Я только и смогла сказать:
– Действуй.
Он улыбнулся; краешки губ у него еще светились.
– "Действуй", просто "действуй"?
– Да, – кивнула я.
– А тебе это понравится?
– Не знаю.
Улыбка у него стала шире, глаза засверкали, и новая молния пронеслась по телу, на миг ослепив меня ярчайшим блеском. Он подался назад, выходя из меня.
– Быть по сему, – сказал он этим низким, раскатистым басом. Слова отдались громом по всему потолку, и показалось даже, что загудели сами стены.
Он ударил в меня со всей скоростью и силой, и я завопила, и не только от удовольствия. Я старалась стерпеть, но невольно дернулась, и не к нему, а от него, уходя от источника боли – слишком острой, слишком сильной.
Он схватил меня за волосы. Не дал мне сбежать, всаживаясь в меня со всей силой.
Я вопила, и теперь со словами:
– Не надо, о Богиня, не надо! Перестань!
Он вздернул меня на колени, за волосы притянул к себе. Он все так же вбуравливался в меня, но эта поза была удачней. Не так глубоко и не так больно.
Он обнял меня другой рукой, прижимая плотнее. Рука у меня в волосах сжалась в кулак, заставив меня застонать уже не от боли.
Прижавшись губами к моей щеке, он сказал:
– Я знаю, что причинил тебе боль, но твое тело уже меня простило. Секунда – и ты стонешь уже от наслаждения.
Еще рывок – и в руке у него остался клок моих волос. Было больно, но все равно хорошо. Просто хорошо.
– Тебе так нравится, – прошептал он мне в ухо, и в лицо мне подул ветер.
– Да.
– А так, как раньше, не нравилось, – сказал он, и ветер налетел на нас с такой силой, что мы даже покачнулись. Я глянула вверх: потолок закрыли тучи. Тучи, как две капли воды похожие на те, что клубились под кожей у Мистраля.
Он опять дернул меня за волосы, разворачивая к своему лицу.
– Я думал, что прольюсь слишком быстро, а теперь никак не могу пролиться.
– И не прольешься, пока не прольется дождь.
Голос был Аблойка, но звучал странно не похоже на него.
Мистраль отпустил немного мои волосы, и мы оба посмотрели на Аблойка. Я увидела прежде всего глаза – они переливались алым, изумрудным и сапфировым, словно расплавленные самоцветы. Волосы разметались по сторонам, но не спутались от ветра, – они походили скорее на павлиний хвост или на плащ, аккуратно расправленный невидимыми руками. В волосах сияли цветные линии, разбегаясь от волос дальше в темноту. Сияющие цветные ленты тянулись к темным силуэтам за пределами магического круга. Все находившиеся в мертвых садах стражи с ног до головы были покрыты этими линиями. Я попыталась разглядеть, все ли хорошо с моими мужчинами, но нас сотряс удар грома – и с ним будто сотрясся весь мир.
Мистраль вздрогнул рядом со мной, внутри меня, и я вздрогнула тоже. Он крепко обнял меня сильными руками – на этот раз думая совсем не о том, чтобы причинить боль.
– Если со мной сзади тебе слишком больно, что нам остается? Спереди тебе тоже досталось.
Я прижалась к нему плечами, почти легла на него.
– Если тебе хватит силы удержаться надо мной во время толчков, ты не будешь задевать больные места.
– Над тобой? – переспросил он.
– Я буду лицом к тебе, а ты сверху, но прикасаться ко мне будет только то, что сейчас у меня внутри.
– Если ты ляжешь, то войдет в тебя не так уж много.
– Я приподнимусь тебе навстречу, – сказала я. – Ну, хватит?
– Чего хватит? – спросил он, и молния в его глазах на миг ослепила меня; перед глазами плясали яркие белые пятна.