Да. Всё в порядке. Зачем же меня так трясти? она ответила вполне внятно, сама удивляясь, как это у неё вышло, если ноги что вата, и на горле петля. Шагнула прочь, заставляя незваного гостя сдвинуться.
Бэлла
Проверка окончена? Я могу вас проводить?
Да. Но постой, у тебя точно всё нормально? Выглядишь ты не очень.
Правда? Бэлла растерянно провела руками по лицу, прислушиваясь к ощущениям в теле, и опять же заметила вслух, то, что говорить не планировала: Наверное, потому что меня мутит Сильно. Извините, мне надо договорить не смогла, закрыла рот ладонью и помчалась к туалету, успев едва ли не в последний момент. Содрогнулась, выплёскивая подкатившую желчь. А когда отпустило, встала, пошатываясь. Набрала в пригоршню холодной воды, прополоскала рот, плеснула в лицо, смывая плёнку покрывшей его испарины. А когда привела себя в относительный порядок, обернулась. Смерила стоящего в дверях Гройсмана удивлённым взглядом.
Вас проводить?
Нет, сказал тот, отчего-то осипнув. Это изза меня?
Что именно?
Тебя вывернуло кивнул в сторону унитаза.
Нет. Изза салата.
Что?
Я сегодня завтракала в кафе. Наверное, салат был несвежим.
Бэлла врала. И одновременно с этим говорила правду. Салат действительно был в её меню. И совершенно точно её вывернуло не изза отвращения. Скорее, даже напротив. Отвращение она научилась подавлять. А вот что делать с возникшим некстати влечением она понятия не имела. Ну не поддаваться же ему, право Не испытывать себя и судьбу.
Подводя черту подо всем случившимся, в детской закряхтел Родик.
Я пойду к сыну, пока он не разорался. Захлопнете за собой дверь?
Ответа Бэлла дожидаться не стала.
Глава 5
Давид был ужасно недоволен собой. Нет, не так: он был взбешён. Напряжён до того состояния, что вокруг его стремительно движущейся фигуры вихрями закручивались воздух и строительная пыль, которая никак не желала выводиться после недавнего ремонта. Он ходил и ходил, не находя себе места. Садился за стол. Вскакивал. Ненадолго замирал у окна и даже пытался смыть с себя то, что произошло, как будто оно на нём липкой плёнкой осело. Не помогло и это. А его бесконечные метания привели лишь к тому, что травмированное бедро стало сильнее ныть. Боль была настолько изматывающей, что ещё немного и он бы сам скрючился над унитазом, выблёвывая кишки. Чтобы этого не допустить, Давид достал аптечку, ампулы с обезболивающим, шприц Пусть он уже не доверял своим рукам настолько, чтобы взяться за скальпель, но поставить укол ему все ещё было по силам. Не промахнётся же он мимо собственной задницы! Да только в последний момент Давид передумал. Сгрёб рассыпанное по столу добро обратно в аптечку, отшвырнул ту от себя и, понимая, что окончательно утрачивает над собой контроль, шумно втянул носом воздух.
Чёрте что! Как он так облажался? Он! Ладно бы кто-то другой, тупой, ничего не понимающий. Но не он Непростительно. Хоть бери теперь и на покой уходи. А что? Может, это и выход. Да только кто ж его отпустит?
А если прийти и сказать: «Всё, ребята, потерял на старости лет нюх» кто поверит?
Давид опёрся ладонями на подоконник. Свесил голову и зажмурился, пережидая очередной болезненный спазм. Боль высекала искры из глаз, добавляя спецэффектов застывшей на обратной стороне век картинке.
Дыши!
Я дышу.
Нет. Пока ты боишься. Давай Вдох, выдох.
Он же сразу считал её страх. Тем необъяснимее то, что он сделал дальше!
Молодец. Хорошая девочка. Ты на всех мужиков так реагируешь, или только мне повезло?
Что? Бред какой. Придумали тоже!
Проверим?
Ничего я не собираюсь проверять! Нашёлся мне испыта
Нахрена? Нахрена ему это было надо? Проверил? Да. Дальше что? С ней, с собой. В принципе С этим грёбаным стояком!
Она же боялась. Бо-я-лась. И явно не хотела. А он поцеловал. Всего лишь поцеловал. Всего лишь?! Её вырвало. От салата, ага Как бы не так. Он, конечно, повёл себя как полный кретин, но всё-таки, объективности ради, дураком Давид не был. И всё он понимал. Точней, понял. Точней А, к дьяволу! Неважно. Вопрос в другом что теперь делать? Пойти к ней? Извиниться? А что это изменит, даже если представить, что его впустят? Давид мог поклясться, что ничего. Она опять на него посмотрит тем самым слегка удивлённым взглядом и сделает вид, что вообще не понимает, к чему он клонит. И что всё нормально. Так, как и должно. Точно так же, как она сделала, когда её вырвало.
Это изза меня?
Что именно?
Тебя вывернуло
Нет. Изза салата.
Что?
Я сегодня завтракала в кафе. Наверное, салат был несвежим.
А может, ему поверить? Ну да Взять и обмануться. Насколько же будет проще!
Докатился И главное ведь, не понятно, с чего его настолько пробрало. Ещё пару дней назад он даже при желании не смог бы представить, что так его на ком-то заклинит.
Та-а-ак. Стоп. Его, выходит, заклинило? Всё? Тушите свет? Или ещё как-то можно пересобраться и не наделать глупостей? Ведь что может быть глупее отношений с проблемной женщиной? А впрочем, о каких отношениях речь? Нет, всё же с ним произошло какое-то стремительное отупение. Что, если так подкрался маразм? Это на первый взгляд для маразма вроде бы рано. А практика показывает, что многие болячки молодеют. Добавь к этому его довольно стрессовый образ жизни, и вуаля.
Прерывая мысли Давида, кто-то позвонил в домофон. Гости в его доме появлялись нечасто, так что ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, откуда идёт звук. Чуть припадая на одну ногу, он дошёл до двери. Ткнул пальцем в специальную сенсорную панель, выводя на экран изображение.
Люба?
Давид! Я уж думала, зря приехала, но до тебя ж не дозвониться! Открывай.
Шестой этаж.
Да знаю я, отмахнулась его бывшая. Ну да, от конторских, тем более от неё, адрес было не скрыть. А учитывая, что с ним пытались связаться Хм. В общем, немудрено, что она примчалась.
Ну привет.
Привет! как всегда энергичная, Люба коротко его приобняла и по-хозяйски чмокнула в щёку. Они давно не виделись, за это время она как будто бы похудела, подстриглась и, кажется, всё ж начала потихоньку сдавать А может, просто устала. В их возрасте стоит чуть недоспать и всё, результат налицо.
А это что? Давид не сразу обратил внимание на пакет, который с собой принесла гостья.
Подарок.
Я пропустил какой-то праздник?
Ага. Новоселье. Мог бы и позвать по старой дружбе. Хвастайся!
Чудно. Выходит, Любка пришла посмотреть на его холостяцкую берлогу? Любопытство заело? Или что?
Ну, неплохо, слушай! И твой диван здорово вписался.
Диван это, пожалуй, единственная вещь, доставшаяся ему при разводе. Не то чтобы Давид претендовал на что-то другое, нет. Он уходил, как истинный джентльмен. В чём был, что называется. Оставив нажитое добро жене и детям, и, кажется, ни о чём не жалел. А теперь вот почему-то вспомнил. И мелькнула гаденькая мысль, что по сути ведь это Любка захотела развода. А платить за него пришлось почему-то ему.
Кофе будешь? Или сразу чего покрепче?
Нет. Я за день столько нахлебалась, что теперь тахикардия.
Это ты зря. Себя надо беречь.
Давид полагал, что Любка как всегда беспечно взмахнет рукой, а она как-то так затаилась, о чем-то своем думая. И кивнула:
Да. Ты прав. Очень надо. Все слишком шатко.
Ты о чём-то конкретном сейчас?
Что?
У тебя какие-то проблемы?
Да нет. Может, у тебя сок есть?
Она любила яблочный. Такой, знаете, с мякотью, банки с которым украшали пустые полки в советских магазинах. Они могли развестись, прожив вместе полжизни, могли месяцами потом не общаться (не изза обиды, нет, её между ними не было, а изза чудовищной нехватки времени), но то, что они узнали друг о друге за эти годы, было не вытравить из головы. Оно там намертво въелось.
Нет. Я ж его не пью, а гостей, ты прости, я не ждал.
Я пыталась тебя предупредить. Только кое-кто не брал трубку.