Волков встал, одернул пиджак, сидевший на нем, как на известном шоумене, и поднял красивую пузатую рюмку с коньяком какой-то умопомрачительной выдержки:
Если нет ключа надо добыть отмычку, если отмычка не открывает надо выломать дверь, если дверь не вышибается надо снять ее с петель, если петли внутри надо уронить стену. Все. Маленькое дополнение это если надо любой ценой и если это надо тебе. За тебя! Денис выпил и сел под общий смех и аплодисменты. Юнгеров надулся гордо, будто аплодисменты сорвал он сам:
Во как! Видали?.. Я мне легко вспоминать те годы, ту прошлую жизнь, когда мы много чего накосорезили Легко потому, что от крови удержались и народ по параднякам не валили. Бог упас от душегубства, хотя вокруг такая резня стояла! Трудно было в крови не запачкаться А вот пронесло. И я очень хорошо помню, как еще до посадки собрал всех своих и стал объяснять, что надо жить мирно и что убивать мы не будем До тех пор пока не убьют кого-нибудь из нас В этот момент под сводами зала грянула песня «Каким ты был, таким ты и остался». Денис, улыбаясь, стал подтягивать. К нему присоединились остальные гости. Юнгеров вздохнул и сказал тихонько не то чтобы таясь, а просто не во весь голос:
Я, Дениска, помню, как ты после того моего выступления пришел ко мне и сказал: «Спасибо, Александр Сергеевич!» Я: «За что?» А ты: «А за то, что мы вроде как мирные люди и все такое Ведь в случае чего валить-то бы мне пришлось. Спасибо. Но вы не сомневайтесь если надо, я сделаю если очень надо» Спасибо тебе, Дениска Я тогда и тебе, и себе пообещал: хорош, давайте начинать жить по-людски! Я обещаю тебе, Денис, мы не будем больше ронять стенки. Мы найдем, купим, воспитаем специалистов, которые нам культурно этак откроют дверь. А за дверью будет накрытый стол, где нам не будут тыкать в харю нашим прошлым Хотя, конечно, сколько волка ни корми, а шакалы все равно найдутся!
Не! закричал сидевший напротив Евгений Шохин, гендиректор одной очень известной питерской фирмы, некогда носивший псевдоним Женя Маленький. Лучше так: сколько волка ни корми, а у медведя все равно толще!
Стол грохнул хохотом, и Юнгеров пошел к Жене, по дороге наваливая всем подряд на тарелки всякую снедь горстями и наливая, наливая, наливая ему было хорошо, его несло:
На юбилеях принято много слов хороших говорить юбиляру, как о покойнике, либо хорошее, либо ничего. Но я-то еще жив! И поэтому говорю я сам, и говорю правду, и она мне нравится!
Наконец он добрался до Шохина, тот вскочил, чокнулся с Юнгеровым и, перед тем как опрокинуть в себя граммов сто (долларов на двести), крикнул:
Гвардия выпивает, но не сопьется!
Стол согласно ухнул в ответ. Александр Сергеевич обнял Шохина:
За тебя, Женя, за мою гвардию! Пару слов, маэстро
Музыку кто-то притушил, и голос Юнкерса разлетелся по залу:
Женя это отдельная история Он присоединился к нам в самую лихую годину почти все сели В общем прижали нас к реке и накрыли пулеметами. Вокруг Антанта, Мурманск сдан, хозяйство трещит и начинает рушиться Вот тогда Женя и появился, как черт из табакерки, говорит хочу с вами, вы правильные, я лучше с умными потеряю И коллектив свой небольшой привел Мы даже сначала, грешным делом, решили, что прокладка[8] чья-то Так ведь не бывает Ан бывает! Ты выиграл, Женя! Он, кстати, настоящий предприниматель, Божьей милостью. У него всегда порядок, как в операционной. Дайте ему и его людям Дрезден в руинах после американской бомбежки и он сделает из него место экскурсионного обслуживания! Сердце воина, ум бухгалтера! Он всегда мне вместе с деньгами приносил отчеты, я злился: «Какого черта, если я вам перестану доверять, то все приплыли!» А он все равно приносил, потому как порядок есть порядок! Обратили внимание, какие универсамы в городе стали? Это его заслуга! Я ведь могу только завоевывать новое пространство, а его еще нужно осваивать и обживать Кто-то, может, считает, что осваивать и обживать это женская функция Я вам сейчас расскажу про эту «женщину»! Порезали как-то нашего парня Давно это было Хочется сказать так давно, что мне это рассказывал мой дед, а ему его дед, а тот слышал это от самого Чингиза! Да Приехал Женя с этой темой к нам в тюрьму, мы сидим, обсуждаем трем А Женя молчит, молчит Он и тогда выглядел, как богатый английский физик. Однажды его даже с принцем Чарльзом перепутали И вот сидит этот «принц» и говорит: «А чего гонять-то, эти уроды в Астории часто сидят, ну, я захожу в кафе и спрашиваю их старшего в лоб, берет ли он на себя ответственность за ту резню. Если он отвечает, что берет, я бью его в башню железом, а там посмотрим, как оно сложится!» А?! Каков!! Женя, я целую твое сердце! Я так рад, что ты остался несудимым с твоим-то характером!
Над столом дрожал воздух. Кто-то запел «Там вдали за рекой». Подхватили хором и получилось очень душевно, как на студенческих посиделках. Гости уже ели по-семейному, плюнув на манеры и этикет. Кто-то вкусно облизывал пальцы, причем не себе, а соседке, кто-то радовался, что горячий бараний жир стекает с подбородка прямо на итальянский шелковый галстук ручной работы. При этом странное дело никто не становился похож на загулявшее новорусское быдло.
Между тем Юнгеров поймал взгляд симпатичной тридцатипятилетней дамы в смелом декольте а демонстрировать ей было что. Явно будучи уже навеселе, она хулигански провела язычком по верхней губе, глядя Юнкерсу прямо в глаза. Александр Сергеевич ринулся к ней, схватил рукой за шею, запустил пятерню в густые золотистые локоны и поцеловал крепко. В этой крепости, однако, было не очень много эротики, скорее больше ощущалась благодарность к былой страсти уже погасшей. Почти.
А вот Лариса Она Когда-то, когда еще на бензоколонках не хватало бензина, мы лихо подъехали к заправке, где она работала королевой. И я увидел в окошечке красивую женщину, которая плакала и от этого была еще красивее Выяснилось, что и до этой бензоколонки, у самого Смольного расположенной, бандюги добрались, а мы тогда очень не любили бандитов, потому что сами были ими Денис и его люди сумели уладить вопрос без стрельбы Помнишь, Денис, ты ворвался в какой-то офис и ногой пробил «одиннадцатиметровый» прямо в голову какому-то уроду?
Денис заломил бровь, вспоминая, и неуверенно спросил:
Это, кажется, на Рубинштейна было?
Юнкерс пожал плечами, продолжая смотреть Ларисе в глаза:
Так пох Бог с ними, с бандитами этими. Я о другом. Когда меня с Лебедева дернули в лагерь на этап я, сидя на корточках, вдруг увидел, как ты, Лариса, стоишь на перроне на грязном, заплеванном перроне, плачешь и крестишь меня Крестила, по-моему, наоборот, неправильно, но какая разница, листва все это И вот ты тогда на перроне а я не ждал, не знал В общем, и это тоже дало мне силы выжить. И я рад, что ты есть, что ты здесь, рад всему, что было
У Ларисы, ныне директрисы очень крупного модного магазина, глаза набухли слезами. Они с Юнгеровым никогда не клялись друг другу в верности и В общем, отчасти и ее сексуальные похождения за время отсидки Юнкерса (а ему, конечно же, рассказали) решили судьбу бурного некогда романа. Но только отчасти. На самом деле Александр Сергеевич ни с одной женщиной вместе долго не выдерживал даже с самой-самой. Он эту свою черту знал и, когда она проявлялась, чувствовал комплекс вины, раздражался, причем раздражение выплескивалось именно на ту, которая в данный момент находилась рядом
Лариса хорошо понимала Юнгерова, иллюзий никогда не строила, может быть поэтому и спала легко с другими мужиками, пока он сидел. Слова, публично произнесенные Александром Сергеевичем, значили для нее очень много это было словно прилюдное объяснение в любви, словно возведение ее в некий особый статус. Почти что в статус бывшей жены. Кстати, Лариса была замужем все время знакомства с Юнгеровым. Разводиться она не собиралась, ее муж, шофер-дальнобойщик, был хорошим человеком и очень любил сына. Ну и жену, конечно, тоже. Нет, жену он почти боготворил. Юнкерс еще раз посмотрел Ларисе в глаза и в этом взгляде было столько всего, что сидевшие рядом даже притихли. Александр Сергеевич постарался улыбнуться: