Я расчесала спутанные ото сна волосы, нанесла пудру на горло в слабой попытке скрыть фиолетовые и зеленые синяки и провела зубами по ране, пересекающей мою нижнюю губу. Бессильная что-либо с этим сделать, в конце концов я сдалась. Придется придумать правдоподобную ложь о их появлении, так как никакая пудра не была в силах мне помочь.
Из изящного золотого горшочка я нанесла мерцающий блеск на щеки, а затем быстро переоделась. Вада ждала в моей теперь уже прибранной комнате. Помещение выглядело таким же нетронутым, как и в тот момент, когда я впервые вошла сюда.
Она протянула мне пару золотых сандалий. Застегнув их, я выпрямилась. Женщина обошла меня вокруг, осматривая мой наряд. Ее глаза казались мне самыми проницательными на свете.
Люмин, скорее всего, ждет. Нам пора идти.
Я хотела спросить, как я выгляжу, но боялась, что Вада подумает, будто я напрашиваюсь на комплименты или беспокоюсь о том, что может подумать обо мне их правитель. Вслед за ней я вышла из комнаты. Она заперла за нами дверь и повела меня вниз по винтовой лестнице на первый этаж. Мы прошли мимо зала, где я танцевала прошлой ночью, а также мимо такого большого количества комнат, что я вскоре сбилась со счета.
В конце концов мы покинули Дом Сумерек и вошли в небольшой сад с видом на реку. Вода в ней была серебристой, отражая приглушенное небо. Я повернулась, чтобы поблагодарить Ваду за ее помощь и за то, что она показала мне дорогу, но женщина уже ушла.
Доброе утро, сказал Люмин, вставая, чтобы поприветствовать меня.
Легкая, понимающая улыбка заиграла на его губах.
Несколько мгновений мы стояли, изучая друг друга. Наши глаза встретились.
Ты не охранник, заметила я, нарушая неловкое молчание и решив встретиться лицом к лицу со своим страхом.
А ты не танцовщица.
Я направилась к своему месту. Он бросился ко мне и пододвинул стул, сорвав неловкое «спасибо» с моих губ. После чего Люмин устроился напротив меня.
Прошлой ночью он не показался мне жестоким человеком, но я знала, что лучше не спешить с выводами. Ведь хорошим людям не нужно прятаться в тени.
Я потягивала воду из своего стакана, пока он сидел совершенно неподвижно, наблюдая за каждым моим действием. Хотя Люмин все еще излучал уверенность, мышцы были напряжены. Его плечи были шире, чем казались в темноте танцевального зала, да и сам Люмин был выше, чем я помнила. Он явно побрился. Его темные волосы контрастировали с белоснежной рубашкой, которую он носил.
Казалось, этого парня вполне устраивало сложившееся между нами молчание, но тишина заставляла меня нервничать. Я недостаточно хорошо знала Люмина, чтобы без слов определить его настроение, поэтому заговорила первой:
Почему ты пригласил меня на завтрак?
Почему ты выдавала себя за танцовщицу прошлой ночью?
Я скрестила руки на груди.
Ты знаешь почему. Я хотела увидеть тебя.
Ради простого любопытства?
Да. Долгая пауза. Так почему ты прятался?
Мне нужно было время, чтобы собраться с мыслями.
И понаблюдать за моим отцом, когда тебя нет рядом? выпалила я.
Пойманный с поличным, он ухмыльнулся:
Я беспокоюсь о своих людях. Эти переговоры важны для них. Мне нужно увидеть, искренен ли Атон.
Он подарил тебе солнечные бриллианты. Разве это не купило твою преданность и привязанность? поддразнила я, прижимая руку к груди.
Люмин наклонил голову, вероятно, задаваясь вопросом, правильно ли расслышал саркастический тон, который я использовала.
Боюсь, чтобы заработать мою преданность, потребуется гораздо больше, чем горсть блестящих камней.
Он скользнул взглядом по моим губам, затем ниже. Заметив синяки на моей шее, он напрягся и медленно нахмурился.
Атена, почему у тебя синяки на шее? Что-то случилось прошлой ночью?
Нет, сказала я, выпрямляясь, когда появились двое слуг с тарелками, наполненными горячим хлебом, свежими фруктами и шипящими кусками приготовленного мяса. Они расставили угощения между нами, а затем молча удалились. Несмотря на мою грациозность в танцах, я могу быть довольно неуклюжей.
Выражение его лица смягчилось.
Я вижу отпечатки пальцев, которые ты пыталась скрыть. И рассеченную губу тоже сложно не заметить.
Ярость наполнила все мое существо.
Я злилась на отца за то, как он пометил меня.
За то, что Люмин мог это видеть. За жалость на его лице. В жалости я точно не нуждалась.
Мне захотелось воткнуть в столешницу нож, чтобы доказать собственную силу. Мои пальцы медленно потянулись к тому, что лежал рядом с моей тарелкой. Мои руки дрожали от захлестнувшей меня ярости. Чтобы успокоиться, я схватилась за край стола и не отпустила его, даже когда мои пальцы загудели и начали гореть. От того места, где я схватилась за дерево, поднялась струйка дыма.
Люмин, заметив это, с любопытством склонил голову набок:
Что это было?
Я сделала глубокий вдох и убрала руки со стола.
Смутившись, я поняла, что оставила следы на дереве.
Ничего особенного. Я промокнула салфеткой обугленные отпечатки пальцев и прочистила горло. Приглашая меня к завтраку, ты планировал снова и снова говорить о моих несовершенствах? беззаботно спросила я, наполняя свою тарелку.
Люмин удивленно приоткрыл рот:
Во-первых, я еще не заметил в тебе ни одного несовершенства. А во‐вторых, откуда ты знаешь, что я вообще об этом думал?
Потому что ты приложил к этому максимум усилий и потому что я сижу напротив тебя, пока моя сестра дымится от ярости в своей комнате.
Он рассмеялся, и этот звук был почти столь же поразительным, сколь и величественным.
А ты бодришь, Атена.
Никто раньше не считал меня бодрящей. Интересно, почему он выбрал именно это слово? Я сунула виноградину в рот.
Спасибо, Люмин.
Он застонал и провел рукой по своему привлекательному лицу.
Разве титулы не утомляют?
Тебе не нравится быть Люмином?
Я буду очень рада исправить это и избавить тебя от титула, который ты находишь таким утомительным.
Мне нравится, быстро ответил он, наполняя свою тарелку мясом и хлебом. Просто Могу я быть откровенным?
Очень на это надеюсь.
Он ухмыльнулся:
Уверен, твой отец объяснил, что я планирую заключить союз с Гелиосом.
Имеешь в виду, что готов выбрать невесту из Гелиоса? А точнее, либо меня, либо мою сестру.
Его щеки покраснели, и я не смогла сдержать улыбки.
Да, но только если одна из вас будет согласна и только если ваш отец серьезно относится к союзу. Не говоря уже о том, что этот брак может принести нашим королевствам.
Я чуть не спросила, что было бы, реши мы с сестрой, что нам обеим интересно стать его застенчивой невестой. Просто чтобы посмотреть, как Люмин выкрутится, но он продолжил:
Если хотим узнать друг друга, нужно выйти за рамки наших титулов и перейти к другим, более насущным вещам.
Я прожевала кусочек хлеба и сделала глоток воды, размышляя, о каких насущных вещах он говорил и как получить необходимую мне информацию
Называй меня просто Келум. И если позволишь, я хотел бы называть тебя просто Нур.
В присутствии моего отца тебе лучше обращаться ко мне «Атена Нур», предупредила я. Отец ценит титулы почти так же сильно, как солнечные бриллианты.
Келум кивнул:
Я буду осторожен рядом с другими, но наедине можем ли мы называть друг друга по имени?
Его глаза сверкали, но не так, как прошлой ночью. Этим утром в них мерцала серебристая надежда.
Хорошо, смягчилась я.
Он предложил нам сблизиться как можно скорее, отказаться от титулов и попытаться быть самими собой. За такой короткий промежуток времени я добилась того, что, как я думала, смогу сделать еще не скоро. И что более важно я оказалась на шаг впереди Ситали. Мне стало интересно, как выглядит корона лунного света, затем представила, как ее носит Келум. Его темные волосы выделялись на фоне светящегося серебра, голубого, как его глаза. Я представила, как срываю реликвию с его головы и бегу так быстро, как только могу, обратно к Гелиосу и Сол.