На столе, как в любой библиотеке, лежала стопка книг. Их сдали только сегодня и не успели разложить по полкам.
«Два капитана». Открываю наугад, я и тогда по одному абзацу могла определить, заслуживает ли книга внимания.
Дайте мне эту книгу, пожалуйста!
Она не выдаётся на дом, приходи в читальный зал, и читай.
В следующее воскресенье вместо урока французского я читаю эту книгу, и в последующие тоже. Я не поднимаю глаз на Марию Андреевну, а она, аристократка до мозга костей, даже виду не подаёт! Так закончился мой французский.
17. Я расту
Когда только я успевала читать! Будто время растягивалось бесконечно, столько книг впитала в себя душа! Позади Жюль Верн, рыцарские романы, Чарская, даже Диккенс.
Какое счастье, что в России были Пушкин и Лермонтов, Гоголь, Толстой, Тургенев. Если бы нам ещё тогда, в школе, рассказали, какими они были, с кем общались, о чём думали и спорили
Для меня они существовали каждый отдельно, сам по себе, со своей жизнью, своей Вселенной, своими героями. Иногда я встречала что-то особенно созвучное моей душе, какую-то фразу или мысль. Я открывала фотографию автора и долго смотрела ему в глаза. Как он смог? Откуда он знал всё это?
Тогда я открыла Тургенева. «Первую любовь» прочла, и без передышки перечитала второй раз. И ходила, как во сне. Потом «Ася».
Когда же она придёт ко мне, эта необыкновенная любовь, самое главное, что есть на земле, сколько можно ждать!
Мопассана принесла Инга.
Мама не прячет эту книгу, значит, нам её можно читать. Знаешь, как интересно! Такая необыкновенная любовь!
Да? Про необыкновенную любовь надо было прочесть немедленно.
Сегодня ты почитай до пяти часов, а я завтра, мама долго читает книги, у неё совсем нет времени.
Я беру сиреневый томик, и не могу оторваться. В шесть вызываю Ингу за дверь:
Твоя мама не искала книгу?
Нет. Если будет искать, я прибегу. Читай, она уходит сегодня вечером.
Вечером приходит моя мама.
Откуда у тебя Мопассан? Тебе рано читать такие вещи.
Мама! Мопассан классик французской литературы! привожу я фразу из аннотации, чтобы у меня не отобрали эту необыкновенную книгу.
Хорошо, говорит мама, я поставлю в содержании точки карандашом, что тебе можно читать.
Надо ли говорить, что я сначала прочла залпом рассказы, где точек не было!
И опять ходила, как в тумане. Это совсем другая любовь, я не хочу такой! Кому расскажешь, с кем посоветуешься
В конце концов, я сделала для себя утешительный вывод это же Франция, наверно, там такая любовь. А у нас, как у Тургенева.
Мама решила учить меня музыке, жаль, душа моя была не готова. Пришла пожилая женщина, довоенная приятельница тёти Любаши, и мне устроили экзамен.
Конечно, неважно со слухом, но будет стараться, подготовлю её к музыкальной школе через год. Приходи во Дворец пионеров во вторник и пятницу. И выучи ноты и одну гамму.
Теперь я возвращалась из школы и садилась за пианино. Упражнение для правой руки, упражнение для левой руки Я быстро делала уроки по музыке, выучить этюд наизусть не то, что даты!
Но музыка требует от человека всю его жизнь. Сначала надо отдавать ей два часа в день, а потом даже подумать страшно!
Мама, ты учишь меня старыми методами! Я всё выучила, зачем часами сидеть за пианино!
Но так вырабатывается техника!
Ты хочешь сделать из меня музыканта? Тётя Любаша тебе ясно сказала
Я хочу сделать из тебя культурного человека.
Что, каждый культурный человек должен играть на пианино?
Представь, так всегда и было.
Я вздыхала и шла играть гаммы. Потом придумала, на пюпитр вместо нот ставилась книга, я играла гаммы или что-нибудь лёгонькое, и читала. Но скоро книга захватывала меня, и музыка умолкала. Из кухни выходила тётя Шура и разводила руками.
Я продержалась год, вернее, мама продержалась. Как жаль!
Люся пересняла для меня и фотографию пятого класса. Не верится, неужели между ними прошёл только год?
Как непохож заморыш, прижавшийся к Маргарите Николаевне, на эту девочку в белом фартуке! Может, из-за формы? Значит, мне её сшили в пятом классе.
Я не помню, откуда взялся отрез коричневой материи, может, маме дали к празднику? А может, выдали в школе, чтобы я не ходила оборванкой?
Мама повела меня к своей довоенной портнихе. Она кругленькая, настоящий колобок, с быстрыми ловкими руками.
Какой будет фасон?
Ну, какой фасон, это же форма, говорит мама. Но я точно знаю, что мне нужно!
Пожалуйста, воротник должен быть под горлышко, а то у меня косточки торчат. И здесь, на груди, можно сделать складки, чтобы я могла носить как платье, без фартучка? И юбку в складку, если хватит материи. Понимаете, я очень худая.
Мама с портнихой переглядываются.
Откуда что берётся! загадочно произносит мама.
А портниха преображается на глазах:
Люблю заказчиц, которые знают, чего хотят! Знаете, есть женщины, которые складками хотят скрыть недостатки фигуры. Но вы-то сложены пропорционально, рост хороший, и осанка. Когда подрастёте, сможете носить любые фасоны, от строгих, до самых экстравагантных, я вам гарантирую. Длину делаем такую?
Подшейте, сколько сможете, я ведь расту.
Широкая подшивка некрасиво, лучше оставим запас на юбке и блузке. Вот здесь распорешь и выпустишь, поняла? И на рукавах сделаем беечки, их потом распустить аккуратно, иголкой, и рукава станут длинней.
Как мама смотрела на меня!
Сказали, фотограф придёт после уроков. Что же делать? Как раз сегодня я забыла дома фартук, а пояс вообще не знаю, куда подевался Лучше я не буду фотографироваться!
Римма возмутилась:
Как это? Если тебе не нужны наши фотографии Мне, например, твоя нужна.
У меня нет фартука.
Я дам тебе свой.
А ты?
Обойдусь. И давай, я переплету тебе косички.
Наверно, я не решилась попросить у мамы денег и на эту фотографию.
Римма крайняя во втором ряду сверху, в форме без фартука и без галстука, умное спокойное лицо.
У неё и сейчас такое, когда я жалуюсь ей на свою жизнь. Странно, в детстве не жаловалась. А она сидит за столом, спокойная и внимательная, слушает и кивает сочувственно.
Я на снимке рядом. Римкин фартук мне маловат и сидит косо, светлые волосы выбиваются на висках из косичек и лежат крутыми колечками, бровки чёрные, лицо строгое и преисполненное собственного достоинства. Надо же!
А вообще обычная девочка, как все.
Только пишу стихи. Показываю их всем, Лиля Смолякова, она сидит позади нас с Римкой, собирает мои листочки и переписывает в тетрадь.
На той Люсиной фотографии пятого класса, на обороте, аккуратным почерком переписаны наши имена и фамилии. У одной девочки почему-то рядом написано акушерка. А у меня поэт! Была, была известность уже в пятом классе!
И катится зима, катится
Я очень занята Вовку в садик, музыка, уроки. Конечно, рядом с тетрадью можно положить интересную книгу.
Библиотекарь во Дворце пионеров маленького роста, на неё не надо смотреть снизу вверх.
Расскажи, пожалуйста, что в твоей голове осталось от этой книги. Ты её проглотила за два дня.
Я пересказываю книгу, в паузах спрашиваю:
Представляете? Голос мой дрожит и замирает, будто я сама переживаю эти необыкновенные приключения.
Понятно. Тебе надо идти в драмкружок. Ты занимаешься самодеятельностью в школе?
Театр ещё только стучался мне в душу. Чёрная тарелка репродуктора никогда не выключалась, моё поколение выросло на прекрасных передачах, как нынешнее растёт на боевиках. Вся внутренняя культура из этой тарелки, не считая книг, конечно. Особенно театр у микрофона я могла простоять целый спектакль с веником в руке!
Но я ещё не знала своей Судьбы и ходила по коридорам с высокими дверьми, как тогда, в Грозном, во Дворце культуры.
Я всегда читаю стихи на школьных праздниках. А в драмкружок не могу, я хожу на музыку.