Я приближаюсь к трупу и обыскиваю. Здоровый детина, молодой, не больше тридцати. Жить бы да жить ещё, но выбрал профессию неудачно. И угораздило тебя дурака
Обшариваю карманы. Выуживаю ключи от машины, ежедневник, лапатник с документами, пластиковыми картами и деньгами. Копаюсь в лапатнике. Нахожу паспорт и удостоверение ФСБ. Ого! Вот это да! На кой я понадобился ФСБ? И с каких пор они промышляют заказными убийствами?
Читаю в паспорте прописку и всё остальное. Скороходов Сергей Дмитриевич. Женат, двое детей. «Большая морская», дом десять, квартира сорок один.
Ствол, стало быть, прихватил для надёжности. Табельное оружие, не иначе. Теперь понятно по какой причине не применил его сразу. Понадеялся обойтись струной, сноровкой и силой своих двоих. Использовать левый ствол не рискнул или не посчитал нужным. А раз настолько в себе уверен, значит как киллер далеко не новичок. Отработал клиента, сгубил душу человеческую и домой целовать сладкую жёнушку и возится с детишками. Семьянин хренов.
А вот и напрасно. Теперь, наверное, жалеешь о самонадеянности, печально судача с ангелами на небесах. Хотя, с какими, к чёрту, ангелами? Такие, как этот «сотрудник», обычно горят в аду. Из оборотней в погонах, преставившихся на суд божий, в те места наверняка выстраиваются длиннющие очереди.
Запиликал сотовый в кармане покойника. Я достал его и прочёл на заставке: «Олег Константинович». Звонок не мог быть случайным, видимо звонивший беспокоился о том, насколько успешно прошла ликвидация. Я оставил вызов не принятым, опасаясь спугнуть «клиента», раскрыл ежедневник и наспех покопался в записях, нашел адрес «Олега Константиновича». Очень скоро он подробно и по существу ответит на интересующие меня вопросы.
Я скопировал на флешку всё, что было в памяти телефона. Её припрятал в карман, телефон отключил, вынул аккумулятор и выбросил в канаву. На всякий случай, чтобы подкинуть угрозыску непоняток. Документы и ствол оставил себе, они могли ещё пригодиться. Для начала я навещу пресловутого Олега Константиновича, а дальше будет видно по обстоятельствам.
Но сперва заскочу в магазин за водкой. Нервы совсем ни к чёрту, да и сердце, похоже, опять барахлит. Воздуха не хватает, башка звенит и кружится как «шар голубой», из запомнившейся с детства песни. Хорошо, что на зоне не пристрастился к чифиру, а то сейчас бы совсем кранты.
Покинув пустырь и пройдя подворотню, я вышел на улицу и поймал такси. Свои «Жигули» я бросил, так и не дойдя до гаража. На всякий случай, мало ли что. ФБС не та контора, столкнувшись с которой можно запросто отшутиться, избежав отбивания почек при допросе с пристрастием и подвешивания за ноги вниз головой.
Я вляпался во что-то очень скверное, в высшей степени непонятное и, судя по всему, не по-детски стрёмное. События развивались независимо от меня и с неожиданным поворотом. Последние три недели я как сыч глазел по сторонам, опасаясь засады и задержания. Ждал оперативников по свою душу, но никак не киллера, да ещё из спецслужб.
***
Доехав до места, я заплатил таксисту и вылез под осенний дождь, заморосивший на ночь глядя. Таблетки от домофона не было. Я потоптался минут пять возле двери, стараясь не слишком привлекать внимание, пока в подъезд не вошли, и тогда проскочил следом.
Вы к кому? послышался женский голос из-за металлической двери, вслед за тем как я нажал на звонок. Чей-то глаз недоверчиво уставился на меня в глазок.
К Олегу Константиновичу, по службе, брякнул я на ментовской манер и сунул в глазок красную корочку скороходовского удостоверения. С силой толкнул дверь, как только провернулся ключ в замке, и схватил за шею ошарашенную моей прытью женщину. Ладонью зажал ей рот и потащил за собой в комнату.
Полковник ФСБ жил в большой и шикарной трёхкомнатной квартире «сталинке» в центре города. С огромными комнатами и высокими потолками, евроремонтом, дорогой шведской мебелью и красивой молодой жёнушкой. Вероятно, служака экономил каждую копейку, откладывая из зарплаты на протяжении пары столетий. А может просто подрабатывал заказами на ликвидацию.
Ты позвонил в то время, когда меня исполняли. Хотел узнать у Скороходова, как тот справился? предъявил я ему с порога.
Олег Константинович, седовласый мужчина лет пятидесяти, одетый в домашний халат, попробовал отпираться, но выходило у него не важно. Я сходу успокоил его, швырнув в кресло и приказав сидеть смирно. Женщине велел заткнуться, как только она попыталась разинуть рот, иначе пригрозил прикончить. Я крепко держал её за шею левой рукой и с лёгкостью раздавил бы трахею, попробуй она поднять шум.
Достаточно взглянуть на мою угрюмую, по-волчьи злобную физиономию, чтобы понять я не из шутников. Да и повадки бывалого сидельца бросаются в глаза слишком явно. Они сами по себе нагонят страха на кого угодно. В моей правой руке подпрыгивает самый веский из аргументов ствол с глушителем.
Перетрухавший Олег Константинович побелел как простыня, отбеленная в зоновской хлорке, и потянулся к шкафчику за лекарствами. Его жёнушка так громко застучала зубами, что мне подумалось, она вот-вот наделает под себя лужу, а заодно и кучу. Я неслышно заглянул в другие комнаты: дети спали и вряд ли проснутся раньше утра.
Кто заказчик?! прорычал я тихо, но зло. Говори, или будет хуже. Я поставлю на тебя утюг и воткну шнур в розетку. А если вздумаешь кочевряжиться, прикончу детей и бабу. Мне долго разговаривать некогда.
Он конечно мне всё рассказал. Я сунул ему стакан с водой и разрешил накапать валокордина. Он выпил пахучую дрянь, держа стакан трясущимися руками, выдал заказчика и рассказал где его найти.
Выйдя на улицу, я спрятал пистолет в складках плаща, который позаимствовал в гардеробе полковника, и снова поймал такси. Назвал водителю адрес, и он повёз меня за город.
***
Дом заказчика мне понравился. Умеют приближённые к власти вальяжно жить в этой захудалой и замызганной, систематически обираемой ими стране. Слуги народа каждый день проезжают мимо по государственным делам в раздумьях о «служении Родине и долге перед Отчизной». С чувством собственного достоинства и глубокого морального удовлетворения. Взирают из окон престижных авто на народ, которому служат на беспросветно-глупую, искусно зомбированную массу, влачащую страдальческое существование и надоедливо скулящую, как вечно битый хозяином цепной пёс.
Дожидаясь, когда заказчик пожалует домой, я пью дорогой привозной коньяк из его запасов, закусываю шоколадом и пялюсь в телевизор, развалившись в кресле перед широченным экраном и закинув ноги на стол. И даже больного сердца не чувствую. Коньяк многолетней выдержки, как бальзам, легко гонит кровь по венам и лечит воспалённые нервы.
Проник я сюда четверть часа назад, легко, как к себе домой. Отпустил такси, осмотрел снаружи красивый фасад большого трёхэтажного особняка и понял, что затруднений не будет.
Темнота парадной стороны подсказала мне, что охранники безмятежно давят на массу или бухают, как это принято среди отечественных секьюрити во время «изнурительных» трудовых вахт. Только в одном окне из-за шторы проглядывал тусклый свет. Не иначе, там просмотровая комната, откуда дежурный следит по монитору за изображением с камер.
Мудрёные запоры и бронированные двери для меня не помеха. С моим богатым криминальным прошлым и навыками бывалого медвежатника обойти эти бесхитростные препятствия пара пустяков. Я даже покуражился, попозировав перед глазком камеры направленной на крыльцо, прежде чем взломать замок. Реакция охранников последовала с непростительным запозданием видимо я оказался прав по поводу их пристрастия к выпивке и сну в служебное время. Короче говоря, всё было до смешного просто.