ГЛАВА 3
«ПРИСЛУГА»
«..Лучше голодать,
чем есть что попало,
лучше быть одному,
чем быть с кем попало».
(Омар Хайам).
..Когда наш дом был в полном трауре, а мы с Лейлой скорбели о потере родителей, прижавшись друг к другу и целыми днями рыдая, раздался стук.
Я велела Секхет открыть дверь, ибо душа моя уже не боялась ничего, что могло бы произойти дальше.
Мне уже было всё равно, потому что мама лежала в своей комнате, и мы ждали посещения муллы.
Но это был вовсе не мулла, а приехавший из Самарканда дядя Исмаил. Я знала, что отец не поддерживал отношений со своими родственниками из Самарканда. Я предполагала, что это произошло потому, что они завидовали ему из-за того, что дедушка Кемаль доверил ведение всех торговых дел отцу, а не двум другим своим сыновьям.
Обычно родственники навещают своих родственников, однако ни я, ни Лейла не видели их ни на 14 августа начало Рамадана, ни на 4 июля Ночь вознесения пророка Мухаммеда к Аллаху, ни на другие религиозные праздники, тогда как в других семьях это было обычным явлением.
Я знала это по рассказам девочек, которые посещали уроки Мадины-апы.
Они хвастались своими подарками, которые родственники привозили им отовсюду: обычно это была дорогая парча, или турецкая халва, или ещё какие-нибудь восточные сладости.
Я завидовала им, потому что мне тоже всегда хотелось, чтобы наши родственники приезжали к нам и дарили изысканные подарки; мне хотелось самой путешествовать, навещая своих родственников в разных городах.
На этот раз это был дядя Исмаил и тётя Амиран, которых я видела впервые.
Я предполагала, что они узнали о нашем горе из письма дяди Махмуда, ибо других источников просто не существовало.
Дядя Исмаил оказался худым человеком с острым взглядом его чёрных глаз, которые сразу же оценили окружающую его обстановку в том смысле, что многое из того, что он видел, непременно достанется ему. Я говорю «многое», а не всё, потому что в Самарканде жил ещё второй брат отца дядюшка Рашид со своей женой тётей Малликой, которых мы также никогда не видели раньше.
Тётушка Амиран была довольно полной женщиной уже немолодой и чем-то напоминавшей мне мою наставницу в изучении Корана Мадину-апу.
Бедные сиротки, сказала она таким голосом, в котором было много неискренности.
Затем тётя Амиран бросила беглый взгляд на дом.
О, да вы неплохо здесь жили, вдруг сказала она, совсем неплохо. Интересно, сколько будет стоить всё это имущество?
Я не могла понять, почему она так говорила, ведь тогда я была убита горем вместе с моей младшей сестрой Лейлой, чьи глаза вот уже почти неделю не просыхали от слёз.
Тётя Амиран, но ведь мама умерла, лишь смогла произнести я в своём отчаянии, разве вы хотите продать наш дом?
Она пожала плечами:
Я уже отправила за муллой, скоро он будет здесь. Что касается продажи этого дома и всего имущества, которое вообще-то по праву принадлежало не только вашему отцу, но и его братьям, то будет разумным продать его.
А как же мы?
Конечно же, я не брошу вас, ответила тётя Амиран, скорчив жалостливую гримасу, вы поедите со мной в Самарканд и будете жить в нашем доме.
А что мы там будем делать? спросила Лейла, впервые за всё время подав голос.
Её голова всё это время лежала на моём плече. В руках она сжимала платочек, который периодически прикладывала к своим ресницам. Тётя Амиран подошла к Лейле и взяла её за острый подбородок, чтобы внимательно посмотреть в её чёрные глаза.
Вы будете работать.
Работать?
Личико Лейлы выразило неподдельное удивление.
Ну, да. Ведь вы же хотите вырасти, стать хорошими хозяйками и выйти замуж?
Я видела, как моя младшая сестра закивала.
Да, тётя Амиран, хотим.
Прекрасно. И к тому же, вы недаром будете есть мой хлеб. Итак, а теперь потихоньку собирайтесь, дорогие мои.
А Секхет и Сулейма поедут с нами? спросила я.
Хорошо, пусть едут. Лишние слуги в доме никогда не помешают, хотя с ними всегда много хлопот.
.Мулла сделал соответствующие обряды, обратившись к пророку Мухаммеду. Я видела, как он был занят своим делом, что-то бормоча; я видела также бледное мамино лицо с синими кругами под глазами.
Она умерла от горя, которое было слишком большим для её хрупкого сердца.
После похорон я поднялась в свою комнату, чтобы собрать вещи. Когда я убедилась, что вокруг меня никого не было, то открыла свою шкатулку с разными безделушками. Я взяла большой алмаз, подаренный мне отцом накануне своей поездки в Китай. У него были холодные грани и гладкая поверхность.
Я спрятала свой алмаз во внутренний карман своей нижней юбки, где, как мне казалось, самое надёжное место, чтобы его там никто не нашёл и не обнаружил. В этот момент послышался зов тёти Амиран:
Марджина! Марджина! послышался голос тёти.
Слушаюсь, тётушка. Сейчас иду.
Помоги собраться Лейле. Исмаил уже собрал экипаж и ждёт нас.
Хорошо, тётушка Амиран! ответила я, наспех упаковывая свои узлы с вещами и пожитками.
Когда я и Лейла покинули дом, экипаж дяди Исмаила стоял уже возле самого нашего крыльца. Он был до верху наполнен нашими вещами и пожитками. Сверху прямо на узлы сели Секхет и Сулейма, а также тётя Амиран между ними.
Вдруг я заметила, как мимо нас прошла странная процессия, состоявшая из двух здоровенных рабов-парней, нёсших на своих сильных плечах паланкин.
В паланкине сидела, скорее всего, женщина, я поняла это по изысканному убранству и украшений на паланкине.
Я внимательно вгляделась в паланкин, пытаясь рассмотреть ту, которая сидела внутри.
Но я могла видеть её изящную руку, украшенную драгоценными браслетами с камнями. Я заметила, как тётя Амиран с укоризной посмотрела на меня.
Марджина, услышала я голос тёти, не пристало порядочной девушке из уважаемого семейства смотреть на такое. Отвернись!
Но что случилось, тётушка Амиран? спросила я, сильно удивившись.
Я совсем не понимала, что она имела в виду, говоря, что я не должна смотреть в ту сторону.
Ты знаешь, кто обычно ездит в столь изысканных экипажах?
Нет, простодушно ответила я, а кто?
Тётя Амиран густо покраснела, кожа её полного лица своим цветом напоминала спелый помидор.
Знай, что в подобных экипажах ездят продажные женщины, торгующие своим телом, наконец, произнесла тётушка Амиран, Странно, что Амина-апа не объяснила это своим дочерям.
Она просто не успела сделать этого.
Мне не понравилось, как тётя Амиран говорила о моей матери; на миг я представила себе её измученное страданиями лицо, и внутри меня защемило нечто, что называется болью души.
Ладно, ладно, произнесла Амиран-апа уже более мягким тоном, Я надеюсь, что вы усвоили свой первый жизненный урок.
Какой урок? наивно спросила Лейла, тоже, как и я, с любопытством разглядывая нарядный паланкин.
Всегда опускайте глаза, когда видите подобных женщин.
Но мне совсем не хотелось опустить глаза по совету тётушки Амиран, потому что, во-первых, тогда я не понимала, что плохого смотреть на таких женщин; а во-вторых, меня действительно завораживала красота и изысканность паланкина.
.Когда мы, наконец, приехали в Самарканд, мне показалось, что этот городок был намного шумнее и люднее, чем моя родная Бухара. Здесь даже было больше мечетей, и их крыши переливались на Солнечном свету подобно зеркалам.
Раньше мне всего лишь один раз пришлось побывать в Самарканде, когда я была очень маленькой, и мы всей семьёй ездили навестить болевшего тогда дедушку Кемаля. Я плохо помню деда, помню лишь его умные глаза, чем-то напоминающие мне глаза ребёнка. Он редко улыбался и постоянно приглаживал свою седую бороду.
С родственниками мы не поддерживали никаких отношений, поэтому остальную часть моей жизни мы никуда не выезжали из Бухары.