Всякий раз ответом был звучный скрип. В нижней части фисгармонии были две большие педали. Нажимаешь на них, они задействуют мехи, и эти поношенные клавиши рождают на свет нечто, имеющее к органной музыке такое же отношение, какое слово «дрянь» имеет к ругательствам.
Так, значит, именно здесь Уол… именно здесь и скрывался Призрак, подумала нянюшка, прямо под сценой, окруженный отслужившими свое декорациями старых представлений; здесь, под огромным помещением без окон, в котором вечер за вечером эхо от музыки, песен и безудержных эмоций никогда не стихало окончательно, но оставалось внутри, в этих стенах. Призрак тут работал, и ум его был открыт, как колодец, и наполнялся оперой. Опера входила в его уши, а сознание, переработав ее, выдавало нечто свое.
Нянюшка понажимала на педали. Ссохшиеся пазы с шипением выпускали воздух. Она попробовала извлечь несколько нот. Результат получился пронзительный. Но ведь иной раз, подумалось ей, старая ложь – это и в самом деле новая правда, а размер действительно не имеет значения. Важно то, что в конце концов получается…
Уолтер наблюдал за ней, ожидая реакции.
Она взяла еще одну кипу листков. Посмотрела на первую страницу. Но Уолтер, перегнувшись через плечо нянюшки, выхватил партитуру у нее из рук.
– Эта еще не закончена госпожа Ягг!
Опера все еще гудела. Половина зрителей вышла наружу, а вторая половина предпочитала отираться внутри, на случай дальнейшего развития событий. Оркестранты толпились в своей яме, готовясь требовать Премиальные За Игру Под Страхом Призрака. Занавес опустили. Кое-кто из хора оставался на сцене; другие отбыли, чтобы принять участие в погоне. Царила наэлектризованная атмосфера, характерная для моментов, когда нормальное течение цивилизованной жизни нарушается коротким замыканием.
Агнессу кидало от одного слуха к другому. Призрака изловили, и им оказался Уолтер Плюм. Призрака поймал самУолтер Плюм. Призраку удалось скрыться. Призрак мертв.
Повсюду вспыхивали споры.
– А я все равно не могу поверить, что это был Уолтер! Да вы подумайте сами… Уолтер?
– А что будет с шоу? Нельзя ж его вот так взять и остановить. Мы никогдане останавливаем шоу, даже если кто-то умирает…
– О, когда кто-то умирал, мы все-таки прерывались…
– Ну да, но ровно на то, чтобы убрать тело со сцены!
Агнесса зашла за кулисы и чуть не споткнулась обо что-то.
– Прошу прощения, – автоматически произнесла она.
– Это всего лишь моя нога, – ответил голос матушки Ветровоск. – Ну и как тебе жизнь в большом городе, Агнесса Нитт?
Агнесса повернулась.
– О… привет, матушка… – промямлила она. – И здесь я не Агнесса, спасибо, что поинтересовалась, – добавила она несколько более вызывающе.
– Хорошая работа – быть чьим-то голосом?
– Я делаю то, что хочу делать, – ответила Агнесса и гордо расправилась во всю ширь. – Вам, ведьмам, меня не остановить!
– Но ты как будто стоишь в сторонке, – спокойно ответила нянюшка. – Пытаешься стать частью, а потом вдруг оказывается, что ты опять смотришь на себя глазами других людей. Так никому и не веришь, да? И всякие мыслишки мучают?
– Замолчи!
– Ага. Так я и думала.
– Во всяком случае, в мои намерения не входит стать ведьмой, благодарю покорно!
– Ты вот кипятишься, а сама понимаешь: тебе ведь от этого не убежать. Ты станешь ведьмой только потому, что ты уже ведьма. А если ты сейчас отвернешься от него, то и не знаю, что станется с Уолтером Плюмом.
– Так он жив?
– Живехонек.
Некоторое время Агнесса молчала.
– Я знала,что он Призрак, – наконец призналась она. – Но потом мне доказали, что я ошибалась.