Мы, Ларисон, недавно с тобой поругались крепко на одну производственную тему Подраспустила ты девиц в своем магазине им из-за маникюра уже некогда клиентами заниматься И будем ругаться еще Но То, что я сказал до этого, главное. Оно перевесит все. Спасибо тебе.
А может, я до сих пор по ночам в подушку плачу? не без вызова, полушутя-полусерьезно тряхнула волосами Лариса. Заодно и грудями атмосферку всколыхнула мужики же вокруг были не слепыми.
Нужен я тебе! попробовал отшутиться Александр Сергеевич. Вокруг молодые ухажеры Ты ж в цвету вся!
Дурак ты! А я я тоже рада всему!
Ну и ладушки, ну и мир Свои же люди! Да, чтоб ты рожи не корчила, скажу: если б ты тогда на перроне на коленях стояла не поверил бы в искренность.
Это почему?
В восторженность не верю.
Ну и дурак!
Дурак не дурак Лариса, ты всегда для меня останешься особенной. Только с тобой можно было нарушать все заповеди Божьи одним махом! А помнишь, как в мастерской у художника Ты напилась тогда и, голая, танцевала под «Вологду». Я с тех пор эту эротическую песню спокойно слушать не могу! «Девять с половиной недель» погулять вышли.
Спасибо тебе, Санечка, хороший мой.
Чтобы не заплакать, Ларисе пришлось залпом выпить полфужера крепкой граппы она перебила грусть.
А Юнгеров уже ухватил за щеки бывшего своего одноклассника Вадима Колесова:
Вадик, дружище Ва-а-дик! Чего притих обожрешься! Вадик наш капиталист. Не барыга, не делец капиталист. Ходячий капитал. Если пропустить графики и диаграммы, то увидим его суть. А суть такая: когда меня этапировали в уральские леса, через пару месяцев на Урал прибыл и Вадик! Он тогда еще такими деньжищами, как сейчас, не ворочал, но в пищевой промышленности вес уже имел солидный. Так вот: приехал Вадик на Урал, ходил по колено в говне и по горло в проблемах, но Местные пищевики популярно объяснили местному ГУЛАГу, что будет, если в лагеря, например, перестанут поставлять в долг подсолнечное масло и крупу. В итоге меня резко перестали трогать, согласно каким-то там (а на самом деле я очень хорошо знаю согласно каким) указаниям. Сначала трогать перестали, потом перестали обращать внимание Из уха в ухо передавали: «Не трожь Юнгерова, а то на Урал снова страшный Вадик приедет как комиссар». Милый ты мой, я ведь знаю, я очень хорошо понимаю, каких это тебе нервов и сил стоило Потом, помнишь, у тебя еще документы украли и ты с такими матюками до Питера добирался! Эх! Дорогой ты мой теоретик капиталистической законности
Чего уж там, шмыгнул носом в громадную хрустальную пивную кружку польщенный Колесов. Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!
Твоя правда, дружище! Мы же с Вадиком двоечниками на одной парте с первого по десятый А это дорогого стоит В десятом мы мечтали о сигаретах «Антарктида» они были с жутким таким белым фильтром, и ввиду полной неприемлемости цены казались нам верхом шика Все было: педсоветы, двор, салюты и драки на них Потом вихрь перемен, первые ларьки, ушел госстрах, пришел братаноужас. Мы не думали не успевали, дрались за жизнь и помогали друг другу, и все понимали, как легко не дожить, и поэтому не говорили об этом И мы дожили. Дожили! Теперь вон там, у окошечка, стоит специальный короб, в котором поддерживается определенная температура и влажность. В этом коробе сигары со всех концов света. Скатанные вручную, между прочим. Проблема в том, Вадим, что мы с тобой их не любим и не курим. И «Антарктида»-то наша она была повкуснее.
Сто пудов! согласился Вадим и тут же вынул из кармана пиджака кожаную книжку с золотым обрезом, что-то черканул в ней. Я дам задание найти «Антарктиду» ящик и привезти.
По рукам!
С другого конца стола Денис, краем уха услышавший что-то про Антарктиду, крикнул:
Если к пингвинам надумали меня не забудьте!
Тебя забудешь, как же Себе дороже.
Между тем гости начали уже и местами меняться, и кучковаться по интересам Крылов, тот присоседился к Ларисе и завороженно смотрел на ее шею, чтобы не упираться взглядом в грудь, а та в ответ кокетливо поводила плечами да, мол, между прочим, очень даже и
А хозяин имения все говорил и говорил. Но говорил складно, грубо, но романтично. Его слушали с человеческими улыбками. Он тронул всех: и сотрудника ФСБ, который сначала стеснялся больше всех, а потом (через триста граммов) перешел на мат и уже на нем только и изъяснялся, причем никому это слух не резало; и директора небольшого магазина, который много лет назад оказал Юнгерову такую услугу, что черт возьми и сказал, что за это ему ничего не надо; и своего тренера, который когда-то вытащил пацаненка Сашу с набережной и начал учить азам жизни, которого единственного на свете, Александр Сергеевич называл ШЕФОМ; и водителя, который всегда молчал, а если уж что происходило, говорил: «Дела!» что равнялось длинной нобелевской речи (этот водитель был когда-то танкистом, во время войны в Приднестровье подбил что-то не то, и его объявили в розыск как преступника. Юнгеров его принял и спрятал и верил в него, как в Луну, в том смысле, что она никогда никуда не денется с неба); и еще очень-очень многих
Отдельные слова Юнгеров захотел сказать о сидевшей очень тихо и скромно следователе прокуратуры Ольге. Впрочем, тихо и скромно она сидела недолго аккурат до тоста Юнгерова:
Прошу тишины!
Зал смолк, взгляды скрестились на уже чуть покачивающемся Юнгерове, который немыслимое дело вдруг изящно изогнулся и поцеловал руку следователю.
О как! оценил жест сидевший рядом с Ольгой черноволосый парень, в котором гости (некоторые с удивлением) узнали известного питерского журналиста Андрея Обнорского.
А ты, Андрюха, думал небось, что так только ты умеешь? Ладно, сейчас не о тебе, сейчас об Оленьке Джентльменов не прошу встать только потому, что некоторые уже того подустали Так вот. Ольга. За этот «праздник» я плачу отдельно. Ты, Оленька, не обижайся Мы познакомились, когда она в свою районную прокуратуру решила меня вызвать свидетелем по какому-то там делу. Я, конечно, посмеялся и отмахнулся времени нет свидетелем ходить и все такое. Но она меня достала. Меня! Дело дошло почти до привода с милицией. Меня! А вопрос-то какой-то говенненький был знаком ли был я с неким убиенным, которого я на самом деле последний раз видел лет за семь до того, как его, неугомонного, к облегчению многих повзрослевших людей, застрелили два его же дольщика. И дело-то раскрыли быстро. Но Ольга Дмитриевна допросила полгорода. Всех достала ей исчерпывающая картина нужна была. Это я потом узнал. А тогда, когда я злющий-презлющий к ней в кабинетик ввалился, решил, что это меня, так сказать, персонально власть снова повоспитывать решила. И с порога ей: «Деточка, может, я тебе просто нравлюсь и ты так вот познакомиться со мной хочешь? Так скажи прямо, я люблю, когда тетеньки в форме» А она мне: «Если вы считаете, что мне нравятся богатые жлобы, то напрасно. Берите стул, садитесь. Фамилия, имя, отчество, год и месяц рождения!» Я аж рот раскрыл. Вот так, слово за слово, и подружились. И когда я ее о чем-нибудь прошу, а прошу частенько, то чую, как Оля встает на лыжню. Она же мастер спорта, лыжи, дальние дистанции. Ее можно попросить и забыть. Она до цели дойдет. Я уже вспоминал «Остров сокровищ», помните, Сильвер жути нагонял: «Все боялись Флинта. Все боялись. А Флинт боялся меня». Так вот я боюсь Олю. Как-то раз она решила, что я неправ. Так вот: ногой была выбита дверь, за которой я лежал в постели с женщиной. Страшно подумать, что бы получил кто угодно, кроме нее, за подобный фортель. А тут я просто смотрел в потолок, слушал ее ор и улыбался, радуясь, что жизнь устроена так интересно.
Идиот! фыркнула, все выдержав, в бокал с вином следователь Оля, чем полностью подтвердила все вышесказанное.