Лучше водки. У нас есть водка?
Нет, есть коньяк.
Плохо. А ты будешь? «У меня же есть вино?» осознал я, что бродил по супермаркету в полном нокауте.
Я на работе не пью, допила она кофе из своей чашки.
А где ты здесь видела работу? Катя, давайте отдыхать. У нас есть штопор? Впрочем, здесь он не нужен. Отвернул я железную крышку. За что я люблю австралийские вина.
Два предложения за день это уже слишком.
Привычка. Как увижу красивую девушку, так сразу женюсь.
Сколько же раз вы были женаты?
Был.
А я-то думаю, откуда такое пре красное, тронутое бытом лицо, намеренно разделила она слово прекрасное на две части.
Вот, накапал в глаза любви, как вы хотели, открыл я красное и налил себе в чашку из-под кофе.
Я вижу, красные.
Катя, вы научились не только шутить, но и мстить.
Ну а сколько же можно сидеть и дружить, улыбнулась мне Катя и поставила на стол свою пустую чашку.
Незнакомка
(Вид сзади)
Я крутил педали, а в голове моей крутился один и тот же мотивчик: «Она имела попу сорок восемь, грудь троечку» Впереди действительно маячила стройная задница, черные лосины в обтяжку, под которыми игрались с моим воображением ягодицы, желтая велосипедка и шлем. Вот и все, что я знал о ней. Между нами несколько метров. Я кручу педали и не обгоняю, потому что впереди 111 км, а без музы мне их не одолеть, потому как задницу свою уже отсидел, да и ноги гудели с непривычки. В общем, мне, хоть и не поэту, но тоже необходима была муза. Она вела все дальше и дальше, вдоль шоссе, где проносились с грохотом фуры и пролетали как птицы легковушки.
Маршрут начинался из деревни Калище или FuckShit, как ее еще называют, и был рассчитан на новичков. На самом деле я плохо представлял, что такое 111 км в седле. Сам бы я никогда не решился на эту авантюру. Все благодаря моему коллеге Жоре. Он меня сгоношил: «Поедем, там такие виды, такой воздух, тем более два выходных».
Мы встретились с группой единомышленников на Балтийском вокзале в 8:40 у «Макдональдса». Набралось человек 30, по виду достойная команда, в основном девушки, одна проблема Жоры не было, телефон его молчал. Ждать было некогда. Через несколько минут мы сели в электричку до станции Калище.
Ведущим команды был некий Василий. Приятный молодой человек, он вызывал доверие. В электричке он еще раз огласил правила заезда:
Воскресные Покатушки предназначены в первую очередь для обучения новичков, преодоления их страха перед проезжей частью, приобретения опыта езды в группе, нравоучительно декламировал он. Правила просты. Первое не использовать наушники во время движения в группе, второе пересекать пешеходные переходы только спешившисьпятое не выезжать далее правого крайнего ряда без команды ведущего, то бишь меня, шестое шлем не снимать, седьмое
Правила были вполне приемлемы, я закрепился в середине группы за чьей-то симпатичной задницей. Нет, я не был маньяком, но 111 км ехать и наслаждаться кручением педалей это было сильнее меня. Впереди меня маячили красивые ноги, затянутые в лосины и желтая майка с надписью Danger. Я все не решался подъехать и познакомиться со своей музой. Я представил это знакомство множество раз, вдоль и поперек, с разных ракурсов, любой из покатов показался мне смешным, поэтому мое воображение давно уже свело нас и даже учило жить вместе. Я дал ей рабочее имя Danger.
* * *
Она варила какао, почти голая. Она переминалась у плиты с одной стройной ноги на другую, не менее стройную. Я сама тишина, стою в проеме двери и не дышу, чтобы не опьянеть от запаха и не выдать себя. Между нами встала прозрачная плита шоколадного аромата.
Что, нравлюсь? спросила она меня неожиданно, даже не повернув головы.
Нет.
Я сел за стол.
Какао хочешь?
Нет.
Тебя заело?
Да, встал я, достал из холодильника и открыл шампанское.
Давай не будем его пить, какао, пусть просто пахнет.
Для кого же я старалась?
Для атмосферы, разлил я вино по бокалам, и мы стали медленно втягивать в себя углеродный бисер, будто хотели нанизать одно веселящее ожерелье.
Приятное.
Икры не хватает.
Пузырьки это и есть икра.
Мы сидели за столом в окружении Майлза Дэвиса, Danger поджала под себя ноги и рассказывала мне увлеченно об открытии кинофестиваля. Потом, увидев, что я отвлекся, помахала перед моим лицом ладонью:
Глаза у тебя задумчивые какие-то.
Просто головой думать надоело.
Попа моя каменела, ноги наливались свинцом. Воображение воображало, как сумасшедшее, чтобы хоть как-то отвлечь меня от монотонной дороги. Монотонны педалей давались с трудом. Я цеплялся взглядом за обочину, с ее лютиками и одуванчиками, но это не работало. Спасала только муза. Я лелеял себя надеждой, что скоро будет привал и я смогу с ней познакомиться, жениться, завести детей Я готов был на все.
Значит, ты меня не слушаешь?
Уже весь внимание, наполнил бокалы вновь. Глотнув еще немного шампанского Danger медленно вытянула ногу из-под стола и изящно, словно розу, положила мне на колени: В черных колготках ноги выглядят чертовски привлекательно.
Да, непристойно возбуждающе, положил я руку на ее стройную конечность.
Хочешь вторую? хитро улыбнулась она мне.
Сочту за честь.
В это же мгновение их уже было две. Я провел рукой по обеим и почувствовал, как грубость моей кожи на ладонях начала цеплять колготки.
Ну, ты будь поласковей, подтянула она обратно к себе обе ноги.
О, так даже лучше, кивнул я на белый треугольник за черной шелковой сеточкой.
На что похоже?
На хишшницу, которую держат за сеткой, который в любой момент может взять меня.
Хишшницу! Ммхатовская школа. Скажи еще «дощщь».
«Дощщь» будет чуть позже, засмеялся я громко. Может, пойдем поваляемся? Я покормлю твоего хищника.
О, ты еще не знаешь, на что способна эта зверюга, она запросто может оттяпать тебе руку.
Поэтому она сидит за сеткой. Ну что, идем?
Да, переехали мы в спальню. Она хотела, я это чувствовал, она задрала вверх свои ноги и начала их сгибать в воздухе. Сладкая пьяная лень обхватила меня, а я обхватил Danger.
Ты похожа на букашку, которой оторвали остальные лапки, она машет в воздухе капроновыми черными ножками и никак не может вернуться в прежнее положение. За что тебя так?
Эти две оказались самыми стройными, продолжала сверкать своими конечностями в колготках Danger, вытягивая их, чтобы придать наибольшую длину. А букашка просто залипла, как клавиша, на одном на тебе. Но вернуться к прежней жизни она действительно уже не сможет.
Я обнял Danger со спины и начал сосать ее ухо. Шампанское все еще бродило в моей голове, точнее, мы уже бродили вместе по каким-то неведомым фантазиям.
Я тебя не боюсь, ты слышишь, гудел я в ее ракушку. Более того, я тебя люблю.
Давай выпьем какао, и я побегу, смяла одним движением постель моего сна Danger.
Да, еще пять минут, и пойдем, тащило меня шампанское за собой обратно в сон.
Чем ты хочешь заниматься в жизни, каким делом? села на меня Danger. Я почувствовал, как ее влажное лоно клеит меня.
Любимым, положил я свои ладони на ее грудь.
В данном случае существительное или прилагательное?
В данном состоянии существительное.
Я отпустил ее груди и опрокинулся на спину. Те обрадовались и весело запрыгали в моих зрачках. Danger наращивала темп, то глядя на меня, то закидывая голову назад, казалось груди вот-вот оторвутся от ее тела и продолжат пляску на полу. Мои ладони аплодировали в ладоши ее ягодиц, в такт танцу. В этот момент у их госпожи все напряглось, она задрожала, из недр вырвался дикий стон, будто кто-то ударил по струнам ее альвеол всей пятерней своих чувств. «Я оторвала ему губы, он вырвал мне грудь, под которой отстукивало телеграмму сердце: Люблю, люблю. Потом он ворвался в меня и начал рыскать по всем углам, до тех пор, пока не нашел его, мой оргазм».