Да, и купи шоколадку, нужно Гале отдать.
Гале? удивилась Лена. Это не той ли наглой медсестре с замашками продавщицы в советском магазине?
Ну такая деваха дородная, статная, розовощекая.
Да, похоже, что она и есть. Неприятная она какая-то, грубая.
Да ну что ты, это просто у нее характер строгий, а так Галочка золото! Знала бы ты, как у нее все четко, она сразу мне и палату подготовила, и капельницу сделала. Как только все успевает! Красота!
Ну да, молодец получается, с трудом переваривала папины впечатления Лена.
Эх, будь я помоложе да посвободнее, мы бы с ней погуляли!
Ладно, пап, не смеши меня! Лена поняла, что с папиным желанием жить все очень хорошо.
Да уж, вот бы снова стать хоть на денек молодым и красивым! помечтал Василий Степанович. Ну так ты про шоколадку не забудь! Тут без Галки бардак был бы. А эта дурында молодая, Вера, кажется, ее зовут, вообще витает постоянно где-то в облаках, то не успеет, это не успеет. Ну ничего, Галина ей жару задаст!
Ладно, пап, я поняла, ты мне лучше скажи, что твоему врачу нужно?
В каком смысле? не понял Василий Степанович.
В прямом, с утра ведь позвонили и сказали, что нужно приходить в больницу, поговорить с врачами. Вот я и прибежала побыстрее.
А-а-а! облегченно протянул Ленин папа. Ну все понятно.
Что понятно-то, пап?
Да это у меня тут одежды кое-какой нехватка, носков там всяких. Вот Галочка с утра и позвонила, чтобы кто-то пришел. А к врачу идти не нужно.
Боже мой! Ну как так можно пугать-то!! с укором посмотрела на отца Лена. Мы-то с мамой подумали, что нужно срочно лекарств купить или за операцию заплатить, ну мало ли что!
Да нет, доча, ты не переживай, это, наверное, эта старая ключница, мама твоя, напутала все. У страха глаза велики, а она всегда такой пугливой была, чуть что.
Папа, папочка, как же я рада, что с тобой все хорошо! и Лена, не выдержав, прижалась к отцу и обняла его.
Ну что ты, все хорошо, я помирать пока не собираюсь, погладив волосы Лены, сказал Василий Степанович.
Петя наблюдал их диалог и думал, что когда рядом с его мамой находится ее папа, она чувствует себя намного спокойнее. На какое-то мгновение он даже позавидовал ей.
Составив список необходимых вещей, Лена попрощалась с папой и вместе с Петей пошла в сторону выхода из больницы.
Обратно они выходили уже через другой вход, через шлагбаум. Выйдя с территории больницы, они пошли по какой-то улице вверх. Петя понял, что они идут неправильно, не так, как шли сюда, и показал ручонкой налево: «Туда», но мама сказала, что лучше знает. Она выглядела какой-то потерянной, Петя решил не спорить, и они пошли вверх по этой улице.
Удивительно, но эта улица была очень похожа на ту, по которой они шли в больницу также с этой стороны стояли маршрутки, а на противоположной были мусорные баки. Но, несмотря на схожесть, Петя был уверен, что это не та улица, и снова показал, что нужно повернуть налево. Мама не послушала Петю и продолжала упрямо тянуть их вперед. Она явно была чем-то встревожена.
Когда они прошли еще сто метров, Лена наконец поняла, что они вышли не туда, откуда заходили. «Боже мой, это же насколько я, получается, взволнована, что даже теряюсь на улице», подумала она.
Наконец, дойдя до следующего перекрестка, Лена сориентировалась, и они зашагали по направлению к конечной троллейбуса, который увезет их домой.
Петя продолжал разглядывать все, что их окружало. Увидев на той стороне улицы значок аптеки, Петя сказал: «А», потом, увидев, что мама ничего не поняла, еще раз: «А!». Но мама решила, что он хочет есть или еще что-то, и сказала: «Терпи до дома». Ее состояние было каким-то взвинченным, поэтому она добавила: «Надоел уже!» Она не поняла, что ее ответ был слишком эмоциональным для попытки ребенка что-то ей сказать. А вот Петя очень четко почувствовал себя непонятым и лишенным опоры. Ему показалось, что он вдруг стал очень легким, таким легким, что ему даже стало страшно, что его сейчас унесет порывом ветра куда-то в небо. Он на всякий случай внимательно посмотрел на свои ножки, не собираются ли они оторваться от дороги, но все было как обычно: ноги шагали, опираясь о плитку, и он двигался вперед вместе с мамой. Сосредоточившись на этом наблюдении, он и не заметил, как они дошагали до входа в троллейбус.
Беспокойство Лены
Все тот же четверг, после обеда.
Они с Петей вернулись домой, дождались Викторию Ивановну с работы, Лена пересказала ей папин рассказ. Виктория Ивановна одновременно чистила картошку для ужина и причитала: «Ну какой же он беспечный! Ну мог бы ведь вызвать скорую. Вот вечно с ним так не думает, что другие за него переживают. У него, видите ли, инфаркт, а мы тут волнуйся за него, беспокойся! Так он и нас до инфаркта своими болезнями доведет! Я уж тут представила, что он там помирать собрался, а он там сидит бодрый, здоровенький, шоколадки для медсестер просит. Небось еще и приударить за ними собрался!»
Мам, ну что ты сразу так. Ну это же нужно, чтобы ухаживали там получше. Лена, естественно, не стала пересказывать папины впечатления от Гали.
Знаю я его, старого кобеля! Все они мужики такие, черт бы его побрал!
Все, мам, прекрати! У тебя у самой одна песня вечно. Он болеет, инфаркт, между прочим. Не хочу слышать, как ты тут истеришь.
Ну вот, приехали! Я тут еще и истерю!! Точно до инфаркта меня с инсультом доведете. Вот увидите тогда, как мне плохо! Вот поплачете тогда на моей могилке!
Лена сталкивалась с такой реакцией матери уже далеко не в первый раз и хорошо знала, что продолжать диалог с ней абсолютно бесполезно. Поэтому она встала и вышла с кухни в комнату, под аккомпанемент обещаний Виктории Ивановны показать им, как они ее до чего-нибудь доведут.
В комнате был Петя, который тщательно раскладывал деревянные фигурки различной формы по предназначенным для них местам в заготовке. Увидев маму, он обрадовался, что она с ним поиграет, и протянул ей треугольник. Лена поняла, чего он хочет, но ей совсем не хотелось с ним играть. Поэтому она сказала:
Да, это треугольник, ну-ка найди, куда его положить. А мама пока полежит, она устала.
«Мама устала опять», грустно подумал Петя, но не стал долго переживать по этому поводу и быстро переключился обратно на игрушки. Он знал, что с мамой такое бывает, и ничего с этим не поделаешь.
Лена лежала, смотрела в потолок и думала: «Ну почему же мне так нелегко в жизни! Ну я же так стараюсь! А сейчас лежу, как развалина, и мне плохо. Еще это непонятное напряжение во всем теле». «Ну конечно, мысленно ответила она сама себе, у тебя папа сильно заболел, от этого ведь даже умереть можно. А мама в этих ситуациях становится невыносимой, и эта ее реакция сваливается на тебя дополнительной нагрузкой».
«Да, но нормальных матерей ведь не раздражают собственные дети?» вкрадчиво закралась обвиняющая мысль. «А меня он и не раздражает!» поспешила ответить самой себе Лена и вдруг поняла, что врет. Конечно, он ее раздражал. Непонятно, чем, он ведь был таким хорошим малышом, таким умным и старательным. Но кроме этого он постоянно хотел от нее внимания, она все время должна была что-то делать с ним или для него. «Ну хоть бы один денек от этого отдохнуть!» подумала она и тут же с ужасом сама себе запретила так думать. «Я ужасная мать!» подступили слезы.
«Вот был бы Леша рядом, он бы помог и мне, и ему, и всем нам, подумала Лена. Ну правда, у ребенка ведь должно быть два родителя, и нагрузка должна доставаться обоим, а не мне одной». «А эта тварь там на раскопках развлекается вместо того, чтобы ребенка воспитывать», снова возникла едкая оппозиционная мысль в Лениной голове.
«Не смей так думать! резко возразила Лена самой себе. Он там работает, деньги для нас зарабатывает. Ты знала, за кого выходишь замуж, это его страсть, быть археологом. Так что не смей так о нем думать! Ты сама должна лучше стараться. Другие вон воспитывают детей и не жалуются!»