– Ну что ж, ладно. Расскажите мне вот что: как давно Коричневый Пони начал собирать арсенал в Мятных горах?
– Разве кардинал Бенефез не сообщил вам, что я не буду отвечать на вопросы военного характера? Я не шпион.
Кардинал Бенефез вернулся к столу и, услышав последнюю реплику, стал ругать племянника за то, что тот нарушил обещание не терзать кардинала из Орегона.
Тем не менее этим вечером император ушел в хорошем расположении духа. Переход на его сторону кардинала Сорели Науйотта, ныне пребывающего гостем в епископском дворце его дяди, прибавлял Филлипео и его делу респектабельности. Пусть даже Науйотт отказался от допроса в разведке и дал понять, что считает себя фигурой, равной своему хозяину, император с удовольствием думал о возможности установить хорошие отношения с орегонцами, которые были земляками Науйотта. То был странный ход коня на доске континентальных шахмат: две клетки к востоку и одна к северу. Орегон недалеко от тех мест, где, по мнению императора, на западном побережье находится источник оружия для Коричневого Пони. Их гость владел там землей, получая оттуда доходы. Сразу же после победы Филлипео преподнесет подарок правителю орегонских земель, кем бы он ни был, этот правитель.
Пока Хадала готовил свою экспедицию из Валаны, на востоке в преддверии уборки урожая король Теннесси воспользовался тем, что у Харга были проблемы с Кузнечиками и с армией Коричневого Пони в провинции. Она напал на зависящее от Тексарка марионеточное государство Тимберлсн на восточном берегу Грейт‑Ривер. Филлипео Харг послал свои регулярные войска на ту сторону реки, чтобы отбросить Теннесси с ограбленной и сожженной территории своего союзника. Но Теннесси ждал их: он отступил в неприступные горы, куда тексаркский генерал все же решил проникнуть.
Коричневый Пони должным образом узнал об этих батальонах, в которые входили опытные горные стрелки; папа послал курьера с пожеланием, чтобы войска Теннесси, не вступая без крайней необходимости в боевое соприкосновение с врагом, все же до весны продержали на востоке тексаркские части. Послание было вытатуировано на коже промежности курьера, который был так толст, что без зеркала не мог увидеть это послание, и к тому же оно было зашифровано, а у него не было ключа. Коричневый Пони о нем не беспокоился, ибо в любом случае пытать посланника не было смысла. Тем не менее агенты имперской разведки поймали его, и под пытками он признался, что татуировка содержит сообщение королю Теннесси. Было принято решение не убивать курьера, но его привязали к операционному столу и скальпелем срезали текст. Затем курьера отпустили, но он не мог ходить из‑за боли между ног. Кусок кожи просолили, растянули на доске, высушили и послали в Ханнеган‑сити для изучения. Нож был не простерилизован, и толстый папский курьер умер от заражения крови.
Узнав о судьбе своего посыльного, Коричневый Пони мог только обрушить еще одну порцию церковных проклятий на головы Филлипео Харга Ханнегана и его дяди, проповедника платонической дружбы и других отклонений от ортодоксии. Но они и так уже были отлучены от церкви и преданы анафеме.
Вушин всеми силами старался утешить своего хозяина.
– Сдается мне, ваше святейшество, что Теннесси в любом случае сделает то, о чем вы его просили.
– То есть мое письмо привело к бессмысленной гибели курьера?
Вушин промолчал, понимая, что, если даже его хозяин и разделяет безразличное отношение воина к вопросам жизни и смерти, он никогда не позволит себе признаться в этом.
– Насколько проще было вести войну, пользуясь методами связи времен Magna Civitas. Наши генералы получают наши указания – если вообще получают их – через несколько недель после отсылки, а к тому времени ситуация в корне меняется!
– Да, ваше святейшество, и именно поэтому в традициях моего народа полевой генерал обязан воспринимать команды императора всего лишь как отеческие советы, разве что он дерется поблизости от императорского двора.