А я? Меня тоже выгонят?
Дорогая тетя Фэнни, это ведь твой дом! Неужели ты думаешь, что я выброшу тебя из собственного дома? Ты жила здесь с самого детства с мамой, с папой. Я помню твоего отца, замечательный был человек.
Оставь в покое моих родителей! Мой брат
Да, перебила миссис Хэллоран. В бальной зале ты танцевала свой первый и единственный танец; тогда тебя звали мисс Хэллоран мы не должны терять из виду мисс Хэллоран в нашей тете Фэнни. Впрочем, теперь мы с твоим братом остались одни; мы ни разу не оставались одни в этом доме с самой свадьбы. Не беспокойся, здесь хватит места для нас обеих, Фэнни, добавила она снисходительно.
Я так никогда не думала, возразила тетя Фэнни.
А помнишь башню? Ее построил твой отец; там, кажется, планировали устроить обсерваторию? В ней можно расположиться с большим комфортом. Я даже разрешаю тебе взять немного мебели. Можешь забрать все, что хочешь, за исключением, разумеется, предметов, обладающих сентиментальной ценностью: голубая ваза из холла отойдет мисс Огилви.
Я возьму драгоценности своей матери.
Теперь люди станут поговаривать о башне, в которой водятся привидения, засмеялась миссис Хэллоран. Так, кто у нас остался? Мэри-Джейн будет здесь одиноко. Я уверена, что она питала к Лайонелу искренние чувства, хотя о природе этих чувств распространяться не стану. Пожалуй, отошлю Мэри-Джейн домой. Лайонел нашел ее в городе, в публичной библиотеке вот пусть туда и возвращается. В то время у Мэри-Джейн была небольшая квартира; я распоряжусь, чтобы ее вернули. Ей совсем не обязательно работать, я проявлю достаточную щедрость. Может, возобновит связи со старыми друзьями Правда, боюсь, второго Лайонела она больше не встретит ей и первого хватило за глаза.
А Фэнси? пролепетала мисс Огилви. Ведь я ее гувернантка и обязана
А Фэнси теперь тоже моя, улыбнулась миссис Хэллоран. Однажды все, чем я владею, перейдет ей, поэтому Фэнси я оставлю при себе.
По-моему, вы с нами шутите, безжизненным голосом произнес Эссекс. Хотите, чтобы мы испугались и начали умолять, а вы посмеетесь и скажете, что пошутили
Вы и вправду так думаете, Эссекс? Тогда интересно будет посмотреть, как далеко зайдет моя шутка, прежде чем вы начнете умолять. Ричард?
Мистер Хэллоран открыл глаза и улыбнулся.
Пора спать, весело сказал он.
Миссис Хэллоран взялась за ручки и повернула кресло.
Спокойной ночи, попрощался мистер Хэллоран, и миссис Хэллоран довезла кресло почти до двери, прежде чем Эссекс подбежал и открыл ее.
Мисс Огилви негромко плакала; когда умер Лайонел, она пустила лишь пару слезинок больше ради проформы, чтобы нос не покраснел. Тетя Фэнни мрачно смотрела в огонь, сложив руки на коленях; после ухода брата и золовки она не проронила ни слова. Эссекс ходил из угла в угол, поскольку в неподвижности слишком отчетливо видел себя самое.
Раболепствовал, подносил, лгал, шпионил, пресмыкался и вот меня выставили за дверь, как я того и заслуживаю. Тетя Фэнни, мисс Огилви мы все достойны презрения.
Я старалась делать то, что должно, всхлипнула мисс Огилви. Она не имела права так со мной разговаривать!
И верно, продолжал Эссекс. Я-то думал, что умен, проворен и неуязвим, а это вовсе не надежная защита. Я думал, она ко мне привязана, а сам превратился в ручную обезьянку!
Могла бы сообщить помягче, сетовала мисс Огилви.
В гориллу, нелепое чудовище
Тихо! вдруг скомандовала тетя Фэнни.
Они оглянулись, удивленные: тетя Фэнни пристально смотрела в сторону выхода. Дверь отворилась, и в комнату проскользнула Фэнси.
Дедушке не понравится, что ты спустилась вниз так поздно. Сейчас же ступай в свою комнату! велела тетя Фэнни.
Не обращая на нее ни малейшего внимания, Фэнси подошла к камину и села на коврик, скрестив ноги.
Я здесь часто бываю, когда вы все спите. Она в упор посмотрела на мисс Огилви. А ты храпишь!
Тебя следует отшлепать! негодующе фыркнула та.
Фэнси любовно провела рукой по мягкому ворсу.
Когда бабушка умрет, все это будет моим. Весь дом будет моим, и никто мне не помешает!
Твой дедушка мой брат начала тетя Фэнни.
Ну конечно, я понимаю, что дом принадлежит дедушке, возразила Фэнни с интонацией взрослого, объясняющего неразумному ребенку, но ведь на самом-то деле нет. Иногда мне хочется, чтобы бабушка умерла.
Маленький звереныш! пробормотал Эссекс.
Нельзя так говорить, Фэнси, вмешалась мисс Огилви. Бабушка была очень добра к тебе нехорошо желать ей смерти. И уж тем более нехорошо бродить по ночам, шпионить за людьми и Она замешкалась. Ты плохо себя ведешь!
Да и вообще, добавила тетя Фэнни, не стоит считать свои богатства заранее. У тебя и так полно игрушек.
У меня есть кукольный домик, неожиданно произнесла Фэнси, впервые глядя тете Фэнни прямо в глаза. У меня есть красивый кукольный домик. Там настоящие дверные ручки, электричество и маленькая плита, а в ванных льется настоящая вода
Тебе повезло, заметила мисс Огилви.
и куколки. Одна из них лежит сейчас в ванной, захихикала Фэнси. Это маленькие куколки, они как раз помещаются в стулья и кровати. У них есть своя посудка. Когда я кладу их в кровать, они засыпают. Когда бабушка умрет, все это станет моим.
И где же тогда будем мы? тихо спросил Эссекс.
Фэнси улыбнулась ему.
Когда бабушка умрет, я разобью свой кукольный домик он мне больше не понадобится.
Эссекс лежал в темноте абсолютно неподвижно. Если не шевелиться и не издавать никаких звуков, он будет в безопасности. Иногда ему казалось, что если замереть совсем, то можно и вправду умереть.
Эссекс прошептала тетя Фэнни и тихонько постучала в дверь. Эссекс, впусти меня!
Раньше Эссекс пытался отвечать.
Уходите, говорил он, уходите отсюда.
Теперь же он знал, что безопаснее молчать и не двигаться; может, он и правда мертв?
Эссекс, мне всего сорок восемь!
Я заперт в тесном пространстве гроба, надо мною толстый слой земли.
Орианна старше меня!
Я не могу пошевелиться, повернуть голову; если мои глаза и открыты, я этого не знаю; я не смею протянуть руку и пощупать деревянные доски, смыкающиеся вокруг меня.
Эссекс?
Я попробую заговорить в оглушающей тишине; я попробую повернуть голову и поднять руки, и тогда меня будут держать крепко-крепко
Впусти меня! Ты можешь остаться в доме со мной!
Было еще рано и так темно, что лишь твердая уверенность в ежедневном восходе солнца давала хоть какую-то надежду на свет. Тетя Фэнни, всю ночь просидевшая в спальне своей покойной матери, и Фэнси, потихоньку ускользнувшая из детской, встретились на террасе, напугав друг друга. Сперва каждая разглядела в темноте смутную фигуру, и лишь потом тетя Фэнни догадалась, кто перед ней.
Фэнси! прошептала она. Что ты тут делаешь?
Играю, уклончиво ответила девочка.
Играешь? В такое время? Тетя Фэнни взяла ее за руку и повела вниз по ступенькам. Пойдем в сад. Во что ты играла?
Да так лукаво улыбнулась Фэнси.
А кто тебе сказал, что однажды все это будет твоим? неожиданно спросила тетя Фэнни и остановилась. Мама? Наверняка она. Думает, что у нее есть права Давай пройдем по боковой дорожке; тетя Фэнни любит гулять в тайном саду по утрам. Так вот, десятилетней девочке, у которой есть мама, и дедушка, и тетя Фэнни, не следует думать о будущих благах. Мы все тебя любим, ты ведь знаешь это? Тетя Фэнни тебя любит.
Было слишком темно, однако тетя Фэнни разглядела повернутое к ней лицо ребенка. Увы, девочка не унаследовала семейного обаяния, подумала она со вздохом и споткнулась. Может, все-таки еще слишком темно, чтобы гулять по боковым тропинкам? Впрочем, она уже зашла так далеко, что возвращаться смысла нет. Глянув наверх в ожидании рассвета, тетя Фэнни раздраженно прищелкнула языком: садовники совсем забросили дальние тропинки; наверное, знают, что здесь гуляет лишь тетя Фэнни. Живую изгородь по обеим сторонам давно не постригали, и она буйно разрослась, местами даже сплелась над головой в туннель, затемняя тропу и создавая зловещий полумрак там, где атмосфера должна быть легкой и приятной.