Олеандр пересёк двор и нырнул под крону ближайшего дерева. Раздвинул ветви, поникшие от влаги. И взору предстала дыра в ограде достаточно широкая, чтобы через неё, пригнувшись, вынырнула в лес тощая девица.
Нетрудно догадаться, кто прогрыз отверстие. Клятый силин! Возможно ли, что они с Эсфирь знакомы?
Наследник! донёсся до слуха возглас, и Олеандр выругался. Куда это вы собрались, интересно?
Как говорится, недолго листва шелестела. Олеандр скрипнул зубами и ринулся в дыру. Но цепкие пальцы ухватили его за ворот и потянули назад. Он подался вперед, и ткань туники врезалась в горло, затрещала.
Вы с ума сошли? прорычал Аспарагус и рывком затащил его под ветви. Вы слышали?..
Она не выродок! Олеандр резко обернулся. Мокрые волосы шлепнули его по лицу. С чего ты вообще это взял? Ты можешь назвать её сущности? Нет. Тогда ты не можешь и утверждать, что она двукровная. Боги! Да она толком ничего не помнит. Чар лишается и призывает их по глупости!
И кто же она? В золотом глазу Аспарагуса еще плавал дым ошеломления, но вопрос его прозвучал твердо.
Не ведаю! сознался Олеандр, отдирая от боков тунику. Но точно не выродок!
Идиот! гаркнул Аспарагус и добавил: Потешались с распутницей? По нраву пришлось? Право, слишком долго я живу на свете, чтобы не уловить ауру очарования. Штаны подтяните, наследничек!
Сперва Олеандра бросило в жар, следом в холод. Он отвел глаза, ощущая на себе колючий взгляд, от которого в жилах стыла кровь. Какой там побег Эсфирь?! Он старался хотя бы дышать, вдоволь наглотаться промозглого воздуха, пока волна осуждений и гнев Фрез не смыли его на дно океана.
Смею доложить, процедил Аспарагус, я намерен усилить охрану поселения и найти девчонку. Дерзнете вмешаться? Что ж, прослывете распутником и прелюбодеем. Я понятно выразился?
Процедил и зашагал прямиком к тоннелю, попутно швырнув в ограду вспышку колдовства.
Красиво он тебя уделал, шепнул внутренний советчик. И Олеандр чуть не завыл от унижения. Дыра стремительно зарастала, скручиваясь древесной плетенкой и перекрывая проход. Зеленое свечение распространялось по стене, впитываясь в каждый узел, в каждый завиток.
Воображение уже распоясалось, рисуя картины гибели Эсфирь. Одна виделась страшнее другой: вспоротый мечом живот, десятки стрел, пронзившие плоть, перерезанная глотка
Олеандр невольно схватился за ветвь, и макушку оросила влага. Ледяные капли осыпались на голову, сползли под тунику, и он будто ото сна очнулся. Тоска сдавила сердце.
Нет! Он обязан отыскать Эсфирь первым и спасти. Вот только ныне его из поселения никто не выпустит.
Что делать?.. Что делать?..
Побег
Выродок!
Эсфирь пришлось не по нраву это слово. А еще не внушил доверия взгляд дриада, нарекаемого Аспарагусом. Страшным он уродился мужчиной. Очень страшным. Да и маску жуткую надел! Может, с побегом она и поторопилась. Но чего уж теперь сожалеть, верно? Она испугалась. Испугалась до того сильно, что перья до сих пор стояли дыбом. Когда ужас захватил голову в плен, ноги сами потащили её во двор. И она доверилась зверьку, шмыгнула за ним в дыру.
Сознаться, Эсфирь не ведала, куда держит путь. Просто бежала за зверьком, порой болтая с ним и задавая вопросы. Жаль, отклика не находила. Как выяснилось, в мурлыкании и сопении сложно распознать слова. Иной раз чудилось, будто парочку она различила, но потом обнаруживалось, что зверь чихнул.
Одно радовало дождь в лесу почти не ощущался. О нём смело можно было бы позабыть, ежели бы слух не тревожила скорбная дробь, отбиваемая холодными каплями по кронам. Листва-крыша надежно укрывала от ливня. Кое-где в редких просветах виделись его косые строчки, разрезавшие воздух, подсвеченные лунным сиянием призрачным и манящим.
Не раз Эсфирь и зверёк прятались то в огромные листья-одеяла заворачивались, то в ямы прыгали. Повезло. Никому не попались. Казалось, зверь точно знал, какие пути безопасны, а какие нет. И чем дальше они пробирались, тем реже слух улавливал подозрительные шорохи, тем реже глаза обращались к зеленоватым вспышкам чар вдали.
И все же кое-что не давало Эсфирь покоя. Мысль, что лес разумен, не желала улетучиваться, подогретая страхом. Ну правда! Прутья некоторых кустарников покачивались и извивались, хотя ветра у земли не гуляли. А когда она вынырнула на умытую ливнем просеку, бутоны на деревьях распустились и, почудилось, уставились на неё во все лепестки.
Думаешь, они следят за нами? озвучила Эсфирь свою самую страшную догадку.
Зверёк с добродушными видом задергал рожками. Запрыгнул на поросший мхом валун. Уселся на него, крутя усатой мордой и словно кого-то высматривая.
Глаза у него, конечно, такие Всем глазам глаза! Большие и голубые, как небесная гладь. Но кого он ищет? Зачем?
Вокруг не ютилось и души, не считая странных, даже очень странных цветов-надзирателей.
И Эсфирь показалось? Или вон тот стебелёк и правда приветственно помахал ей листком?
Страх какой, а!
Ох! Она упала у валуна и похлопала себя по щекам, пытаясь собраться с силами.
Ноги гудели. Отказывались идти на поводу у здравого смысла, который велел выбираться из леса. И поскорее. Неважно куда, лишь бы куда подальше. Подальше от Аспарагуса.
Эсфирь вздохнула. Губы еще горели от поцелуев. Там, в хижине, она натворила дел. Забыла погасить чары очарования, а потом и вовсе подалась навстречу сладкому чувству, ласковым перышком завертевшемуся в груди. Подалась и чуть не прозевала смерть. Еще немного, и Рубин откинул бы рога. Их у него, разумеется, нет, но что еще должно откидывать существам, помимо рогов? Разве рога подходят для откидывания не лучше всего?
Что за дурацкие мысли? Эсфирь мотнула головой, разбрызгивая осевшую на кудряшках влагу. И едва не подпрыгнула от испуга гром сотряс землю, на долю мгновения небо разрезала молния.
Ужель непогода и правда дело рук Эсфирь?
Пребывание в доме Олеандра не прошло для неё даром. Картинки из прошлого не сложились, она не вспомнила свою жизнь. Но изучила себя. Прислушиваясь к ощущениям, поняла, что тоже наделена чарами очарованием и исцелением.
Еще она чувствовала души.
Стоило малость сосредоточиться, и зрение менялось. Обострялось, дозволяя заглянуть во чрево тела, узреть огонь горящего духа. Ни много ни мало, а уже кое-что. Правда, исцеление давалось хуже. Оно растрачивалось мгновенно, хоть и восполнялось от чужого тепла и ласки, поглощая их, как узник поглощает воду. Да и в целом колдовство любое! будто что-то держало, запирало в теле. А ежели Эсфирь пыталась его высвободить, браслеты обжигали, как бы намекая на ошибку.
В тот же миг сознание наводняли тревоги. На волю рвался совершенно неуместный смех. И Эсфирь уступала. Уступала беспокойству, чуя, что иначе потеряет связь с действительностью, а значит, потеряет связь с разумом. Каждый рывок к запертым чарам подводил к чему-то запретному.
Хотела бы она разузнать к чему. Но Может, попозже?
Знаешь, Эсфирь и покосилась на зверька, этот юноша, Олеандр, он Как бы это сказать Я будто знакома с ним. Вернее, была знакома. Когда-то Такие странные чувства он у меня вызывает В один миг я даже белую нить увидела, которая протянулась от меня к нему.
Примечания
1
Вихрец перепончатокрылый зверь, выдыхающий ледяные ветра и морозную пыль.
2
Танглей северо-водный клан. Его населяют три народа: океаниды, нереиды, наяды.
3
Ифлога территория клана фениксов.
4
Ааронг территория клана ореадов.