Неоправданно мужественной, решила про себя Агнесса.
– О, я не могу разочаровать свою публику! – наконец проговорила она.
– И это чертовски здорово! – облегченно всплеснул руками Бадья. – Тогда я, пожалуй, поспешу туда. Пердита тебе поможет – не правда ли, Пердита?
– Да. Разумеется.
– И во время дуэта ты будешь стоять в хоре, – добавил Бадья. – В хоре поблизости.
Агнесса вздохнула.
– Да. Я знаю, знаю. Пошли, Кристина.
– О, милая, милая Пердита… – прошептала Кристина.
Нянюшка проводила их взглядом. Затем сказала:
– Ну, если ты чай допил, давай я заберу чашку.
– О! Да. Да, было очень мило, – ответил Бадья.
– Э-э… Там, в ложах, у меня произошел небольшой несчастный случай, – добавила нянюшка.
Бадья схватился за сердце.
– Сколько погибших?
– О, ни одного, никто не погиб. Просто немного намокли. Я шампанское пролила.
Бадья облегченно рухнул обратно в кресло.
– По-моему, тут беспокоиться не следует, – отмахнулся он.
– Когда я сказала «пролила»… То есть я имела в виду, что все время проливала. Лью и лью, сама не знаю, что на меня нашло!
Но Бадья лишь снова отмахнулся.
– Ковер хорошо отчищается.
– А на потолках пятен не остается?
– Госпожа?…
– Ягг.
– Пожалуйста, госпожа Ягг, некоторое время мне нужно побыть одному.
Нянюшка кивнула, собрала чашки и вышла из кабинета. Если ни у кого не вызывает вопросов появление старушки с чайным подносом, люди уж точно не будут возражать против старушки, усердно моющей посуду. Если моешь посуду, тебя везде примут.
Сказать по чести, мытье посуды относилось к разряду вещей, которые случались с кем-то другим, но никак не с нянюшкой Ягг. Однако в данном случае она сочла, что неплохо было бы действовать в ключе исполняемого характера. Она нашла альков с краном и раковиной, засучила рукава и принялась за работу.
Кто-то похлопал ее по плечу.
– Знаете, госпожа, вот этого лучше не делать, – произнес чей-то голос. – Очень плохая примета.
Оглянувшись, нянюшка увидела одного из юных работников сцены.
– Что, неужели мытье посуды приносит семь лет невезенья? – уточнила она.
– Вы свистели.
– И что? Я всегда насвистываю, когда думаю.
– Я к тому, что на сцене свистеть нельзя.
– Дурная примета?
– Наверное, так. Мы обычно пересвистываемся, когда меняем декорации. Подаем друг другу сигналы. Если мешок с песком приземлится прямо на вашу голову, вам и в самом деле может слегка не повезти.
Нянюшка оторвалась от посуды и посмотрела вверх. Юноша проследил за ее взглядом. Там, где они стояли, потолок был не дальше чем в двух футах от их голов.
– И все равно, лучше бы не свистеть, – промямлил юноша. – Техника безопасности, знаете ли.
– Я запомню, – ответила нянюшка. – Не свистеть. Любопытно. Век живи, век учись, а?
Занавес поднялся, возвещая начало второго акта. Нянюшка наблюдала из-за кулис.
Было особенно интересно следить за тем, как актеры пытаются постоянно держать одну или обе руки над головой – защищая себя от какого-нибудь несчастного случая.Таким образом, в данном акте было гораздо больше взмахов и драматических жестов, чем требуется даже для оперного представления.
Она прослушала дуэт Йодины и Буфолы – вероятно, первый дуэт в истории оперы, во время которого оба исполнителя наотрез отказывались смотреть куда-либо, кроме потолка.
От музыки нянюшка также получила некоторое удовольствие. Впрочем, если считать музыку пищей любви, сегодня публике подавали бутерброды. После первого акта искра из представления ушла.