Самое страшное для воина, рыцаря, каким бы он не был по происхождению чистокровным или нет, остаться увечным. Я слышала позже от матери о том, что многие опытные рыцари без руки или ноги приказывали своим оруженосцам убить их. Я понимала тогда, почему безрукий или безногий человек не мог привлечь ни одну знатную даму и быть славным защитником своего рода. Он не мог прославить свой род, и это было самое страшное для воинственного духа, коим отличался каждый мужчина Гептрархии.
Но тогда Гептрархии объединения семи королевств в том виде, в каком она существует сейчас, не было. Объединить земли выпало на долю моему дяде, королю Эгберту. Готовился новый поход в земли Кента, поэтому король намеренно пригласил мою мать Унгвильду погостить у себя в замке.
Опасности никто не отменял, дорогая сестра, произнёс король, Элмулд, твой муж поедет вместе со мной, а ты.
Я разрешусь от своего бремени.
Моя жена, Редбурга, позаботится о тебе. Ты можешь довериться ей точно так же, как я доверяюсь.
Я помню тётю Редбургу; она не отличалась красотой, однако была умна и не привередлива. Думаю, именно такая жена подошла бы королю, так любившему опасности и неизвестность. У неё были длинные каштановые волосы, всегда туго стянутые в косы, обрамлявшие её изящные уши; карие глаза, прямой нос с горбинкой, несколько больший, чем полагалось иметь благородной леди.
Она не очень часто улыбалась, возможно поэтому её щёки никогда не трогал румянец. Одевалась леди Редбурга строго, хотя возможностей для моды и дамских туалетов у неё было гораздо больше, нежели у остальных благородных дам и фрейлин её двора. По христианским праздникам она позволяла себе, как полагалось по этикету, одеть меха и парчу, завезённую с Востока, с Дамаска и с Сирии. Ни у кого не было таких великолепных тканей, таких духов и украшений.., но леди Редбурга, казалось, совсем не обращала внимание на подобные вещи. Зато она была очень набожной, регулярно жертвовала золото на строительство монастырей.
В 802 году, за 13 лет до моего рождения после смерти Беотрика Эгберт был провозглашён королём Уэссекса при поддержке Карла Великого и папы Льва III.
Леди Редбурга, как я слышала, покровительствовала святой церкви, никогда не забывая о той добродетели, которую получила от неё. Дети замка немного побаивались её, потому что со стороны она всегда выглядела такой строгой и сосредоточенной. Любил ли её мой дядя, лорд Эгберт, король Уэссекса? Думаю, он жил с тётей больше по привычке, чем «от чувства»; я слышала о многочисленных любовницах короля, которых он регулярно водил в свою «тайную комнату», существование которой в замке не было ни для кого секретом, и даже для леди Редбурги. Но тётушка смотрела на любовные увлечения своего мужа сквозь пальцы, ведя скромную жизнь, приличествующую её положению.
Король Уэссекса мне запомнился довольно статным мужчиной невысокого роста со светлыми чуть вьющимися волосами, которые отличались особой мягкостью, вовсе не свойственной её характеру. У него были серо-голубые глаза, но, помню, взгляд дяди отличался прямотой. Он мог смотреть на тебя, не отводя взгляда до тех пор, пока ты сам не отводил его. Однако меня дядя очень любил, возможно, из-за того, что обеспечил моё безопасное появление на свет. Хотя вряд ли за одно это любят.
Тётя Редбурга и моя мать были не в очень хороших отношениях, и я чувствовала своим детским мозгом, понимала, что между этими двумя влиятельными женщинами шла борьба за влияние на короля. Похоже, моя мать, леди Унгвильда, постоянно одерживала победу над королевой, и это льстило её тщеславию.
Во всяком случае, насколько я знаю, леди Редбурга хорошо выполняла свои обязанности в период беременности моей матери и уходу за мной, когда я была новорожденным ребёнком. Ты думаешь, ей было легко это делать? Не уверена в этом, ведь леди Редбурга, королева Уэссекса, завидовала красоте моей матери. В последнем я, также, до конца не была уверена, однако мне казалось, что это было так.
Некрасивая женщина, облечённая славой, всегда завидует красавице, пользующейся покровительством и вниманием мужчин. Были ли у моей матери любовники во время военных походов отца? Думаю, что были. Думаю, что леди Редбурга знала об этом, но молчала, не желая ввергать всех нас в семейные передряги. Она была мудрой, именно эта мудрость, терпение и неприхотливость спасли наше семейство.
Помню, она часто усаживала меня на колени и читала страницы из «Евангелия», а я засыпала под её спокойный умиротворяющий голос.
Элизабет, милая, ты не должна засыпать, дёргала меня тётушка.
Я открывала глаза и недоумённо смотрела на неё.
Что случилось, тётушка?
Ничего, Элизабет, ты не должна засыпать, когда я читаю «Евангелие».
Почему?
Потому что таким образом ты выражаешь своё неуважение к Святой Церкви и жизни Христа.
Я и не думала выражать неуважение, тётя, отвечала я, будучи милым пятилетним ребёнком, просто у Вас очень спокойный голос.
Оставь её в покое, Редбурга; дети чувствуют фальшь, даже если ты стараешься скрыть истину.
Моя мать всегда казалась спокойной, но я-то знала, она просто хотела позлить королеву. Тётя сверкнула глазами и отложила в сторону «Евангелие», а у меня появилась возможность подойти к камину и погреть свои озябшие руки.
Помню, «Евангелие» тётушки отличалось особенной красотой и изысканностью, потому что эта книга являлась подарком Папы. Затем впоследствии я часто любовалась обложкой книги, инкрустированной дорогими рубинами и изумрудами; нынче таких переплётов нигде не найдёшь, а в то время они изготавливались на заказ.
В замке в те ночи было особенно холодно, страна была истощена от междоусобиц и многочисленных набегов викингов. Они убивали детей, насиловали женщин и сжигали целые деревни, оставляя после себя поля гари. Я боялась викингов, они представлялись мне в моём воображении жестокими грубыми существами, напрочь лишними сердца и жалости, присущей обычным людям.
Эти страшные рассказы я услышала как от самой тёти Редбурги, так и от прислуги в замке. Они будили во мне моё воображение и в то же время притягивали, как и всех детей с моими наклонностями. Леди Редбурга в тот день ничего не ответила моей матери, на её колкости она редко отвечала.
Моя дочь, когда вырастет, станет очень красивой, я даже знаю, за кого я выдам её замуж, сказала моя мать.
Не слишком ли рано рассуждать об этом, леди Унгвильда, возразила королева, девочке всего пять лет, она ещё ребёнок.
Лорд Эдвин Корнуольский, если верить легендам, он является прямым потомкам леди Гвиневры.
Не думаю, что девочку следует сватать за Ваших любовников, леди Унгвильда.
Я помню, каким пронзительно-тяжёлым становился взгляд моей матери, когда задевали её честь и достоинство, которыми она очень дорожила, потому что была притягательной. Ни одна из служанок не выдерживала её взгляда, в том числе и я; однако королева не опустила глаз, несмотря на свою кротость и преданность Папе и Святой Церкви.
Однажды Вы глубоко пожалеете о том, что только что сказали, а если нет, я напомню Вам об этом, королева.
Подобный разговор повлёк за собой то, что со следующего дня за мной присматривала Дженни. Она была молодой девушкой, которой тогда исполнилось едва пятнадцать лет.
Дженни знала много легенд о Камелоте, погибшем короле Артуре и его славных рыцарях Круглого Стола. Подбрасывая поленья в камин, Дженни рассказывала мне о том времени, когда ещё были живы Ланселот, Гавейн, Галахад, Персиваль, Ламорак, зловредный Мордред, предавший короля, леди Моргана и Моргауза; и моё детское воображение рисовало мне те далёкие времена.