Именно к нему я и обратилась:
Скажите, пожалуйста, а мне дозволяется искать средства исцеления самостоятельно?
Маг взглянул на меня с неподдельным интересом:
Вы хотите изучить проблему сами? Несмотря на случившееся с вами несчастье?
Я неплохой целитель голос всё же дал осечку. Вернее, была бы хорошим целителем. Чем целый год покорно ждать конца, лучше провести отпущенное время с пользой. Прошу о полном допуске к главному Хранилищу, господин Тэгьер.
Впоследствии я только дивилась собственной смелости. И радовалась, что догадалась воспользоваться моментом. Сложно было в присутствии родителей отказать умирающей, и косые взгляды Старших не стали преградой.
Конечно, госпожа Сэнье, считайте, разрешение получено.
Так я определила свою судьбу.
***
С того дня прошла денница. Я не чувствовала в себе никаких изменений порталы по-прежнему строились легко, свет загорался по щелчку пальцев, из зеркала на меня взирала юная девушка, а отнюдь не старуха. Иногда, проснувшись утром, я, как и раньше, ощущала искрящуюся силу и с ужасом вспоминала, что это лишь остаточные явления.
Родным было тяжелее. Мама, при мне старательно сдерживаясь, наедине безостановочно рыдала. Отец безуспешно пытался её успокоить, а в результате расстраивался сам. Временами он смотрел в одну точку, и губы его кривились в бессильной ярости. Брат, как я уже упоминала, старался меня избегать. А в Скандье бушевала весна.
Дожди заливали всё вокруг, но на сей раз наш дом не тревожили бесконечные друзья и знакомые, проявив деликатность по отношению к семье, застигнутой горем. Ко мне из десятка подруг не явилась ни одна, я тоже не желала никого видеть. О чём бы мы стали разговаривать? О выбранных ими учителях, первых успехах в управлении даром, их грандиозных планах на будущее? Или же о сватовстве парней, скорых свадьбах с подходящими магами? Мой собственный жених, навязанный мне родителями, примчался на второй день после ритуала, долго что-то мямлил и, к моему великому облегчению, разорвал помолвку. Я несказанно обрадовалась, поскольку давно собиралась объявить отцу, что в качестве будущего спутника жизни Лэсги́р меня ни в коем смысле не устраивает. Целитель он, не целитель, я не племенная тёлка, чтобы меня под надлежащего производителя подкладывать. Получив подтверждение, что парнем двигали отнюдь не романтические и нежные чувства, я даже вздохнула свободнее. Правильно говорят, что перед лицом смерти врать невозможно, вот и Лэсгир проявил себя во всей красе расчётливый, равнодушный охотник за талантливой женой одного с ним дара.
Я же воспользовалась выклянченным разрешением и быстренько, пока Старшие не передумали, оформила себе официальный пожизненный допуск в главное Хранилище. В моём случае «пожизненный» и «годовой» понятия равнозначные, но не хотелось бы из-за лишних прожитых месяцев повторять возню с документами. Так что, едва наступало утро, я уносилась в Танрэ́, резиденцию Верховного, где размещалось Хранилище, и с головой уходила в свитки. Не скажу, что узнала много нового, но занятие отвлекало от невесёлых раздумий.
Эти мысли я гнала. Жёстко пресекала любое желание размякнуть и поплакать. Во-первых, что толку? Слезами горю не поможешь. Во-вторых, и без меня есть кому рыдать мама за двоих старается. Если отцу нас обеих придётся утешать, раньше меня к Богам уйдёт. В-третьих Вот упрямая я. Пока жива надеяться буду на чудо, на тех же Богов. И на себя.
Только сегодня я как никогда была близка к тому, чтобы разреветься. Вернулась раньше обычного весь день вспоминала, что наша домработница с вечера тесто на пироги поставила, прямо слюнями заходилась. Вкуснейшие у Одьéн пироги получаются, пальчики оближешь. Прокралась на кухню тихонечко нечего лишний раз добрейшей женщине на глаза попадаться, охов и ахов наслушалась уже на год вперёд. И увидела брата, уронившего голову на стол в такой тоске, что аж сердце защемило.
Хей, окликнула его негромко, с тобой всё нормально?
Он вздрогнул, резко вскочил.
Викэ? Что ты здесь делаешь?
Странный вопрос, учитывая, что это мой дом и я тут живу. Пока.
Я виновато развела руками.
Пирогов захотелось.
Братишка тут же постарался овладеть собой, вымученно улыбнулся, но получилось плохо. В глазах плескалась боль, словно это его приговорили и сроку год отмерили.
Ты ешь, сестричка, ешь. А я побегу, меня ждут.
И умчался. Хорошие дела Аппетит у меня, конечно же, пропал. Так, из принципа сжевала кусок, даже вкуса не почувствовала. Посидела, подумала и направилась к отцу.
Он тоже уже вернулся с работы, переоделся в домашнее, расположился в кресле, потягивал горячий взвар из объёмистой кружки. Тяжёлый взгляд скользил от стеллажей, заполненных свитками, к окну с бесконечными подтёками дождя.
Папа! начала я и тут же поправилась: Славного вечера. Можно с тобой поговорить?
Отец дёргаться не стал, изображать весёлость тем более. Серьёзно кивнул, поманил рукой.
Садись, Викэ. Я всегда готов тебя выслушать.
Больше всего я была ему благодарна за то, что он не пытался меня утешать или, наоборот, делать вид, что ничего не случилось. Не справлялся ежеминутно о здоровье, не причитал, как мама, не пытался обкормить вкусненьким наподобие Одьен. Но и не избегал, как Хей, не прятал своего горя.
Об этом я и спросила:
Папа, что с Хеем? Он, конечно, прекрасный брат и всё такое, но одно дело переживать за сестру, другое самому готовиться помирать. И явно не из-за меня.
Отец замялся.
Говори, сердито нахмурилась, я же всё равно узнаю. У Одьен спрошу, у Сильéн. Или у мамы.
Последняя угроза подействовала.
Хейдеру запретили иметь детей, злобно выплюнул отец. Старшие боятся распространения проблемы.
От гнева я задохнулась.
Почему? Бездарность не заболевание, по наследству не передаётся! Как же так можно? Что же теперь А Льен в курсе?
Сильен, красавицу-невесту брата, сильного целителя и мага воды, гордость рода Норьéк, мы обожали не меньше Хея. Весть о том, что по моей вине пострадала она, ударила меня едва ли не больнее, чем собственная незавидная участь.
Разумеется, криво усмехнулся отец, Старшие сразу же после церемонии сообщили. После чего ещё и на беременность проверили мерзавцы. Сильен молодец, посмеялась им в лицо мол, в семье Норьек не привыкли до свадьбы детей плодить. Только, Викэ, потом она ночь проплакала у Хея в объятиях, и уж на что я моралист законченный, и то пожалел, что они такие порядочные. Завели бы ребёночка, обратно б уже не засунули. Прости, доченька, за грубость.
Я стиснула зубы. Ладно, мне умирать в двадцать против обычных трёхсот лет средней жизни мага. Но брата за что?!
Нельзя это так оставить, решительно заявила я, глядя отцу в глаза. Старшие слишком много на себя берут. Нет такого закона, чтобы осуждать на бездетность! И Хейдер должен не страдать молча, а бороться.
Как, девочка? покачал головой отец. Оспорить волю Старших? Восстать против их запретов? Может, заклятиями припугнуть?
Дойдёт до этого и заклятиями! я сжала кулаки. Для начала протестовать, громко! Высказать свою позицию, обосновать пожаловаться Верховному, наконец! Он обязан защищать людей вот пусть и вмешается в произвол!
Ничего он не сделает! сдавленный рык. С его ведома и согласия Старшие Сильен и Хейдера счастья лишили Викэ, ты единственная бездарная на всё Скандье, у нас с твоей мамой детей уже быть не может. Два мага два ребёнка, таков закон сохранения силы. Если на тебе наказание Богов остановится, Верховный довольно руки потрёт и забудет о досадном недоразумении.
А если если Сильен не выдержит? глухо произнесла я то, о чём подумала. Она милая девушка и брата любит. Но приговор не на ней, а на Хее. Вдруг она бросит Хейдера?