Итак, на следующий день после охоты пани Зосия предложила мужчинам сходить с Боженой на рыбалку. Они, разумеется, согласились. Алябьев чтобы не маяться от скуки, а Тибо ему всё равно, куда было идти, лишь бы рядом с паненкой, хоть в ад.
Они пришли на зараставшее зеленью озерце, где в траве около берега у Ковальских была припрятана маленькая лодчонка, и под теми же берегами были поставлены рыбьи ловушки, именуемые в России «мордушками» или же другими словами короче: высокий барабан из сетки, куда у рыбы ума хватает только заплыть, а назад выплыть увы!
Кто з вас поедзе зе мнон? спросила Божена, намеренно не глядя на мужчин, мол, сами выбор делаете, кто с ней в лодочке поедет.
Тибо подмигнул Сергей Сергеевич понял. Француз подхватил Божену на руки она даже охнуть не успела, усадил в лодочку, оттолкнулся и сам запрыгнул лишь круги по воде побежали.
Взяв весло, Дюран стал грести и негромко запел полячке песенку, придуманную каким-то парижским Казановой ещё в начале века:
Ах! Милая моя девочка!
Ах! Стройная моя куколка!
Ах! Ласковая моя кошечка!
И вновь к тебе я тороплюсь, роняя туфли на ходу!
Алябьев несколько раз слышал эту весёлую и пошловатую песню в одном из парижских кафе, но в ней вместо слова «туфли» было слово «брюки». Он невольно улыбнулся тому, как ловко Тибо исправил текст песни: действительно, на ходу. Таким же образом он заменил в ней ещё несколько едких слов парижского арго, и получилось вполне прилично: порядочный мужчина торопится к любимой женщине, а не какой-нибудь там кобель к сучке.
Пел Дюран замечательно, впору было удивиться прямо-таки Морис Шевалье, разве что соломенного канотье на его голове не хватало. Златовласая Божена, опустив руку в тёмную воду, внимательно слушала француза и отвечала ему доброй улыбкой. А почему бы и нет? Павлин откровенно распускал свой копчико-спинной веер, который ошибочно называют хвостом, и интерес молодой девушки к этим ухаживаниям был вполне закономерен. А вот примет ли она их это другой вопрос. Впрочем, опять же: почему бы и нет? Тибо выглядит очень даже ничего. Такие сильные и симпатичные мужчины женщинам всегда нравятся.
Алябьев присел на сломанное деревце: эх, молодость! Как всё в ней прекрасно! Жаль, что природа обделила его голосом и слухом. Он бы тоже Лиле что-нибудь спел.
Тибо закончил петь, прижал весло к груди и поклонился. Божена захлопала в ладоши и засмеялась. Потом по её указанию он подгребал к нужным местам и поднимал с мелководья одну за другой сетчатые мордушки с конусными рукавами. Божена выбирала через них самую крупную рыбу и складывала её в мешок. Мелочь Дюран вытряхивал назад в воду, клал в ловушки корм для рыб и вновь ставил их под берега. Алябьев наблюдал за девушкой и мужчиной и думал о том, что ему тоже так же хочется: плыть с Лилей в лодке, ловить рыбу и быть счастливым. Однако скоро ли он и она доберутся до этого самого счастья? Скоро ли придёт их пароход?
Причалив лодочку к берегу, Тибо выскочил, одним рывком вытащил её до половины на сушу, и потом так же аккуратно вынес из неё девушку, как и усадил.
Дженкуе! поблагодарила она Дюрана и сказала Алябьеву: Сподобал ми сен.
Это как, панна? Не понимаю.
Он мне нра-вица, выговорила она.
А-а! Мсье Дюран! обратился к Тибо Сергей Сергеевич. Сейчас панна Божена просила тебе передать: ты здоров, аки бык пахать можно, значит, в хозяйстве ей пригодишься. И ещё: если ты изменишь ей с какой-нибудь коровой она откусит тебе голову!
Так и сказала, мсье?
Я смысл передаю.
На лице Тибо отобразилась такая страдальческая мука, что впору заплакать. Было ясно: он принял какое-то важное решение, но не знает, как поступить: если промолчать так как бы всё дело не испортить; если озвучить так не дай бог, не получилось бы ещё хуже.
Говори, Тибо! подсказал ему Алябьев, поняв, какой мукой озадачился его друг. Говори ей! Была не была! Ты ведь серьёзный мужчина, а не шантрапа уличная!
Тибо взглянул на Сергея Сергеевича как на старшего брата, дающего ему в нужную минуту нужный совет, и решился. Он вынул из нагрудного кармана куртки золотое кольцо и протянул девушке, однако оно было явно маловато для пальца её руки, утруждённой грубой крестьянской работой. Дюран тут же достал второе перстень, и вновь протянул:
Выходи за меня!
Она гордо выпрямилась и спросила Алябьева:
Что он хчечь? Взячь меня в жоны?
Так, Божена!
Полячка взяла перстень, прикинула на свой палец:
Как ойчец решит
А ты сама?
Она не ответила, но щёки у неё стали вдруг варёными красными раками. Вернув перстень Дюрану, она пошла не оглядываясь. Что же тут ещё непонятного?
Алябьев подтолкнул Дюрана в бок:
Понравился ты ей! и подковырнул: Ещё бы нет? Пылинки с неё сдувает, на руках носит, песенки поёт, кольца дарит. Да у тебя есть чему поучиться, дамский угодник!
Как знал, мсье! радостно зашептал тот. Как чувствовал, что встречу её!
И чем ты ещё запасся кроме кольца и перстня?
Тибо вытащил из кармана ещё с десяток золотых украшений колец и цепочек, и показал:
Вот! Из моих личных накоплений. Золото оно везде золото! Вряд ли оно стоит дешевле той бумаги, которой нас с вами снабдил в Париже мсье Тетерин.
«Вряд ли подумал Сергей Сергеевич. Для нелегального перехода границы особенно вряд ли Особенно, если нас поймают», и поторопил Тибо:
Что стоишь? Бери рыбу и беги за ней, Ромео! Она как раз этого и ждёт!
Сергей Сергеевич намеренно отстал от парочки и потом шёл за ней метрах в тридцати. Как они друг друга понимали? Тибо что-то говорил ей по-французски, размахивал руками. Она смеялась и отвечала ему по-польски. Может быть, французский-то она и понимала, если принимать во внимание слова пана Ковальского о том, что он учит детей всему тому, что сам знает, но вот как Тибо Дюран понимал польский непонятно!
Видимо, у любви один язык международный, такой же, как и у немых.
Предложение мсье Дюрана о женитьбе, разумеется, панну Ковальскую приятно задело. После возвращения домой, Алябьев заметил: как только она и Тибо встречаются взглядами, так девушка сразу же отводит глаза, прячет улыбку и тот час старается найти себе какое-то дело или, проще говоря, пытается куда-нибудь увильнуть, чтобы не выдать своего смущения.
Несомненно, её поведение и суетливость не укрылись от внимания матери, сказавшей дочери с явным подозрением, мол, что это с тобой случилось? Во всяком случае, именно так Алябьев перевёл для себя её вопрос.
Он вызвал Тибо покурить на улицу и начал издалека:
Ты где так хорошо петь научился?
Тибо, бывший в радостно-приподнятом настроении, пожал плечами:
Нигде не учился. Я с детства люблю петь, и похвастался: А восемь лет назад в кабаре «Чёрный кот» я имел счастье познакомиться с мсье Брюаном
1
Алябьев помедлил: как же ему передать слова пани Зосии о том, что бы он о Божене даже и не мечтал? Как бы так сказать помягче, чтобы мужика не расстроить?
Тибо, я не знаю, как принято свататься у поляков, однако думаю, что это дело надо решать только через отца Божены. Его слово главное.
Я тоже так думаю, мсье. Вот он приедет, и я откроюсь ему: попрошу Божену в жёны.
Не торопишь ли ты события, зная девушку всего два дня?
Как вы заметили, я серьёзный человек, а не уличная шантрапа. И знаете, мсье, если бы я в своей жизни в некоторых случаях не торопился, так и на свет бы не появился, и уже бы в своей жизни два раза покойником точно был, не считая того вечера, когда вы направили мне в лоб свой револьвер. К тому же у меня особое чутьё на людей, и особенно на женщин.
Вряд ли главарь банды, руководивший тридцатью двумя отчаянными мужчинами и десятком не менее отчаянных женщин, говорил неправду о своём чутье. Пусть даже он был по самые уши влюблён таких людей, как Дюран, любовь не обманет. Ослепить на какое-то время да, может, но чутьё такого матёрого волка всё равно не подведёт.