Там много арок, дома старые.
Я что, глупый? Он единственно, куда мог успеть зайти, это во двор двадцать пятого дома.
Значит, иди туда.
Как бы не так. На воротах кодовый замок.
И чего ты тогда звонишь, если лопухнулся?
Так я подумал, что, если ворота открыл, то он код знает. То есть не чужой в этом доме человек.
Это ты молодец. Возвращайся, надо прошерстить списки жильцов.
* * *
Олеся смеялась негромко, но заразительно. Игорь только что рассказал, как улепетывал от самой настоящей слежки.
Я его увидел не сразу, говорил он между салатом и супом-пюре. Они взаправду меня подозревают. И не понимают, что я самый первый интересант, который хочет знать, что же произошло на самом деле. А они мне на пятки слежку пристроили.
Олеся стояла у него за спиной, разогревая свою порцию в микроволновке. Наклонилась, чмокнула в макушку.
Подожди, подожди, я хочу не только слышать, но и видеть твое довольное лицо, она вынула из микровелли глубокую тарелку, аккуратно поставила на стол и придвинула свой стул поближе к Игорю.
Они сидели на просторной кухне, где белый кирпич диктовал настроение. Так как квартира располагалась в доме девятнадцатого века при ремонте стены просто оголили и покрасили. Грубый серый потолок был смягчен по цвету и высоте деревянными балками. С них над столом из каучукового дерева свисали сосульки светильников. На стенах тут и там висели картины.
Они не были подобраны стилистически, но выглядели в этом лофте органично. То ли потому, что были написаны одним художником, то ли оттого, что их развешивала Олеся. В умении сочетать вкус и безалаберность ей равных трудно было сыскать.