Стоять! закричал Хол. И сын послушно замер.
Фонарик удачно осветил серый комочек, глаза зверька заблестели в луче света, он тоже на секунду замер. В следующий момент раздался лязг и скрежет металла о бетонный пол. Холоф держал черенок крепко сжимая его в руке. Острие лопаты попало в цель. В углу между стеной дома и бетонной дорожкой лежала крыса, разделенная плоским листом металла на пополам.
Ха! Попалась, поскуда! радостно выпалил Холоф.
Ну, все пап, она уже мертва. Давай ее уберем с дорожки.
Холоф ослабил хватку. Полотно лопаты сдвинулось от стены. Крыса открыла глаза почувствовав свободу и рванула вперед.
Ах, ты ж тварь живучая! вскрикнул Холоф. Он бросил фонарик, взявшись обеими руками на черенок, и подняв лопатой словно меч над головой, рубанул в темноту.
Снова зазвенел металл. Хилл поднял фонарик и посветил на отца и ему под ноги. На дорожке лежало полотно, отломанное от черенка, прикрывая одну половину крысы.
Свет фонаря над крыльцом дома как прежде освещал подъездную дорогу к дому. Женщины выглянули в окно.
О, мои мальчики починили фонарь, Виктория одобрительно посмотрела на мужа.
А что это были за крики? Тихо спросила Мария.
Ох, я уже давно не обращаю внимание на такое. Стоило детям перейти в старшие классы, и Хол стал только так разговаривать с ними. Крик, недовольства, грубость. «Я воспитываю, раз ты этого не делаешь», так он говорит, Виктория тихо ответила сестре, возвращаясь за стол.
Хорошо, что у тебя нет девочек! Мария улыбнулась.
Хорошо. А может он был бы помягче с дочками? Не знаю. Виктория пожала плечами. Кстати о дочках. А где твоя?
Никто не видел как штора на втором этаже задёрнулась и темный силуэт скрылся во тьме комнаты второго этажа.
Лара сбежала под шумок от матери, тайком прокравшись в спальню к старику. Прежде она выслушала подробную инструкцию по обращению со стариком от Виктории, братьев и немного от дядюшки. Но ее, все еще детский мозг не был готов к реальности в которой живет дедушка Голд. Интерес и любопытство привели ее в этот познай час сюда, а еще строгий и не понятный наказ матери попусту не тревожить деда. Лара приоткрыла дверь и вошла в комнату. Было видно, что старик не спит, он ворочился в кровати.
А где твоя сестра? Где Виктория? Неужели с этим несносным Холофом Прайсом снова сбежала. Ты ей передай, что грипп, этот чертов грипп продлиться не долго. Я встану и выпорю этого мальчишку! Грубый, назойливый, два слова из него не вытянешь! Еще не дай бог, в мужья нашей Виктории набивается. Набивается? Голд строго глянул на девочку.
«Кого-то он мне напоминает», сказала про себя Лара, думая о дядюшке Холофе и пожала плечами. Не знаю.
А ты не смотри на сестру, она у нас взбалмошная. Ей вкрутили в уши всякую чушь эти учителя школьные, продолжал, не останавливаясь дедушка. Он снова будто бы устал, но продолжал что-то бубнить. Лара закрыла глаза пытаясь понять о чем говорит старик, было похоже что он кому-то жаловался:
« Крохотный номер в этом придорожном отеле! Старые простыни, полупустой бар с теплым пивом и в автомате на улице нет льда! Мне все это надоело, Уилфред! Ты мне обещал, что я буду собирать стадионы фанатов!
Ну, Клинтон. Надо еще немного потерпеть. Еще чуть-чуть.
Сколько еще можно терпеть, Уилфред? Мы уже полтора года колесим по этой чертовой планете, и ничего! Мы потратили последние деньги на перелет, и вот уже полтора года не можем выбраться с этого богом забытого, мрачного, черт знает, куда летящего шара! Тут у половины жителей даже нет ушей, а у другой нет вкуса!
Ну и что, зато ты необычно выглядишь. И песни у тебя хорошие. Правда, хорошие. Ты помнишь, какой фурор ты произвел в Бразилии? Помнишь?
Это были земляне, Уилфред! Земляне! А тут, оглянись! Тут даже нет нормального стадиона. Я выступаю в супермаркетах! Ты просто вслушайся в эти позорные слова в супермаркетах!
Ну, знаешь За то ты на свободе. И вообще, если бы ты не вел себя как последняя сволочь, мы бы сейчас все еще были на Земле.
То есть это я виноват, в том, что ты меня хотел продать в рабство этому шейху?
Там контракт то был, всего на годик! Всего на один короткий годик!
Годик? Год, Уилфред, это 365 дней, как его не назови! Год, черт тебя побери!
Ну, хватит кричать, успокойся. А то голос посадишь. Посмотри на меня, видишь я спокоен, и голос мой спокоен, и мой пульс спокоен, и я не покраснел как ты, и капилляры в глазах не полопались как у тебя, и руки не трясутся.
Что мне делать, Уилфред?
Ну, во-первых, не надо было спать с его женами. А во-вторых, ты убил его последнего тигра. Буквально, последнего на Земле тигра.
Всего с двумя, Уилфред, всего с двумя. У него их много было. А тигр. Тигр сам съел ту гадость, которой меня кормили.
Там было четко написано, «не кормить»!
На арабском, Уилфи, на арабском!
Весь мир говорит на арабском. Кроме тебя. Ты же у нас звезда, «я не могу читать задом наперед, у меня кружится голова».
Да, Уилфред, такое у людей бывает! У меня даже где-то была справка от доктора МакМерфи.
Это я заплатил за эту справку, чтобы доктор тебе ее выдал!
О, Уилфред. Как же мне быть? Я задыхаюсь тут, мне нужен большой размах, сцена, миллионы жадных глаз
Замолчи.
Пышные наряды, гримеры
Заткнись! Я говорю, заткнись. За дверью вроде патруль. Если они снова нас увидят, мне нечем будет давать им взятку.
Почему?
Потому, что наша лицензия и паспорта давно истекли.
Какого черта, Уилфи?
Ну, так вышло. И вообще, говори, пожалуйста, шепотом, как я.
Вот так?
Нет. Еще тише.
Уилфи, может черт с ним? Полетели домой.
Ты же в курсе, что с тобой сделает шейх?
В курсе. Я же не питона его приговорил А тигром быть не так уж и плохо. Лучше чем человеком на этой планете.
Ты проведешь остаток дней в клетке, в полосатой шкуре, рыча на посетителей. Ты это понимаешь?
Да, Уилфи, да! И я не хочу говорить тише. Пускай он меня превращает в своего нового тигра! Офицер, офицер! Мы Земляне без регистрации! Депортируйте нас домой!
Ах, ты ж не благодарный кусок дерьма, Клинтон! Какая же ты сволочь. Вон смотри, что ты наделал. Иди, открывай, за тобой пришли.
Ничего, Уилфи. Зато я успокоился. Мой голос в порядке, пульс тоже. Ты же этого хотел.
Открой уже наконец-то дверь, музыкантишка. А то они ее сейчас выломают.
Иду, иду. Открываю. Вот открыл. Проходите, господа офицеры. Добро пожаловать.
Билинг, этот человек на меня скалится!
Нет, нет, офицер! Это я улыбаюсь. Я рад вас видеть. Честно.
Билинг, можно я его огрею палкой?
Мирок, он же человек. Даже если он на тебя броситься с улыбкой на лице, тебе ничего не будет. Ты же двух метровый мужик с чешуей крепче черепашьего панциря по всему телу. Он даже ногти у тебя на пальцах отгрызть не сможет своими зубками.
И то верно говоришь, Билинг.
Ты лучше Мирок, зачитай им их права и грузи в повозку».
Лара слушала внимательно каждое слово. Смысл сказанного был ей не ясен, но она уловила, что это был разговор двух или трех людей, где-то далеко. За окном что-то зашумело, Лара обернулась в сторону двери и на секунду увидела яркий свет, будто солнце пробивалось сквозь стекло коридорного окна. Видение исчезло с той же скоростью что и появилось. Лара подскочила и подбежала на цыпочках к окну. Но за стеклом был полумрак, слегка подсвеченный уличным фонарем с той стороны дома, а в стекле отражался светлый коридор. Девочка заглянула в комнату, в ней была видна только ее же тень, стелившаяся по полу и растерянно придерживающая рукой свою голову.
Лара не видела в темноте, как на лице ее дедушки появилась легкая улыбка. «Сладких снов, доченька», звучало в голове старого Голда.
Лара сбежала по лестнице и наткнулась на маму и тетю.
Вы сейчас видели яркую вспышку и еще громкие крики, будто двое или трое ругались? Лара спросила слегка возбужденным голосом, заглядывая за плечо матери. Ее взгляд был направлен на окно.