Пете не просто было управлять этой огромной махиной и, одновременно, целовать и миловать любимую, но драйв, который он испытывал при этом, того стоил. Лика же была уверена, что рулить совсем не трудно, а значит целоваться при этом можно.
И сегодня молодые люди увлечённо занимались любимым занятием: Лика стояла позади Петра и щекотала губами ему за ушком, периодически взглядывая при этом из панорамных окон рубки на реку.
Огромная серебристая сигара корабля, казалось, неподвижно лежала на чуть ребристой поверхности реки, а вот берега, как раз, тихо покачиваясь, словно одобрительно кивая влюблённым, проплывали мимо.
Причём, вид берегов становился всё более монументально-экзотическим. Если вчера это были просто сопки, небольшие, покатые, покрытые густой растительностью, то сегодня, по мере продвижения вперёд, сопки медленно трансформировались в скалы, которые словно бы специально были расставлены вдоль русла реки древним фантазёром-великаном, чтобы не дать реке разлиться по поверхности земли. Водный поток был, как бы втиснут в узкий жёлоб, создав сумасшедшую глубину и скорость течения.
С какого-то момента берега-скалы стали заметно убыстрять ход и одновременно надвигаться с двух сторон на корабль. Лика вдруг забыла про приятное занятие, которому они с Петей предавались, и ей, филологу, по только что полученному образованию, неким озарением пришло, что это очень, очень похоже на двух античных дам, Сциллу и Харибду! Они так же надвигались на парусные суда и сжимали их в своих объятиях! Лике стало любопытно и тревожно. В рубке появился капитан:
Справляешься? Где Александр? спросил он у Петра.
В машинку отправил, соврал второй помощник.
Но Сашка появился тотчас:
В машинном отделении всё нормально, глазом не моргнув, доложил он вахтенному начальнику.
Лика разговор мужчин не слышала. Она смотрела на реку. Сцилла и Харибда начинали казаться детской сказочкой по сравнению с тем, что она наблюдала воочию. Если эти две античные дамы были скалами, вольно плававшими в далёком южном море, то Ленские Сцилла и Харибда больше напоминали две отвесные каменные стены, которые сначала не спеша выросли в высоту, а потом, угрожающе покачиваясь и всё убыстряясь, пошли на сближение друг с другом. Они, словно две гигантские, каменные ладони задумали прихлопнуть корабль, как нахальную муху, залетевшую в их владения.
Лика завороженно смотрела на это сближение и думала: «Нет же, не может быть, кто она такая, чтобы именно её взять и раздавить в этих стенах-скалах. А потом в газетах напишут, что в Восточной Сибири, на реке Лене произошёл такой вот необъяснимый феномен»?
Но додумать Лика не успела, потому что в следующий миг произошло что-то совсем уж необъяснимое. Сначала Лике показалось, что река остановилась! Она упёрлась в третью стену, которая выплыла откуда-то из неясного будущего, покачалась немного и прочно и неумолимо заняла своё место как раз поперёк течения реки.
Остановилось всё: вода, скалы-стены, расставленные буквой «П» на пути корабля, но понесло корабль! И понесло на эту, неизвестно откуда взявшуюся третью стену-скалу. Это было уж слишком, нервы сдали, и Лика сдавленно вскрикнула, испуганно зажав рот рукой.
Столкновение казалось неизбежным. Всё-таки её выбрали. И сейчас она улетит туда, в далёкое, древнее прошлое мира, о котором она запоем читала в последнее время, в ту самую Гиперборею, легенды о которой ей безумно нравились, как одна из версий прошлого мира! Мыслям не хватало времени сложиться в цельную картинку, и Лика просто зажмурилась и стала ждать. Она была готова. А что, раз она выбрана, значит это должно произойти. Больно не будет и не надо бояться, это же не наказание, это миссия!
Лика, что с тобой? Лика, открой глаза! Да очнись ты?! Сашка, держи руль!
Пётр подскочил к Лике и стал трясти её за плечи. Лика открыла глаза: нет, переход не состоялся, она вполне себе там, где и была, в рубке корабля, и Петя рядом. Корабль опять стоял, а мимо него величественно проплывала та самая скала-стена, в которую они только что чуть-чуть не врезались. Скала просто посторонилась, вежливо и плавно развернулась, в самое что ни на есть последнее мгновение, и корабль, тоже вежливо наклонив голову-рубку, словно игриво кивнув ею скале, дал прощальный гудок.
Участок реки под названием «Щёки» был, конечно, сложным для прохождения грузовых судов, но вполне себе преодолимым, и для хорошего штурмана никакой особой опасности не представлял.
Однако капитан, перехвативший руль вперёд Сашки и теперь, когда всё было позади, раздражённо передавший его назад вахтенному начальнику, выразил последнему, то есть второму помощнику капитана Петру Вербину, на первый раз в устной форме, строгое порицание за то, что в рубке, во время движения судна, он позволил нахождение посторонних.
Лика, как только убедились, что она окончательно пришла в себя от испуга, и с ней всё в порядке, была сослана на камбуз, после чего капитан, наконец отвёл душу. Он разразился такой многоэтажной, цветистой тирадой в адрес второго помощника, что даже у Сашки заложило уши. Однако потом мужчины от души, и даже как-то незлобиво похохотали. Им нравилось, когда красивые женщины пугаются того, что является их, мужчин, повседневным, обыденным, пусть даже и немного опасным трудом.
Гл.5 НЕ ТАКАЯ
С самого первого дня прихода на судно второй помощник капитана,
Пётр Вербин сдружился со старпомом Николаем Корольковым. Впрочем, Николаем, да тем более по отчеству, Гавриловичем, его никто никогда не называл. Коля Корольков это звучало как-то ладно и органично и всех устраивало. Тем более, что и сам Коля был ладным, русоволосым, крепким парнем и не то чтобы весёлым, но доброжелательным, уравновешенным, в общем, позитивным.
То, что они сошлись, Пётр и Коля, имело свои объективные причины: оба были безнадёжно семейные, оба находились в состоянии влюблённости в своих жён, с которыми поначалу оба были в разлуке, Лика ведь подъехала позже. А у Коли ещё и ребёнок, родившийся шесть месяцев назад, сын Толичка, в котором он души не чаял. От него, маленького, любимого, родного, улыбчивого комочка, он с трудом ушёл в навигацию.
Наблюдая круговорот мужчин вокруг новенькой матроски, Пётр и Коля только посмеивались, да ставки делали, кого, наконец, выберет Мурка. Пари заключили по серьёзному, на ящик водки, а Лику попросили «разбить».
Лика была под таким впечатлением, что этим же вечером пристала к Пете с отчаянно мучившим её вопросом:
Петя, а если Маня никого не выберет?
Как это не выберет? удивился Пётр.
Ну не понравится ей никто. Вот с какой стати ей обязательно должен понравиться кто-то из этих троих, ну или ещё кто-то?
Как это не понравится? Пётр просто не понимал, что имеет в виду Лика, Понравится, никуда она не денется! и, сделав паузу, добавил для ясности: Пойми, мышонок, баба на корабле не должна быть бесхозной. Она обязана сделать выбор и быть верной ему, как минимум, до конца навигации!
А если
А если будет «если», то, считай, кораблю триндец, я имею в виду экипажу!
Но ведь она же человек! Такой же, как все! эту фразу Лика прокричала уже в спину выходящему из каюты Петру, ему пора было на вахту.
Когда Пётр возвратился в каюту, Лика, рассеянно переделав все дела на кухне, опять сидела на кровати в каюте с таким отрешённым выражением лица, что Пётр не на шутку испугался:
Мышонок, что случилось?
Петя, ну а если она всё-таки не
В глазах Лики было столько отчаяния и боли, что Петра, как холодной водой, окатило жалостью. Его Мышонок целых пол дня страдал, как он мог допустить такое?! Полный раскаяния, он плюхнулся на кровать рядом со своей любимой жёнушкой и произнёс, как мог более проникновенно: