Мы обменялись адресами, обещали писать друг другу письма (интернета ещё не было), и номерами телефонов (тогда это были домашние телефоны, а не мобильные).
А ещё через день отец и я уже ехали домой в поезде Москва-Саратов.
Тогда я записал себе в блокнот стихотворение, которое так и назвал "В поезде":
Немного говорили
Пленительные глазки,
Но душу озарили
Таинственностью сказки.
Расставшись слишком срочно,
Украсили мечты.
Теперь я понял точно-
Нужна мне очень ты.
В окне леса мелькают
Как будто дни в судьбе.
Ход времени меняют
Все мысли о тебе.
Жаль, поступил я скверно,
Что не сказал тогда.
Из наших уст, наверно,
Текла одна вода.
Как та, что в Южном Буге
Спокойно лишь течет.
И не грозит подруге
Страстей водоворот.
Неловкое молчание
Лишь выдавало нас.
При скромном расставании
Разгаданном сейчас.
А может, плод фантазии
Разбужен был во мне.
Ты скажешь:"Безобразие,
Ошибся при луне".
Как хочется мне ясности
И слов:"Я очень жду".
В неудержимой страстности
Я вновь к тебе приду.
Часть третья
Уже через день я написал Нонночке первое письмо, но не решился послать в нём это стихотворение. Ждал неделю ответа, а его всё не было и не было.
Так появилось второе стихотворение "Ожидание":
За окном ослепший дождик
В подоконники стучит.
"Хорошо- не нужен зонтик"-
Тихо мне он говорит.
Хоть и вечер- солнце светит,
И как-будто легче ждать.
Старый дом мне не ответит:
Как с судьбою поступать.
Сам себе вершитель счастья.
Это понял я давно.
Сколько б не было ненастья,
Горевать немудрено.
Все мечты к одной лишь цели
Я обязан устремить.
Как объехать злые мели,
Чтобы легче было плыть?
Надо мне найти удачу
И по времени успеть,
Расстояния задачу
Без проблем преодолеть.
Очень хочется вернуться,
Вновь волненье испытать
И улыбке улыбнуться,
И плечо к плечу прижать.
Если ты ответишь нежно
Что-то вроде слова "Да",
В море счастия безбрежном
Утону я навсегда
Жду письмо я с нетерпеньем.
Очень долго- трудно ждать,
Утешаясь лишь мгновеньем:
Эти строчки дописать.
Просто изливал душевные переживания в стихотворной форме, не подозревая, что желание писать стихи будет преследовать меня всю оставшуюся жизнь. Когда стихотворение рождалось это немного успокаивало и давало ощущение: день прошёл не зря. Я ждал ответа, но не было сил так долго ждать и я продолжал писать новое письмо и новые стихи.
Вновь за окном гремит гроза,
И дождик льет как из ведра.
Передо мной твои глаза,
И не усну я до утра.
После того как я отправил пятое письмо, наконец, пришёл её тёплый ответ на моё первое. К этому времени я точно знал: поеду к ней снова. Когда же пришло письмо, то уже уверенно сказал об этом родителям. И они меня поддержали. Мама видела и чувствовала, что со мной творится, и поговорив с папой, сказала: "Виталик, мы видим: это серьёзно. Езжай к ней прямо сейчас, пока у неё ещё не началась учёба в сентябре".
Держу письмо твое в руках.
Как отвечать- пока не знаю.
Тоскливой скуки близок крах,
Раз я в дорогу выезжаю.
Несется поезд встречный за окном,
И солнце ярко светит,
И где-то позади мой дом.
Что сердце мне твое ответит?..
У нас было целых десять дней самых счастливых дней в той моей жизни. В жизни, в которой я ещё был гражданином Советского Союза, пусть разваливающегося, но позволившего мне свободно ездить из России на Украину и обратно.
Через три дня ежедневных свиданий я признался ей в любви. Ещё через день мы целовались, и я точно знал: чувства взаимны.
Милая, любимая, родная.
Нет. Счастья большего,
Чем быть с тобою я не знаю.
Всю ночь мечтаю вновь тебя обнять,
А днем пытаюсь сам себя сдержать.
Но это очень трудно мне дается.
Когда же счастье нам обоим улыбнется?
Когда мы сможем вместе быть всегда?
Когда взойдет счастливая звезда?
Ещё когда я только собирался на второе свидание с Нонночкой, мой дядя Ирин папа предупредил меня на полном серьёзе: "Виталик, они не поедут в Израиль. Ты зря тратишь своё время и потом будешь только расстраиваться. Найдёшь себе там другую девушку". И добавил в шутку: "Поверь моему опыту: все они одинаковые между ног, да и так тоже". Но я не придал значения его словам, сердце подсказывало: это мой единственный шанс настоящей любви, а мозг сносило больше и больше
Дни пролетели как миг, один светлый и неповторимый миг сумасшедшего счастья. Родители Нонны тоже осторожно намекнули: дочку не отпустят заграницу, максимум в Россию. И когда Нонночка провожала меня на поезд, я спросил её об этом.
Ты хочешь поехать со мной в Израиль?
Хочу
Ну тогда мы найдём решение и уговорим твоих родителей
Не думаю, что мы сможем
Почему?
Они даже мою сестру не отпустили в Америку, когда та была замужем, и собиралась туда поехать с семьёй мужа
А без их согласия ты бы поехала? Ладно, не отвечай. Что-нибудь придумаем.
Я уехал в Саратов, пообещав вернуться на Новый год. Продолжалась наша переписка, я продолжал посвящать ей свои стихи, рисовал её портреты. Каждую неделю пытался дозвониться по телефону, иногда это удавалось, но связь тогда была ужасная. Да и письма шли иногда больше недели. За неделю я посылал два или три письма, а получал одно от Нонночки за предыдущую неделю. Такое редкое общение было невыносимо тяжело, но мы выдержали, а чувства не только не остывали, а наборот, подогревались нашими мечтами и воспоминаниями.
Когда я ехал в Винницу на Новый год, то был почти уверен: смогу уговорить родителей Нонночки отпустить её со мной в Израиль. Собирался сделать ей предложение выйти замуж. Спешил ещё и из-за ухудшения состояния моей мамы. Химиотерапия не помогала. Папа искал пути: как ускорить оформление выезда в связи с заболеванием.
Новый год мы с Нонночкой отмечали в доме у её сестры. Под утро пьяные гости разошлись. Нонночка немного умела гадать на картах, и я её попросил погадать на нас. Карты показали: мы поженимся. Это развеяло сомнения, придало нам уверенности и сил, и я пообещал: вечером сделаю ей предложение при родителях, чтобы они дали нам согласие на отъезд.