Одесса на фоне этих золотой фонд практически, хотя ведь на деле ну совсем не разу! А сколько их? Раз-два, и кончились остальные ещё хуже.
" Нет, поправил он себя мысленно, не самый золотой, а просто первые! Не в неизвестность ехали, а к нему, к Фиме! К родственникам, знакомым и друзьям, которые таки да, уже с перспективами, планами на будущее и какими-никакими, а связями. Ну а потом уже, после разгрома Одесского Восстания от безвыходности, потому что альтернатива военно-полевой суд, и в лучшем случае каторга! И то половина в Дурбане осела, н-да"
А русские едут, пробормотал он и с тревогой покосился на супругу, но та сладко спала.
" Почему?"
а потом вспомнились рассказы Шломо, то бишь Егора, и стало немногим понятней. Потому что у русских ещё хуже! Да, нет притеснения по национальному и религиозному признаку, и
всё.
Зато есть такая же де-факто черта осёдлости, выкупные платежи, исправники, попы
и мрущие по весне дети.
" Русских нигде не ждут, дошло до него, Нам нигде не сладко, но иудейские общины есть таки в большинстве стран, и куда бы не переехал еврей, ему везде хоть чуть-чуть, но помогут! Очень часто это всего лишь иллюзия помощи, но
Фима выдохнул прерывисто, и Эстер заворочалась во сне.
у русских нет и этого! Нет и никогда не было значимых общин за пределами Российской Империи, и не было даже самой возможности покинуть её. А ведь если вспомнить потомков дезертиров, оставшихся во Франции после Наполеоновских войн, то и нельзя сказать, шо не хотели! Солдаты бежали к кавказским горцам, к персидскому шаху и османскому султану. Куда угодно от царя-батюшки! Как сейчас в Африку, где их ждут. И больше нигде"
А у нас иллюзии, пробормотал он совсем тихо, и кажется, шо можно подождать ещё чуть, и тибе предложат условиях получше, а если немножечко поторговаться, то и совсем хорошие. Не в Африке, так ещё где. Не так денежно в перспективе, зато цивилизация, и безопасно уже сейчас
А потом паззлы в его голове сложились, и Бляйшман с ужасающей ясностью понял, что если он хочет видеть Иудею государством, а не территорией, ему нужны люди, её заселяющие, и не когда-нибудь потом, а прямо сейчас. Люди, которые поедут в голое поле, готовые корчевать джунгли, воевать с британцами и всем миром, накрепко вцепившиеся в кусок африканской земли. Их земли.
Люди, которым некуда возвращаться и нечего терять, а потому
Чем хуже, тем лучше, судорожно сглотнув, прошептал Бляйшман, и перед глазами его встали
убитые во время погромов соплеменники.
пока ещё живые
Седьмая глава
Лабиринт Минотавра какой-то, остановившись на покурить, сплюнул раздражённо Коста, вконец отчаявшись отыскать коллегу в путанных двориках, коридорах и комнатушках Кнессета. Перехваченные депутаты и чиновники охотно делятся информацией о возможном местоположении Хаима, но то ли играют в Сусанина, то ли путают право и лево, и русский со своим.
А ещё эти строители, будь они неладны! Там коридор перегородили, здесь дверь в стене из самана прорубают или наоборот закладывают! Раз обошёл, два
и стоишь, как дурак! Снова потерялся!
Кнессет разрастается подобно раковой клетке, выпуская метастазы во все стороны разом. Клети, клетушки, внутренние дворики, открытые и закрытые переходы в залы заседаний, министерства и ведомства
в лучшем стиле трущоб арабского Востока. Так получилось.
Никто толком не знает, как должно функционировать правительство, и получается одна сплошная импровизация на бегу. Анархический хаос, в котором только начинает выкристаллизовываться будущее правительство Иудеи.
Уже есть премьер-министр и гражданская администрация, она же военная, и
на этом всё.
Портфели ещё не созданных министерств делятся между группировками с учётом военных заслуг, родственных связей, политического веса в Африке и Европе, и разумеется религиозных течений. Решения принимаются простым большинством голосов и перевесом политических сил, но если кто-то считает иначе, он может подкрепить своё хотение деньгами в бюджет.
Кажущаяся анархия, тщательно просчитанная Бляйшманом, играющимся в демократию ровно в тех границах, которые ему удобны! Решение спорное, но
а куда деваться?
Иудея не рождалась в боях, а основана де-факто хотением Кайзера.
Выбившихся из низов боевых офицеров и проверенных войной интендантов с управленцами очень мало. Иммигрантов из Европы и обоих Америк, претендующих на посты в правительстве и армии Иудее, встречали не то чтобы вовсе в штыки, но откровенно настороженно, а порой и ревниво.
Заслуженные, но не всегда образованные ветераны предвзяты, да и как могут быть непредвзяты люди, только что победившие Британию?! Они смогли, а вы
кто такие?!
Офицерам европейских армий нужно доказывать, что они достойны служить в Армии Победителей. А ещё перемолоть уставы европейских, американских и русской армии в единое целое, годное к применению здесь и сейчас
и непременно с учётом боевого опыта Африканской Кампании!
Аналогично управленцам и политикам. Грызня!
Бляйшман не участвует в политических баталиях, выступая в роли Судии и Арбитра. Правильно или нет, рассудит Время, а пока так.
О приглядевшись и увидев знакомую физиономию, мелькнувшую в дальнем конце коридора, грек гаркнул, надсаживая горло:
Яков! Яков, маму твою Сарру! Лебензон!
А? Коста? неуверенно прищурился тот в полумрак, где стоял одессит, Шолом, шолом ты-то што здесь делаешь?
Дела неопределённо ответил грек, пожимая руку, ты начальника своего видал сегодня?
Хаима-то? Канешно, долговязый контрабандист перехватил поудобней изрядно вытертую пухлую папку, проводить?
Будь добр, кивнул Коста, выкидывая окурок в окно, а то боюсь заблудиться.
Я ж как умный, хмыкнул грек, подстраивая шаг под проводника, здоровающегося на ходу со встречными, когда мине в командировку направили, взял карту страны, города и Кнессета, и шо ж ты думаишь? Не понадобились! Вы их шо, на запутывание врагов выпускаете?
А, это отмахнулся небрежно Лебензон, шалом, Моше! Хотели как лучше, а получилось как всегда[11]! Замах был на рупь, а шо вышло, ты и сам можешь поглядеть.
И всё-таки? не отставал грек.
Ну независимо дёрнул плечом Яков, это времянки. Фима уже сказал своё веское да плану градоустройства, и все эти халабуды будет потом сноситься.
Сразу не проще?
Получается, шо и нет, усмехнулся Лебензон, сам-то как?
Соня девочку родила, зажмурился Коста счастливо, красивая в мать!
Ишь ты, поздравляю! искренне порадовался старый приятель, который во времена Одессы бывал иногда и неприятелем. А потом случилась война и другое государство, и давешнее неприятельство вспоминается сейчас с умилением и словами "А помнишь?!" Жизнь
Вот, остановился Яков у приземистого длинного барака из самана, вписавшегося в здешнее безобразие с органичностью навозной лепёхи, сброшенной вилами с тачки на преющую на задах огорода кучу такого же добра, военное ведомство Иудеи.
Погодь остановил он жестом Косту, секретность и всё такое.
Хаим! Хаим! заорал истошно Лебензон, вспугивая каких-то птах, устроившихся на соседней крыше, До тибе пришли! Коста!
А! Сейчас минутку! Документы уберу!
не то штоб прям секретность, калимэра минуту спустя объяснялся Хаим, выпроводив Лебензона с каким-то поручением.
Шалом, отозвался Коста, пожимая мозолистую потную руку.
просто делаю изначальный орднунг, закончил иудей, снимая сохнущую на спинке стула стираную рубаху и перекладывая её в сторонку, Ну, садись! Я таки понимаю, Фольксраад Кантонов внял мольбам бедного мине и направил тибе на сверку и координацию?
Будим вас координировать и сверять, по-своему перевернул грек, поудобней устроившись на скрипнувшем стуле и обведя взглядом кабинет, малой-то твой где?