроет границы, повторила Хана Аня, размахивая рукой в воздухе, как будто флагом.
Йорди, кривозубый молочник, чей отец служил в секретном ведомстве, шел по двору, неся в каждой руке по ведру молока. Ярослав бросил на него неспокойный взгляд через окно.
Чтобы нашу страну наводнили западные шпионы! произнес он достаточно громко, чтобы слышал Йорди. Не пойми меня неправильно, Хана. Я хочу путешествовать не меньше, чем любой другой человек. Больше, чем большинство. Но я убежденный коммунист!
Кристоф в одной ночной сорочке прошаркал на кухню и грузно опустился за длинный стол.