Сообщение появилось. Большое сообщение:
«Да, здесь я тоже виновата. Я не смогла простить его, когда он ушёл к другой женщине. Та родила троих детей, и он не хотел тебя видеть. Целых тринадцать лет. Тебе было пятнадцать, когда он вышел со мной на связь. И я запретила. Запретила из-за тех бессонных ночей, когда я была одна, а ты болел. Запретила из-за тех вечеров, когда назавтра у нас не было даже хлеба, а он не платил алименты. Запретила из-за того, что когда тебя первый раз побили, я не смогла дать отпор обидчикам, и тебя побили второй раз, а потом и в третий. И били до тех пор, пока ты не занялся боксом. Но это прошло долгих два года. Запретила потому, что любила его одного, и он оказался единственным мужчиной в моей жизни, который не хотел тебя видеть целых тринадцать лет. А меня не захотел никогда. Да, это была слабость. Да, это была обида. Да, это была ненависть. А на этом месте могла цвести любовь. И пусть в пятнадцать лет ты бы узнал отца, но тогда ты бы узнал и о том, что я тебе всё это время лгала, лгала о том, что он умер в командировке, и нет даже могилы. Я виновата. Очень. Но это понимаешь только, когда на грани жизни и смерти. А после смерти особенно хорошо. Прости, сын мой. Прости. Я так много тебе не дала.
Не кори себя за петлю или не купленную землю. А особенно за внуков. Ты мне дал так много, что даже не можешь представить. И я тебе благодарна за это. Очень. Жаль, что я поняла это слишком поздно».
Виталий читал и плакал. Плакал и читал вновь. Прежде чем он смог написать ответ, прошло несколько часов:
Мама, я плачу.
Почему?
Мы столько всего не успели
Что?
Столько всего сказать друг другу. Я никогда не говорил тебе, что люблю тебя.
Несмотря на столько лжи, которую я принесла в твою жизнь?
Это в тебе говорила любовь.
Нет, это во мне говорил эгоизм. Но он уходит перед смертью, стирается будто надпись, сделанная мелками на асфальте, под дождём. И тогда остаётся любовь. Так ты теперь знай, что эгоизм ушёл, а любовь осталась. Моя огромная любовь к тебе. Мне жаль, ведь её могло быть больше в твоей жизни, а я строила стены, возводила укрепления и не пускала.
Что ты мне не дала?
Любовь отца. Любовь братьев и сестёр. Наверное, поэтому я требовала внуков, чтобы заменить тебе то, что не дала в детстве, чтобы уйти спокойно, с уверенностью, что ты получил своё сполна.
А ты спокойно ушла?
О да! Очень! Потому что я поняла, что любовь внутри. И открыть её может только каждый. Сам. И в себе. Не надо жалеть о прошлом. О том, чего ты мне не дал! Смотри в будущее, а моя любовь всегда с тобой.
Но внуки не увидят тебя!
Они меня почувствуют. Дети чувствуют намного больше, чем взрослые. И даже если их не будет, то мне будет хорошо. Потому что любовь она не в других, она во мне. Я так долго её искала снаружи, а когда пришло время уходить, нашла у себя внутри. Помни, что я люблю тебя, ещё раз написала мама.
Ум Виталию не давал покоя он хотел найти логическое, научное объяснение того, что происходит. Столько хотелось спросить, о стольком поговорить мужчине казалось, что они и не говорили толком при жизни. Так о быте, о чепухе, а о главном нет. Или они говорили на разных языках он не понимал её, а она его. Это раздражало. А сейчас все заслоны рухнули.
Он никогда не верил, ни единой мысли не допускал о Боге, Высшем разуме, о чём-то большем, чем то,что доказала наука. А теперь Он переговаривался с умершей матерью при помощи современных средств связи.
«Пора в психушку», прошептал Виталий. На дисплее высветилось:
Даже не думай, что ты сошёл с ума. Просто тебе открылось то, что ты до этого не видел.
Ты где? А где телефон?
Как говорят, я на небе. Или в других измерениях. Или на других вибрациях. Какая разница! Главное, я есть. А телефон? Телефон у тебя.
А ты с какого мне пишешь?
Но на этот вопрос Виталий не получил ответа. Пришло сообщение «Доброй ночи», и абонент вышел из зоны действия сети. Он даже звонил. Не один раз. Тридцать четыре. До пяти утра. Лишь на рассвете тяжёлый сон одержал вверх и утащил горюющего мужчину в свои владения.
Глава 3
28 июня
Семь утра сорок четыре минуты
Виталий рывком сел на кровати и схватил телефон убедиться, что вчерашнее не было сном. Да, это ему не приснилось. Длинная переписка сохранилась в телефоне, а вот абонент с того момента не появлялся.
Виталий настрочил:
Доброе утро, мама.
И стал ждать ответа. Горе уходило, будто его продырявили. Да-да, кто-то сделал в нём множество дырок и из него утекала безысходность с тоской от смерти матери. Ведь она не умерла. А он был дураком. Не верил в жизнь после смерти, подшучивал над ней, когда она говорила о Боге, уходил от любых разговоров на эту тему. А теперь ждёт известий с того света. Виталий усмехнулся.
Он перечитал переписку двадцать два раза и выучил наизусть многие места, но две голубые галочки не загорались, даже две серые сообщение так и не было доставлено. Часы показывали два часа дня. Мужчина даже побрился и убрался в маминой комнате. Герани и земля полетели в ведро он всё равно не любил поливать цветы и не хотел заниматься этим после смерти матери. Пылесос весело загудел, а потом и ведро с тряпкой обрадовались делу. До этого убиралась только мама, даже в комнате сына. Уборка отвлекла шутка ли без опыта и сноровки убрать трёхкомнатную квартиру. Но Виталий убрал. Дочиста. Каждый уголок. Устали руки, спина. Целых четыре часа телефон скучал в одиночестве мужчина не желал отвлекаться от уборки. Точнее отвлекал себя уборкой от мучительного ожидания.