Медсестра увидела, что эта молодая худощавая посетительница с ребенком вполне признает ее право быть хозяйкой положения:
В другой раз будете знать, как вести себя в стенах медицинского учреждения! Фамилия пациента?
Кузнецов.
Сейчас посмотрю, в какой он палате. Вы пока стойте здесь. И бахилы наденьте!
Медсестра удалилась обратно в отделение. Лена виновато улыбнулась Пете, как бы извиняясь за свою покорность. Ей на самом деле не понравился напористый тон этой медсестры, и в глубине души хотелось бы поставить ее на место, проявить твердость характера, но сложно проявить то, чего у тебя никогда не было.
Пока они надевали бахилы, вернулась медсестра и впустила их в отделение, сказав, что пациент Кузнецов находится в пятой палате.
Если хотите у врачей что-нибудь спросить они в ординаторской, это в конце коридора, добавила она напоследок, скрываясь в дверях с надписью «Для персонала».
Лена проследовала мимо первой, второй и третьей палат, справа от нее остался сестринский пост. После холла с диванчиком и стареньким телевизором была процедурная. Слева виднелась четвертая палата. «Значит, следующая наша», подумала Лена. Она очень разволновалась от неизвестности того, что увидит. Ей представлялось, что там лежит ее папа, неподвижно, под гнетом капельниц, и даже не реагирует на то, как она заходит в дверь. Или рисовалась картина, как он лежит и жалобно хрипит из последних сил, и никто не может ему помочь. Или она думала, что там такая палата, где лежат штук двадцать пациентов, и они все умирают, и никто даже не заходит туда, потому что это не имеет смысла.
Порядком разволновавшись в предвкушении открывания двери пятой палаты, Лена и не заметила, как отпустила ручку Пети. А тот и сам потянул свою руку из маминой ладони, потому что захотел поближе посмотреть, что это там лежит на тумбе, на которой стоит телевизор. Это было что-то желтое, вроде бы пластмассовое.
«Игрушка», подумал Петя и не ошибся. Это был желтый утенок, с которым можно плавать в ванной. Петя взял его в руки и стал внимательно изучать, ему захотелось попробовать его на зуб. Он всегда так делал, когда видел что-то новое. По тому, прокусывался предмет или нет, можно было понять, насколько он твердый.
Малыш, привет! Не нужно брать эту игрушку в рот, вдруг она грязная, сказала постовая медсестра, до той поры наблюдавшая за действиями маленького мальчика, не вмешиваясь.
Петя застыл, немного не донеся игрушку до своего рта, и посмотрел в сторону говорившей тети. Она показалась ему доброй и милой, поэтому он улыбнулся и протянул ей утенка. В это время из комнаты для персонала вышла другая, уже знакомая Пете медсестра, быстро оценила ситуацию и громко сказала:
Ну и мамаша, за ребенком уследить не может!
Лена стояла в коридоре так, что не видела за углом Петю, но видела эту неприятную медсестру. Ей стало очень не по себе от ее фразы, но зато она поняла, что Петя где-то рядом с диванчиком в холле.
Галя, ну что ты такая грубая! вступилась за посетителей медсестра, которая понравилась ребенку.
А тебе, Вера, лишь бы с ребенком посюсюкаться. Что, не понимаешь, что он тут сейчас заразы какой-нибудь нахватается, а нам потом отвечать?!
Вера смутилась, не зная, что ответить, а Галя продолжила свое нападение:
Тебя здесь на посту зачем поставили? Почему ты не доглядела?! Работаешь второй год, а ума все не прибавится. Вот я все старшей расскажу, будет тебе!
Вера замолчала и ретировалась обратно за свой пост, смиренно ожидая, реализует Галя свою угрозу или нет.
Лена подозвала Петю. Как ни странно, напряженная обстановка, сложившаяся в коридоре, придала ей решимости пройти побыстрее в пятую палату. «По-крайней мере, атмосфера там точно не может быть такой же бессмысленно грубой», подумала она.
Галя посмотрела на пугливо выглядывающую из-за стойки медицинского поста Веру, взглянула на идущих к палате женщину с ребенком и успокоилась. Все было именно так, как она и хотела: все делают то, что должно, и никто не оспаривает ее авторитет. Поэтому она решила не тратить время на кляузы старшей медсестре и неторопливо пошла заниматься своей работой.
Лена с Петей наконец открыли дверь в палату к Василию Степановичу.
Палата была не очень большой в ней стояло четыре кровати, три из которых были заняты. Василий Степанович полулежал на своей койке, читая детектив Марининой. Увидев дочь, он повернулся к ней и сказал:
Доча, ну ты представляешь, оказывается, интересно пишет она! А я думал, это какая-то бабская чушь. А там такое происходит! Такой водоворот событий закрутился, и Каменская-то эта так здорово все расследует!
Ладно, пап, я потом посмотрю, что за детектив. Ты лучше про себя расскажи.
Эх, я-то ведь не знал, что в больницу ложусь, не взял ничего с собой почитать. Все как-то неожиданно так получилось. Хорошо, тезка, Василий Петрович, выручил книжицу дал, а то ведь это тоска смертная просто лежать.
Василий Степанович говорил медленно, с чувством, с толком, с расстановкой. Впрочем, как и всегда. Его слова про тоску смертную заставили Лену вздрогнуть и вспомнить, как всего лишь около часа назад она представляла себе, что он может умереть. Сейчас его речь была очень живая и полностью опровергала ее фантазии. Было очевидно, что он совершенно не собирается умирать.
Папа, папочка, родной мой! не в силах сдерживать эмоции, она бросилась обнимать его. Как же я испугалась!
Ну ладно тебе, доча, ну хватит, с кем ни бывает, приболел немного, успокаивал ее папа.
Петя наблюдал это и радовался. Он понял, что его дед ничего хитрого не придумал, он просто заболел. Он заключил в своем маленьком сознании, что иногда люди болеют дома, а иногда в больнице. И еще он понял, что вся тревожность его мамы волшебным образом куда-то исчезла, и что это волшебство каким-то образом делает его дедушка.
Василий Степанович рассказал дочери, что он пришел, как обычно, на ежемесячный прием к своему терапевту, Софье Николаевне, но в этот раз все пошло как-то не так.
Честно говоря, сказал он, я еще с утра себя неважно чувствовал, да думал, может, погода меняется, не стал никому говорить.
Папа, папа, ну что же ты такой беспечный! вздохнула в ответ Лена.
Ну так и прием по плану, я и думаю, чего говорить, беспокоить вас, доктору и расскажу. Правда, потом все хуже стало, в груди чего-то заболело, еле дошел до поликлиники. А уж когда поднялся на второй этаж, чувствую все! Не могу больше идти, да и боль стала такая нестерпимая. Вроде и не то чтобы осколок в меня попал, как на войне, нет, другая боль, эта какая-то ноющая, что ли. Но очень уж сильная была.
И что же дальше было, папа, не отвлекайся! Лене хотелось узнать все, что происходило сегодня с ее отцом.
Ну а дальше я прямо сполз на скамеечку, сижу, дышу кое-как. Медсестричка шла мимо, да и заметила, что мне плохо. Туда-сюда, врача позвала, ЭКГ сделали, оказалось инфаркт. Ну и положили меня.
Быстро как этот инфаркт развивается! удивилась Лена.
Да, доча, представляешь себе, раз и все! с облегчением согласился Василий Степанович.
Он не стал говорить, что болело у него в груди слева уже несколько дней, что он крепился и не хотел никого беспокоить, и что прием у него был назначен по плану только на следующий понедельник, а сегодня он пошел именно из-за этой боли. Ему было стыдно, что он, такой значимый для своей семьи человек, такой важный образец для подражания, из-за юношеской бравады и беспечности пропустил у себя серьезное заболевание.
«Ну уж нет, думал он, кому-кому, а дочери бы я точно в таком не признался, стыдно мне, старому дураку!»
Лена ничего не понимала в медицине, поэтому с легкостью приняла озвученную информацию, как верную.
Они еще немного поговорили, Василий Степанович передал ей список того, что необходимо в период нахождения в больнице, а в конце добавил: