Но поцелуй получился холодный, он меня только что не оттолкнул. Я выпрямилась.
– Что случилось?
– В Лос-Анджелесе стоило мне тебя увидеть, и все у меня встало. А сегодня я бессилен.
И правда, он лежал мягкий и маленький – ну, настолько маленький, насколько возможно. Он был из тех мужчин, кто даже в расслабленном состоянии маленьким не бывает. Не знаю еще, насколько удал, но точно не мал.
Я владела магией, которая могла бы помочь делу, но магия эта шла от благих, а мне хотелось бы использовать сейчас как можно меньше благой магии. Пусть Шолто решил рискнуть, я все равно боялась за слуа, боялась, что они потеряют индивидуальность.
Но, конечно, помочь здесь может не только магия.
Я осторожно сползла по голым камням к бедрам Шолто.
– Это не бессилие, Шолто, просто ты ранен. Стыдиться нечего.
– Видеть тебя голой и не среагировать – это стыд и срам.
Я улыбнулась, как он заслужил, и сказала:
– Думаю, с этим мы справимся.
– Магией?
Я покачала головой.
– Нет, не магией. А вот так.
Ладонью я провела по его ногам, наслаждаясь гладкостью кожи. У фейри волос на теле и так немного, но Шолто происходил от ночных летунов, а у них волос совсем нет. Так что он был совершенно гладкий, гладкий и мягкий, как женщина, – хоть и абсолютный мужчина от макушки до пят. Я погладила внутреннюю сторону бедер, и от этого ощущения спина у него выгнулась, глаза зажмурились, и голова запрокинулась, но он тут же застонал от боли. Резкое движение разбередило рану. Боль свела на нет все мои усилия.
Он закрыл глаза рукой и то ли вскрикнул, то ли всхлипнул.
– От меня сегодня толку не будет, Мередит. Ни для тебя, ни для моего народа. Вернуть нам жизнь твоей смертью я не хочу, а жизнью – не могу.
– Я подождала бы, пока ты вылечишься, Шолто, только нельзя нам ждать. Нынешняя ночь должна воскресить волшебную страну. На свой счет можешь не беспокоиться – у нас еще будут ночи или даже дни, когда мы сделаем все, что пожелаем. А сейчас надо делать то, что должны.
Шолто отвел руку от лица и посмотрел на меня в полном отчаянии.
– Никак не придумывается поза, в которой тебе не стало бы больно, а ты не любишь боль, – сказала я.
– Я не говорил, что не люблю. Но не такую сильную. Эту деталь я отметила на будущее.
– Верно, – согласилась я. – Есть предел, за которым боль становится просто болью.
– Прости, Мередит, думаю, с этими ранами я до него добрался.
– Посмотрим.
Я нагнулась к его паху и осторожно втянула его в рот. Когда я держала его во рту в наш единственный прошлый раз, он был длинный, твердый, нетерпеливый. А сейчас – вялый, расслабленный и неподвижный.
Я чуть было не разозлилась, но заставила себя успокоиться. Не время злиться или спешить – это же первый раз у Шолто с сидхе. Он столько лет лелеял эту мечту, а осуществилась она, когда он ранен и не в форме. Наверное, он не раз себе все это представлял и ни одну фантазию не мог сейчас воплотить. Реальность много более жестока, чем воображение.
Я подавила нетерпение, перестала думать о том, что сейчас делают Дойл, Холод и прочие стражи. Избавилась от мысли, что моя сила растет и я понятия не имею, чем все это кончится. Все мысли отогнала, целиком отдаваясь моменту, целиком отдаваясь ощущению Шолто у себя во рту.
Почти все мои любовники не позволяли мне заняться с ними оральным сексом: боялись пролить семя куда бы то ни было, кроме как мне между ног, не хотели терять шанс зачать будущего наследника трона, шанс стать моим королем. Я их не винила, но я люблю оральный секс, и мне его не хватало. В те несколько раз, когда мне удавалось кого-нибудь уговорить, они уже бывали готовы – твердые и прямые, и это тоже было немалым удовольствием, но я люблю ощущение, когда он еще маленький.