Лучше быть единой женой честнóго боярина, чем трехдюжинной змея-Велеса. поджав губы, бросила Амелфа Тимофеевна.
Слишком высоко ставишь ты мою мощь, супруга моя всего лишь семнадцатой. глаза змея насмешливо блеснули.
А ты не сильно печалился, когда сынок меня увез быстро себе осьмнадцатую нашел! мгновенно теряя ледяное свое самообладание, прошипела Амелфа, и лицо ее стало вдруг совсем юным, а глаза вспыхнули шальным огнем.
Надо было догнать ты все также хороша, вовсе не изменилась. теперь змей уже улыбался, а женщина вдруг закраснелась и потупилась.
Не пытайся снова обольстить мою мать, она боярыня киевская и до твоих сладких речей ей дела нет, тварь нелюдская! загораживая мать плечом шагнул вперед Добрыня. Я, Добрыня Никитич, посадник великого князя Киевского Владимира Красно Солнышко, говорю тебе кончилась твоя власть! Новгород принадлежит Владимиру!
Улицу тоже переименуете? невозмутимо поинтересовался змей.
Какую улицу?
Так Велесову. напомнил змей. Во Владимирскую, полагаю? Хотя если город принадлежит ему змей чуть наклонился, заглядывая сквозь окошко, от которого остался лишь узорчатый переплет. Чего ж твои дружинники истребляют жителей, а, посадник Добрыня Велесович? Прости, Никитич, конечно же, Никитич!
Эти глупцы осмелились воспротивится, когда мы сбросили в реку твой кумир, скотий, торгашеский бог, и поставили на его место нашего, дружинного, Повелителя Грозы Перуна!
И верно, глупые людишки хотят богатства и блага себе, а не князю со дружиною. губы Велеса растянулись в тонкой змеиной усмешке, от которой вся кровь бросилась в лицо Добрыне. Бог Перун? продолжал Велес. Надо же а казался таким милым юношей
Я тебя не юноша!
Да я вовсе и не о тебе, мальчик мой. Велес глянул удивленно. Ты мне по сю пору младенец, которого я на хвосте качал, и биться с тобой али другими моими детьми я не желаю.
Правду баишь, много нас там качалось. Хвост был не маленький, так ведь и детей у тебя не мало от всех-то жен.
Ты ревнуешь, малыш? Что другие стали змеями, а ты нет? на лице змея отразилось искреннее сожаление. Прости Твоя мать слишком хороша и я не смог устоять, но любви меж нами так и не сложилось. он развел руками.
Я б тебя любила, кабы одна была супружница, от одной меня змееныши твои родились! выкрикнула Амелфа Тимофеевна. А ты меня, честну́ю боярскую дочь, привел до своих вроде этой Маринки! она кивнула на девушку зажимая ладонью разбитую скулу, та копошилась под лестницей.
Княжон, царевен и королевишн. пробормотал себе под нос змей, перегнулся через резные перильца и в один мах втащил девушку наверх. Обхватил за талию, поддерживая. Глаза Амелфы сделались как у бешенной лисы.
Мне мерзостно подумать даже, стать гадиной, как ты! выкрикнул Добрыня. Так же жрать в три горла, будто три у тебя головы, а не одна, люд честной полонить да на себя работать заставлять, грабить, под хвост себе все грести!
Полагаешь, ваш людской князь чем-нито лучше меня если забыть, конечно, об отсутствии у него хвоста? Говорят, по количеству жен он меня уже превзошел даже у меня не было трех сотен за раз. змей подумал и добавил. И за всю жизнь не было. Сейчас ты мой кумир с горы в реку кидаешь, а найдет твой князь себе нового бога Перуна тож кинешь и свой город наново сожжешь, посадник?
Плевать мне с горы, как он станет править! И на богов плевать! Он человек, а ты нелюдь! сжал кулаки Добрыня. Мы, люди, в вас, нелюдях, более не нуждаемся!
Надо же, люди И пяти тысяч лет не прошло с тех пор как соседнее племя они и вовсе за людей не считали. вздохнул змей и вдруг показался не молодым и полным сил, а бесконечно древним, будто все те тысячи лет разом обрушились ему на плечи. Что ж ты со мной, нелюдью, разговариваешь?
А зубы тебе заговариваю, прежде чем убить! выкрикнул Добрыня, лихо тряхнув кудрями, такими же темными, как у змея.
Добрынюшка! предостерегающе вскричала мать.
Из горла змея вырвался лютый рык будто камнепад сошел в горах. Велес поднял голову по щеке его, будто слеза, побежала полоска чешуи, зрачок стянулся в зловещую золотую полоску, а радужка налилась багровым пламенем.
Остерегись, сын мой Добрыня! рыкнул змей. Желания биться с родной кровью у меня нет, а вот воля глядишь, и найдется. Хошь ты, Добрыня, я тебя землей завалю, хошь, Добрыня, я тебя огнем сожгу, а хошь, Добрыня, я тебя водой затоплю
Хороша твоя новая песнь, батюшка мой кровный, Велес-змей. На твоей тризне ее и споем! сквозь зубы процедил Добрыня и пронзительно свистнул.
Протяжное гудение разрезаемого воздуха заставило всех вскинуть головы к потолку Змей начал преображаться, облик его поплыл, над еще человечьими плечами взметнулась голова, увенчанная царственным гребнем Добрыня сгреб мать в охапку и кинулся за порог.
Потолок рухнул. Сквозь рушащиеся бревна с грохотом провалился громадный бугристый валун и врезался в чешуйчатую спину радужного змея, заставив того судорожно прогнуться и взреветь от боли. Камнемет под стенами терема заскрипел, дернулся и метнул еще один валун вдогонку первому. Воздух загудел. Девушка присела на корточки, закрывая голову руками и отчаянно визжа. Змей шарахнулся в сторону, его когти вспороли половицы, выворачивая цельные доски. Врезался в стену та содрогнулась, бревна полетели во все стороны как сухая щепа. Ревущий змей вывалился на горящее подворье в хвосте, замотанную в два оборота, он волок сомлевшую девицу.
Широко расставив ноги, Добрыня стоял в стенном проломе и в руках его был туго натянутый лук.
Аррр! змей ринулся на него, распахнув пасть в глотке его вскипал огонь.
Банг! звучно пропел лук и стрела сорвалась в полет.
Клац! змей поймал стрелу зубами, точно пес муху. Толстенная стрела хрустнула в громадных зубах как мелкая хвоинка и вспыхнула: невероятно жарким, бездымным пламенем! Змей раззявил пасть и взревел от лютой боли.
Еще! Стреляй еще, Добрынюшка! завизжала Амелфа, протягивая сыну вторую стрелу.
Змей тряс головой и ревел. Перекушенная стрела валялась на земле среди грязи, крови и мертвых тел но пасть змея продолжала пылать! Добрыня пустил вторую стрелу. Змей тяжело хлопнул крыльями и взлетел. Стрела скользнула под самым его хвостом, насквозь прошив подол и развевающиеся на ветру светлые волосы замотанной в хвост девушки, и воткнулась в стену. Терем вспыхнул весь, разом, до самой маковки, до жестяного флюгерка в виде смешного дракончика. Тяжело работая крыльями, настоящий змей-дракон поднимался все выше и выше.
Бейте, братья мои, пришло наше время! звучный голос Добрыни поднялся над пожарищем и еще девять таких же огромных, закованных в кольчуги всадников на тяжеловесных скакунах выехали из заполненных воплями переулков. Девять тяжелых луков согнулись, девять стрел задрожали на тетивах и сорвались в полет. И запылали, пронзая воздух. Девять горящих стрел, схожих на молнии, взвились от земли к небу. Девять пылающих стрел ринулись к поднимающемуся все выше змею.
Велес метнулся вправо стрела чиркнула чешуйчатый бок, завертелась и пошла вниз. Меж старых изб окраины вспыхнуло пламя, закричали люди. Змей кинулся влево, чудом разминувшись со второй стрелой. Нырнул и тут же взмыл вверх еще три стрелы канули куда-то, не причинив вреда и выдохнул струю воды навстречу следующей Стрела прошла сквозь водную завесу и продолжая пылать, вонзилась меж чешуйками на горле. Банг! Банг! еще две впились в бока и змей взревел, изгибаясь так, что гребень его почти коснулся хвоста и банг! Последняя стрела впилась у основания хвоста, словно вгрызаясь огненным жалом под чешую. Вопль змея был страшен он срывал крылья и уносил листву с дерев. Змей забился в воздухе, кончик его хвоста разжался и пронзительно визжа, девушка полетела к земле. Следом, крутясь и переворачиваясь в воздухе, падал змей