- Он был с нами. Только
парень ничего не знает: Михаил для него - канадский дядя. Или кузен. Ему и
двадцати нет - это я о правнуке...
- Я не зову его на фронт, - еле заметно пожал плечами Тургул. - Хотя Виктор,
смею заметить, воюет с семнадцати. Сейчас ему как раз девятнадцать.
- Помилуйте, господин генерал, - возразил Ухтомский, - мне сейчас аккурат
девяносто один. Точнее, скоро будет девяносто два. Вот уж не думал дотянуть!
- Вы правы, - задумался генерал. - А мне тогда сколько будет? Знаете, Виктор, вы
эту алгебру бросьте, пока мы не вернулись. Чтоб не расхолаживаться. А с Михаилом
Плотниковым вы меня сведите, господин Лунин. Обязательно!
Огромная квартира в Доме на Набережной после ухода Коры и барона казалась теперь
не только Фролу, но и Келюсу, прожившему в этих стенах всю жизнь, мрачной и
неуютной. Последние дни дхар и Лунин собирались обычно на кухне и даже,
перетащив туда раскладушки, иногда ночевали. Тут было как-то спокойнее и спалось
без сновидений. И сейчас, пригласив нежданных гостей, Келюс проигнорировал
этикет и усадил их за кухонный стол. Да и покойный Корф больше всего любил
бывать именно здесь: Часто заваривал чай, а кроме того, несмотря на уговоры
Николая, смущался курить в комнатах. Теперь его место за столиком пустовало, там
стояли тарелка и наполовину налитая стопка.
Все слова были сказаны, водка выпита. Фрол и поручик ушли в гостиную выяснять
подробности родословной князя, которая отчего-то заинтересовала дхара. Келюс и
Тургул курили и негромко беседовали, надеясь, что шум вытяжки несколько
затруднит систему прослушивания.
Генерал, не перебивая, выслушал рассказ Лунина о том, что случилось с Корфом.
Келюс рассказывал все без утайки, опуская лишь те подробности, которые делали и
без того фантастическую историю вовсе невероятной. Ярты Волкова в его изложении
превратились в дезертиров из группы "Бета", сам майор - в обыкновенного маньяка,
а Кора - Таня Корнева - в их пленницу, которую приучили к наркотикам. Историю
Корфа, как и историю со скантром, эта версия едва ли сильно меняла: именно ее
Николай уже не единожды успел изложить следователю.
- Дон-Кихоты, - вздохнул генерал, когда Келюс, наконец, замолчал. Неправда ваша,
господин Лунин. Не вы втянули Михаила во все это - он вас втянул. Не знаю,
честно говоря, имел ли он на это право. Понимаете, полковник Корф не мог не
вернуться назад. Ностальгия тут ни при чем - это, сударь мой, лирика для
гимназистов. Корф - человек военный, он выполнял приказ. И, если для этого нужно
было выкрасть скантр, - он был обязан сделать это.
- Приказ начальника, бином, - закон для подчиненного?
- Именно так. Только слово "бином" - лишнее. Помилуйте, сударь мой, вы хоть
понимали, что делали, когда пытались выкрасть скантр у собственного
правительства?
- Скантр был нужен Михаилу, - упрямо заявил Келюс. - Он бы вернул его в Институт
и сам возвратился бы...
- Может быть, - недобро прищурился Тургул. - А может, и по-другому бы вышло. Вы,
надеюсь, догадываетесь, в какой службе работал Корф? Он бы мог взять и
уничтожить скантр. Что тогда?
- Уничтожить? - поразился Келюс. - Но зачем? Он ведь хотел вернуться! Генерал со
вздохом покачал головой, гася в пепельнице папиросу и закуривая новую. В
наступившей тишине откуда-то из глубины квартиры донесся голос Ухтомского,
повествующего "о битве князя Ряполовского в мале дружине с поганым собакою
Касим-ханом и его злою ордою".
- Несомненно, - хмыкнул Тургул, - с собакою Касим-ханом... Господин Лунин, вы -
человек штатский. Оговорюсь: не подразумеваю под этим более того, что сказал.
Так вот, вы человек штатский, вы ученый - все так.