сделали всю работу. Благо, вариант я выбрал достаточно эффектный, но весьма простой в исполнении, многажды просчитанный, а после и проверенный на плотной бумаге и картоне ещё в Африке. Но разумеется, в этом я не признаюсь.
Вот и всё, господа, говорю совершенно буднично, начиная собирать конструкцию из толстой проволоки и лепестков тончайшей меди. Полчаса работы, и скульптура, закреплённая над мастерской Ришаров, начинает вращаться.
Несколько фотографий
и я удалюсь по-английски, пока не затоптала собирающаяся толпа.
Девятая глава
Ёб твою мать! вскинувшись на мокрой от пота постели, машинально ищу сигареты, и только потом вспоминаю, что бросил курить ещё в прошлой жизни.
Звучит как, а? невесёлая усмешечка сама лезет на лицо, и скинув на кресло тонкое байковое одеяло, влажное от пота, я встал у открытого окна, глядя на ночной Париж. Окна моего номера выходят в чистенький тихий проулочек, насквозь благопристойный и даже пожалуй, мещанский. Наверное. В другое время.
Всемирная Выставка внесла свои коррективы, и железные рыбины поездов ежечасно мечут людскую икру. Тысячи туристов прибывают каждый час, и все почти жаждут увидеть Париж. Настоящий что в понимании большинства означает пропитанный пороками.
Почтенные буржуа из европейской глубинки, благонамеренные и робкие, не смеющие даже в борделе мечтать о чем-нибудь этаком, прибыв в столицу Европы, пускаются порой во все тяжкие. Отрываются за все годы ханжеского воздержания, подчас переходя все границы.
Высунувшись в окно, не без интереса понаблюдал при свете тусклого уличного фонаря за стараниями немолодого месье, с ревматическими стонами охаживающего кокотку. Захотелось созорничать, и уже придумал было, как буду его подбадривать, как понял с немалым конфузом, что дама-то из приличных. Знакомая притом. Ну все мы люди.
Отмокая под прохладным душем, вспомнил сценку и понял, что давненько у меня не было да собственно, почему бы и не да? Фира ещё совсем ребёнок, а у меня хм, надо бы найти кого-нибудь для утех плотских, пока руки не стёр.
После, напившись воды, снова лёг спать, не накрываясь уже одеялом. И пожелал мысленно, чтобы сон просто сном был, пусть даже и сотню раз бестолковым.
Слов нет, как забодала эта военно-морская ебень! Стократно уже парировал во сне удар штыка или сабли, и ведь понимаю иногда, что сон! Но кажется, что если не парирую, не увернусь, то и не проснусь так-то.
* * *
Ничо, срывающимся голосом подбодрил сам себя справный мужик Серафим, и не такое
Показывая пример молодым, он ступил на шаткую доску, и пересёк её, подобно гордому льву на четвереньках.
Давай, радимыя! подбодрил он мужиков уже на той стороне, Не робей! Сверзишься, так в воду, а тама, глядишь, и подберут! Я чай, не утопнешь!
Да зачем енто, Серафимушка?! заскулил земляк, Всю жизнь на землице плотно стояли, на ногах
Никшни! Я тебе, Семён, покудова мы на курсах, так господин сержант, внял!? А насчёт зачем, так енто поумней тебя люди придумывали, сам Егор Кузьмич, так-то!
Ну раз сам прерывисто вздохнул Семён, и встав на четвереньки, шустро прополз по доске, не переча авторитету земляка и благодетеля.
Ф-фух шумно выдохнул он на той стороне площадки, отжимая разом взмокшую бороду, мы када на желтовских в позатом годе втроём нарвались, и то не так страшно было!
Как жа, помню да мне зубы-то не заговаривай! спохватился Серафим, Давай-ка вниз!
Выдохнув несколько раз, Семён поправил винтовку и ранец, после чего принялся аккуратно сползать с площадки, нащупывая ногой перекладины. Распластавшись на досках всем телом, он медлил, опасаясь сверзится вниз, и потому даже не спускался, а скорее сползал огромной милитаризованной медузой. Вцепившись наконец в перекладину руками, мужик шумно выдохнул, и пополз вниз уже шустрее, без прежней опаски.
Давай, радимыя! подбадривал тем временем Серафим своих подопечных, Устин! Я те устрою живо давай! Если мне за тобой придётся взад переходить, я-то перейду, а ты у меня перебежишь! Ну!
Спровадив наконец последнего вниз, и готовый в любой момент подхватить того за шиворот, он наконец и сам спустился, тихохонько матеряся под нос.
Да ёб твою прости, Господи! Сам же ф-фу
Спустившись, Серафим отряхнулся без нужды, желая скорее потянуть время для восстановления душевного равновесия, и тут же зорко прищурился. Он не столько искал недостатки, сколько пужал мужиков дескать, бдю!
Ну, християне, за мной! и потрусил вперёд, показывая пример. Бег по полю, изрытому ямами и яминами, он так и ничево, привышен. Тута главное што? В оба-два глядеть под ноги да по сторонам, да понимание иметь, куда ступать! Чай, не горожане, непривышные к бездорожью да буеракам.
Давай отстал он, ловя хвост жидкой, тяжело пыхтящей колонны, Устин! Да ёб твою мать! Черепахер на сносях, прости Господи!
Запыхтев махорошно, Устин прибавил шагу, потому как за господином сержантом не пропадёт! Руки не распускает, этова нет, а придумать такое могёт, што лучше бы и в морду!
Перед препятствиями остановились, поджидая прочих и переводя дух. Опосля, под смешки, начали перелазать разными способами то в одиночку, а то и цельным гуртом, помогая друг дружке.
Показав несколько раз как надо, Серафим взгромоздился на забор, откуда взялся подбадривать мужиков, устроившись со всеми удобствами.
Фёдор! Ну итить ты што, за яблоками в чужой сад никогда не лазал? Чисто кобель на заборе раскорячился! Ты што там, яишницей за кирпичи зацепился?
Вы погодите! загрозился Серафим мужикам, спрыгивая с кирпичного забора назад, Это ведь так, прогулка! Променед! Для пущего понимания процессу, так-то, православныя!
В бога душу мать такую прогулку! забожился один из мужиков, нервенно поправляя винтовку, Это ж какого такого овоща над добрым людом издеваются?!
Никшни! Серафим возник рядом совершенно озверелый, Над тобой, скотина, не издевается никто, а уму-разму учит! Тебя из Расеи вытащили, поют-кормют как не в себя, да ещё землицей грозятся одарить лет через несколько. Назад захотел?!
Дык ты не серчай не серчайте, господин сержант! не на шутку струхнул мужик, проникнувшийся уже сытым патриотизмом Русских Кантонов, Это так, в сердцах
Тьфу ты! сплюнул наземь справный мужик из Сенцово, ну што ты будешь делать? Олухи царя небеснова! Вы думаете што, за-ради дурости чей-то стараемся? Шалишь!
Всё всё на собственной шкуре испытано! для убедительности сержант похлопал себя по мосластому загривку, Всё пользительно, ну ничевошеньки тута лишнево нетути! Вы што думаете, на поле боя по шоссе ходить будите, да с развальцей и руки в кармана́х? Ха! Всё больше по буеракам и овражинам, да то бегом, а то и брюхе! Змеями исхитрялись, по нескольку вёрст порой ползали. Пуза стирали так, што мало не чешуя змеиная выросла!
Ну это-то да, а по досочкам-то зачем? набрался чужой отваги Устин, боящийся высоты пуще хорошей драчки.
А ты думал лишнее?! вылупился на нево Серафим, мостов и мосточков здеся эвона взорвали ежели, то так вот перебиралися иногда. Досочки на быки, и по им, да не ползком, и бёгом иной раз! Вот где жуть! Особенно когда крокодилы внизу, так-то Да и другово чево, штоб на высоте хоть жопой ешь! Кушайте, не обляпайтесь!
Мы с Костой, да с Владимиром Алексеичем не один раз с англами в ку-ку играли! подался он в приятные воспоминания, Залезем, значица, куда повыше, а с высоты-то матерь божия, ох и виды! Сидишь во благе, да щелкаешь вражин одного за одним!
А коли заметили он передёрнулся всем телом, так бегом бечь надо! Да опять жа, уметь с высотищи спускаться правильно и без страху!
Мешая реальные случаи с чужими байками, справный сержант Серафим из Сенцово поучил малёхо новобранцев из территориалов, заодно давая время отдохнуть.