Сильный тонус, заключил он. Ничего больше
Ты уверен? дрожащим голосом выдавила я.
Абсолютно, и он отложил аппарат. Сейчас все позади. Ничего страшного нет, Лали.
По вискам снова покатились горячие слезы.
Эй, присел он рядом. Все хорошо, слышишь? Нет проблемы А тебе нельзя расстраиваться.
Я же не расстроилась там отец наоборот просил прощения.
Это вызвало эмоциональный всплеск. Но ничего страшного
Было так больно
Сегодня останемся тут, я обследую тебя полностью. Если все нормально завтра отвезу домой. Все хорошо
* * *
Но домой меня никто не отвез.
Боль вернулась ночью, потом днем и стала обычным явлением уже через пару суток. И, хоть никаких отклонений у меня не находилось, тело почему-то отторгало ребенка. Вскоре капельницы вместо завтрака и ужина вошли в привычку. Запах антисептиков и лекарств заменил воздух, а самым любимым временем стали обычные прогулки по парку вокруг. Теплый сентябрь ни одним намеком не выдал свою причастность к осеннему времени, вокруг все также зеленело и трещало на разные голоса, будто зимы в этом году никто не ждал.
Джастис жил в больнице вместе со мной. Катал меня, как инвалида, в кресле-каталке, развлекал и старался скрасить пребывание в неизвестности.
Ты же с кем-то встречался, напомнила я однажды утром, когда мы завтракали в моем любимом месте на скале под кряжистой елью.
Встречался, рассеянно кивнул он, нарезая колбасу.
Я хочу тебя уволить
Ты меня не нанимала, чтобы увольнять, даже не дрогнул он. Бери бутерброд и ешь.
Я серьезно. Ты тратишь время
Я не трачу время. Не тебе это решать.
Что важного во мне? Я неудачница.
Не пори чушь, удостоил серьезного взгляда. Ты держишься молодцом.
Знаешь, чего испугалась, когда заболело сильно? Что я умру. Не ребенок, я
И что тут такого? Обычный инстинкт самосохранения.
Я сжала губы в нитку, тяжело дыша.
Лали, у всех беременность проходит по-разному. Но большинству есть, ради чего страдать есть мужчина, муж или семья, которая поддержит, что бы ни случилось. Ты же страдаешь ради невинного ребенка, не желая быть связанной с теми зверствами, свидетельницей которых ты стала. Но у тебя есть и своя жизнь. И она не менее ценна, чем жизнь ребенка. Вы оба важны. И для меня тоже.
Я с трудом расправила спину, чтобы вдохнуть, потому что после таких слов хотелось съежиться еще сильнее.
Ты свободный, красавчик прошептала упрямо. Тебе нечего делать рядом со мной. Это уже вышло за всякие рамки
Как это нечего? Ты в курсе, что только к тебе прилагается настоящая вареная колбаса на завтрак?
Я прыснула.
Вика мне ее просто так никогда не выдаст. И он взялся за термос. Такая только в Аджуне для больных делается.
Представляю, какие у них завалы этой колбасы, раз я тут единственный пациент.
В стационаре. Остальные просто ночуют дома. Но колбасу по утрам разбирают стабильно
Джастис, стянула я улыбку силой воли, я серьезно. Капельницы мне может поставить кто угодно.
Никто к тебе не притронется кроме меня. Я хочу быть с тобой, ты меня вдохновляешь.
А если я перестану тебя вдохновлять? Я вдруг поняла, что уверенность в том, что рискую оправдано, сильно убавилась. А вдруг ребенок родится нездоровым, и я обреку его на страдания? Вдруг со мной что-то случится, и он останется сиротой? Когда приходила боль, страх сжимал душу в тиски.
Это невозможно.
Я могу струсить, Джастис.
Трусь сколько влезет.
Ты просто так это говоришь.
Что бы ты не решила, я тебе помогу. Если решишь, что не можешь Он вдруг замялся и нахмурился. Продолжить ему стало тяжело. Имеешь право.
Неужели? усмехнулась я, подумав, что это его проявление неуверенности.
Абсолютно, поднял он на меня взгляд. Тебе не нужно нести это все одной.
Что? опешила я.
Что слышала. Родим сначала белого медвежонка. Потом подумаем про котят
Ты ненормальный, усмехнулась обескураженно я, завороженно глядя на него. Безумие этого утра начинало нервировать не на шутку.
Мне бы так хотелось. Поэтому я не могу тебя бросить, понимаешь?
Ну и шутки у тебя.
Если бы
Если бы я была здоровой и везучей, и ты бы за мной побежал я бы не стала сопротивляться.
А в кресле каталке, когда не можешь никуда бежать, сможешь? И он протянул мне чашку.
Ты меня жалеешь.
С чего? покачал он головой. Ты не умираешь. И не болеешь. А к одиноким девушкам с медвежатами у меня, видимо, генетическая слабость.
Ты про Вику? закатила глаза.
Хватит меня диагностировать, беззлобно проворчал он. Просто услышь я тебя не брошу. И не надо меня дергать за усы.
Я еще ни разу не дернула, развеселилась я. Наверное, впервые за эту неделю, полную боли, отчаяния и капельниц с уколами. А ты покажешься мне в другом образе?
Я видел, как ты лис шарахаешься на тротуаре
Тебя я не испугаюсь.
Он тепло улыбнулся:
Ешь давай
* * *
Пришла зима. Но ничего не менялось. Я не набирала нужный вес, как ни старался Джастис меня откармливать. Но с ребенком по всем показателям все было хорошо. Если бы мое тело его не отвергало
Единственное, чему можно было радоваться на этом сроке ребенка уже можно будет спасти, если мы с Джастисом все же проиграем. И это не давало окончательно пасть духом.
За время жизни в больнице я обзавелась новыми знакомствами подружилась с сестрой Рэма Нирой. Девушка оказалась очень открытой и общительной. Она занималась детьми-полукровками и их адаптацией в Аджуне. У нее был свой небольшой детский сад, где оборотни росли вместе с человеческими детьми. Вряд ли такие результаты заинтересуют Смиртон, но если бы не мой случай, я бы вообще не знала о том, что оборотни как раз стараются научить будущие поколения жить бок о бок, чего не скажешь о людях. Все было совсем не так, как нам пытались представить в Смиртоне.
Отец звонил раз в неделю. Сначала мы разговаривали коротко и сухо, но с каждым разом я рассказывала все больше что не жалею ни о чем, что мне нравятся новые знакомые, врала, что чувствую себя наконец на своем месте. Он неизменно спрашивал, когда вернусь, но я ничего не обещала.
Где-то в глубине души я простила ему все. У меня не было ресурса его ненавидеть, мне было, куда потратить силы.
На седьмом месяце я уже вообще боялась двигаться, но хорошо освоилась с каталкой. И каждое утро добиралась до детского отделения, где мы встречались с Нирой. Пили чай, разговаривали, обсуждали новости Нира еще больше сгладила для меня границу между моим и непривычным миром. Оказалось, что у любых девушек переживания очень похожи.
Она встречалась с человеком, а это, как оказалось, история более сложная, чем когда мужчина-оборотень выбирает человеческую женщину. Дети в таких браках только в половине случаев становятся оборотнями. Но даже не в этом была проблема. А в том, что ребенку нужен проводник в мир животных, и мужчине тут было проще. Короче, Рэм ворчал на этот ее выбор, что расстраивало Ниру, но она стойко держала оборону от брата. С встречной стороны ситуацию смягчала Вика. Но Нире все равно было непросто. С ней я забывала о себе, чувствуя, что не пуп вселенной, как это было с Джастисом. Тот продолжал носиться со мной как с неповоротливым, но ценным по каким-то непонятным причинам тюленем.
Давай, малышка, еще немного усмехался он, орудуя датчиком. Пару месяцев, и будем бегать за медвежонком по снегу. Тебе показать мордочку?
Не надо, отвернулась я.
Это его обещание взволновало, я сразу же живо представила эту картинку. Пусть все забудется быстрее, пожалуйста! Пусть он родится здоровым!
Малыш пнул датчик, и я замерла. Часто после таких его пинков меня скрючивало от боли, и начиналась беготня с капельницами и инъекциями. Я провела ладонью по животу, успокаивая ребенка и успокаиваясь сама. Пока Джастиса не было рядом, я постоянно разговаривала с малышом, гладила живот Выучила одну колыбельную и напевала ее в тишине. И мне казалось, ребенок меня слышит и успокаивается. Я будто старалась его примирить с обстоятельствами, что так вышло, убедить, что надо постараться еще чуть-чуть, и мы будем вместе