Не знаю, какое дали Михаилу задание в этом
"транспортном управлении", но он все сие понял. Второй Канал обслуживает не
только Харьков, где сейчас, то есть в августе 19-го, мы, но и Столицу, где нынче
красные. Что Корф должен был сделать? Или прорваться обратно и сообщить - но
это, как я понял, было почти невозможно. Или просто уничтожить скантр и обрубить
Канал. Я бы на его месте так и сделал... Об остальном думайте сами.
- Думаю, бином, - Келюс действительно задумался. - Ладно, господин генерал,
спорить не буду. Все равно теперь спрашивать уже некого. Но ведь сейчас у вас,
как я понял, есть свой собственный Канал, и вы можете устанавливать любые нужные
вам связи...
- В общем-то, любые. Золотой запас России пока еще у Адмирала. Тайн военных
открывать не буду, но вы, наверное, и так кое-что поняли. Видите ваши
современники подкинули нам неплохую идею. А главное - указали на Тернема. В
двадцать восемь лет его мозги работают не хуже, чем в сто, смею вас уверить. Ну
а теперь, сударь вы мой, беретесь ли вы по-прежнему утверждать, что наша война
кончится в ноябре 20-го?
- Межвременные войны, бином, - пробурчал Николай, которому эта идея чрезвычайно
не понравилась. - Интертемпоральные...
- Звучит страшно... Однако вернемся к моему менторству. Все, что вы тут
вытворяете, - в том числе ваши, с позволения сказать, корниловцы - это ваше
внутреннее дело; держава может переименовать, запретить или снова разрешить
большевиков - вольному воля. Но скантр - это же ваше оружие! Неужели не понятно?
Если правительство - любое, но ваше правительство потеряет его, вы понимаете,
что будет?
Келюс не ответил. Вопрос, заданный достаточно самоуверенным и весьма
осведомленным генералом, свободно рассуждавшим о значении скантров в обороне
державы, заставил вспомнить растерянного и затравленного Корфа, не имевшего
представления, какая в этой державе валюта. Да, похоже, за последние недели в
Добровольческой армии что-то действительно начало меняться... Впрочем, это были
проблемы генерала Тургула. А вот скантры дело домашнее. Лунин отчасти
догадывался, что можно делать с изобретением бессмертного Тернема. Знал он и
другое - то, что рассказал Корфу капитан госбезопасности. Скантры были не только
оружием. Они были тем, что куда страшнее, - орудием постороннего воздействия на
эту самую, так часто поминаемую генералом, державу. Воздействия действительно
чужого. Настолько, что даже Нарак-цэмпо и Шинджа на этом фоне могли показаться
прямо-таки земляками. В памяти всплыло слово, оброненное стариком в черной
мантии, - Око Силы. На мгновение Николай почему-то похолодел, и перед глазами
встала странная карта из серой папки.
- Извините, ради Бога, господин Лунин, - прервал его рассуждения Тургул. Я,
кажется, поступил крайне недостойно, затеяв этот неуместный диспут. Да, явно
неуместный и, судя по всему, окончательно испортивший вам настроение. А нынче и
без того черный день. Я очень сожалею...
- Да ладно... Я понимаю...
Впрочем, что именно он понимает, Николай говорить не стал.
- А с Плотниковым вы меня познакомьте, - мягко и ненавязчиво напомнил генерал, -
все-таки, как вы понимаете, потомок...
Келюс без всякой охоты кивнул, но тут их внимание было отвлечено довольно
неожиданным образом. Голоса, доносившиеся из глубины квартиры, где поручик
Ухтомский и Фрол беседовали о чем-то странном, стихли, и в наступившей тишине
чей-то - Келюс даже не узнал сразу чей - голос запел, а точнее, стал читать
нараспев что-то совершенно непонятное: Схом-бахсати эн Ранхай-у Дхэн-ар мгхута-
мэ Мосхота Ю-лар-нирх мосх ур-аламэ Ю-тхигэт Ранхай-о санх-го.
- Однако, - пробормотал Келюс, невольно копируя интонацию покойного барона, - он
что это, бином, на суахили?
Келюс и Тургул, выйдя из кухни, направились на голос.