Откуда мне знать, что вы не выкатите меня прямо к той толпе?
Послушайте, вам необязательно это делать. Я просто подумал, что вы захотите сегодня как-то попасть домой. Что касается меня и моей помощи, у меня нет никакого желания смотреть, как кто-то страдает из-за своей связи с богом.
Что-то в том, как он это сказал, навело Персефону на мысль, что он и сам из-за этого пострадал, но она не стала ничего у него выпытывать. Она просто задумчиво смотрела на него, прикусив губу.
Ладно, давайте, наконец проворчала она.
Мужчина помог ей забраться в кузов, и она устроилась в уголке, который он освободил для нее.
Подняв пакет с мусором, он вопросительно взглянул на нее:
Готовы?
Вряд ли к этому можно быть готовой, ответила Персефона.
Он прикрыл ее мешками, и она вдруг оказалась в темноте. Машина сдвинулась с места. Вокруг нее зашуршал пластик, и она задержала дыхание, чтобы не чувствовать запах гнили и плесени. Содержимое пакетов впивалось ей в спину, и каждый раз, когда колеса наезжали на камни, кузов трясся, и она чувствовала трение пластика, подобного змеиной коже. Девушку тошнило, но она старалась держать себя в руках.
Ваша остановка, донесся до нее голос уборщика. Он поднял мешки, которыми прикрыл ее. Персефоне в лицо ударил свежий воздух, когда она поднялась из темной ямы.
Мужчина помог ей выбраться. Неуклюже обхватив ее за талию, он поставил богиню на ноги. От этого прикосновения она поморщилась и отступила назад, пошатнувшись.
Он привез ее в переулок, выходящий на улицу Пегаса. Отсюда до ее квартиры было около двадцати минут пешком.
Спасибо эм Как вас зовут?
Пирифой, подсказал он и протянул руку.
Пирифой. Она пожала ему руку. Я Персефона Полагаю, вы и так уже это знаете.
Он проигнорировал ее комментарий и просто сказал:
Рад с вами познакомиться, Персефона.
Я у вас в долгу за то, что вы помогли мне уехать.
Ничего подобного, быстро ответил он. Я не бог. Я не требую услугу за услугу.
«У него определенно есть какая-то история, связанная с богами», подумала Персефона, нахмурившись.
Я всего лишь имела в виду, что принесу вам печенье.
Мужчина ответил ей ослепительной улыбкой, и в этот момент ей показалось, что за усталостью и грустью она смогла рассмотреть того человека, которым он был прежде.
Значит, до завтра? спросила она.
Он посмотрел на нее как-то странно, усмехнулся и произнес:
Ага, Персефона. До завтра.
* * *
Когда богиня добралась до дома, в квартире уже пахло попкорном и гремела музыка Лексы. Не та, под которую можно было потанцевать а та, под которую сгущались тучи, начинался дождь и окружала темнота. Музыка произносила собственное заклинание, созывая темные мысли, подобные мести Кэлу Ставросу.
Лекса ждала ее на кухне. Она уже переоделась в пижаму, обнажавшую ее татуировки: фазы луны на бицепсе, ключ, оплетенный болиголовом, на левом предплечье, изящный кинжал на правом бедре и колесо Гекаты на левом плече. Ее густые черные волосы были скручены на макушке. Рядом наготове стояли бутылка вина и два пустых бокала.
А вот и ты, сказала Лекса, пронизывая Персефону взглядом голубых глаз. Она указала на бутылку вина: Твое любимое.
Персефона улыбнулась:
Ты лучше всех.
Я уже собиралась заявить в полицию о твоей пропаже.
Персефона закатила глаза:
Я опоздала всего на полчаса.
И не брала трубку, отметила Лекса.
Персефона была так занята своими попытками выбраться из Акрополя и добраться до дома незамеченной, что ни разу не достала из сумочки телефон. Она сделала это сейчас и обнаружила четыре пропущенных звонка и несколько сообщений от Лексы. Ее лучшая подруга начала с вопроса о том, выехала ли она с работы, потом спросила, все ли у нее в порядке, а после перешла на отправку разных эмодзи, просто чтобы привлечь внимание.
Если бы ты и правда думала, что я попала в беду, сомневаюсь, что ты стала бы посылать мне миллион эмодзи.
Лекса усмехнулась и распечатала вино.
О, я благоразумно решила довести твоего похитителя до белого каления.
Персефона села напротив Лексы у кухонной барной стойки и сделала глоток вина. Это было каберне с богатым, насыщенным вкусом, который помог ей постепенно успокоить нервы.
А если серьезно, тебе действительно стоит быть осторожнее. Ты теперь знаменитость.
Я не знаменитость, Лекс.
Эм, ты читала новостные статьи, что я тебе отправила? Люди просто одержимы тобой.
Это Аид знаменитость, а не я.
И ты из-за связи с ним, возразила Лекс. На работе все сегодня только о тебе и говорили кто ты, откуда родом.
Персефона застонала:
Ты же ничего им обо мне не говорила?
Их дружба не была ни для кого секретом.
В смысле, о том, что я знаю, что ты спишь с Аидом уже шесть месяцев и что ты богиня, прячущаяся под маской смертной?
Тон Лексы был беззаботным.
Я сплю с Аидом не шесть месяцев. Персефона вдруг ощутила необходимость защититься.
На этот раз пришел черед Лексы прищуриться:
Ладно, пять месяцев.
Персефона бросила на нее сердитый взгляд.
Слушай, я тебя не обвиняю. Мало кто из женщин отказался бы от возможности переспать с Аидом.
Спасибо за напоминание, цокнула Персефона, закатив глаза.
А вот о нем того же не скажешь. В любом случае это его вина, что ваши отношения стали такой большой новостью. Насколько известно прессе, ты его первая серьезная партнерша.
Вот только в реальности все было совсем иначе, и хотя Персефона знала, что в жизни Аида были другие женщины, подробности ей были неизвестны. Она была не уверена, что вообще хочет знать. Богиня вспомнила о Минфе и содрогнулась.
Богиня сделала глоток вина:
Я хочу поговорить о тебе. Как прошел твой первый день?
Ох, Персефона, мечтательно произнесла Лекса. Это прямо какой-то чудесный сон. Ты знала, что проект «Алкион» должен принять пять тысяч людей уже в первый год?
Это было просто невероятно.
Аид устроил мне экскурсию и представил всем.
Персефона не могла объяснить, что именно она почувствовала в этот момент, но явно ничего хорошего. Самым подходящим словом было бы замешательство. Ей казалось, что уж она-то должна была знать о том, что Аид будет там, но бог мертвых ничего не сказал Персефоне утром, когда помогал собираться.
Как мило с его стороны, растерянно прокомментировала она.
Похоже, он делает это для каждого нового сотрудника. В смысле, я знала, что Аид не похож на остальных богов, но чтобы вот так приветствовать своих работников? Лекса покачала головой. Просто очевидно, что он влюблен в тебя без памяти.
Персефона подняла глаза:
С чего ты это взяла?
Куда бы я сегодня ни взглянула, по всему было видно, как ты его вдохновила.
Брови Персефоны сошлись на переносице.
В смысле?
Лекса пожала плечами:
Это сложно объяснить. Он просто говорит теми же словами, что и ты, когда рассказывает о помощи людям. Говорит о надежде, прощении и втором шансе.
Чем больше говорила Лекса, тем сильнее богине сдавливало грудь знакомое покалывание ревности сжимало ее легкие.
Ее лучшая подруга хихикнула:
А кроме этого есть и физические признаки.
Персефона приподняла бровь, и Лекса расхохоталась:
Нет, не в этом смысле! Физические в смысле фотографии.
Фотографии?
На этот раз пришел черед Лексы смутиться.
Ну да. У него в офисе висят твои фотографии. Ты об этом не знала?
Нет, она не знала, что у Аида есть офис в фонде «Кипарис» и тем более что там есть ее фотографии.
Где он вообще их достал? У нее не было его фотографий. Персефоне вдруг расхотелось говорить об этом.
Можно кое о чем тебя спросить? сказала вдруг Лекса.
Персефона промолчала, в некотором роде опасаясь вопроса.
Ты всегда хотела прославиться своей работой, так в чем сейчас проблема со всем этим вниманием?
Персефона вздохнула.
Я хочу, чтобы меня уважали в моей сфере деятельности, ответила она. А теперь я чувствую себя всего лишь собственностью Аида. В каждой статье Аид то, Аид се. Даже мое имя почти нигде не упоминается. Они называют меня «смертной».