Рюкзак убитого сталкера был в крови, с него лилось, вот и
остался след, уходящий с поляны. И я, дурень, влез. Святые мутанты, почему я вечно лезу не в свои дела?!
— Ты сможешь, — очень серьезно сказал я психу, — у тебя получится. Ты всех убьешь, и черных тоже.
За спиной сумасшедшего лес пришел в движение — по кустам и кривым стволам рахитичных сосенок побежали волны, лес наползал на него сзади, кусок
пространства выпирал, выламывался из общей картины, а я глядел в лицо психа и монотонно, на одной ноте повторял:
— Всех их, гадов, всех убьешь. У тебя получится. Но главное — не спешить. Торопиться нельзя, потому что работы много. Их же много — и черных, и
всяких. Не надо спешить.
— Их много, — согласился безумец. Автомат его слегка ушел в сторону. — Но черные хуже всех.
— Вот, сам понимаешь…
За его спиной хрустнула ветка, он дернулся, но ничего не успел сделать — лес ухватил его корявыми лапами, одной поперек груди, другой за
голову. Здоровенная широкая ручища закрыла лицо сталкера, дернула. С вязким чавканьем сломался хребет, голова запрокинулась, показалась темная морда
с изуродованными, иссеченными щупальцами, на челюстях и на шее выделялись только что затянувшиеся раны, из трещин в регенерирующей плоти сочилась
вязкая прозрачная дрянь… Кровосос — тот самый, что схлопотал с полдесятка моих нуль, — подался назад, увлекая за собой обмякшего сталкера… А я все
глядел, завороженный. Глаза кровососа — мутные, словно налитые кровью. Взгляд… странный. Нечеловеческий. То есть, понятно, что нечеловеческий, это
само собой… но уж очень странный. Мне раньше никогда не доводилось смотреть в глаза кровососу.
Мутант пошевелил изуродованными щупальцами, пара отростков легла на вывернутую шею сталкера. Горло мертвеца казалось неестественно белым и
гладким рядом с шершавыми бугристыми щупальцами и засаленным воротом свитера, который вылез из-под комбеза. Я наконец стряхнул оцепенение, вскинул
автомат… но не стал стрелять. Кровосос пятился и пятился, скрываясь в зарослях, ветки кустарника мягко раскачивались перед ним.
Я подобрал свалившиеся рюкзаки психа, послушал, как стихает в зарослях шум, — мутант решил убраться от меня подальше, он-то уж точно не был
психом.
Сперва я тоже пятился, потом отважился повернуться спиной к полянке, сориентировался по ПДА и пошел к снайперу.
Его я застал лежащим в обнимку с собакой, оба с ног до головы были заляпаны кровью. Слепой пес уже издох, а сталкер дышал. Я разомкнул его
руки, сцепленные на собачьем горле, отвалил рыжее тело в сторону и перевернул парня на спину. Вот так встреча!
— Кореец?
— Слепой?
— Ты откуда здесь?
Кореец верховодил новичками на автокладбище, когда я в последний раз наведывался к Свалке, и дела у него шли отлично. Странно, что он бросил
обжитое место.
— Ну, так вышло, Сле…
— Называй меня Хромым, теперь меня так зовут. Старую кличку лучше не вспоминай, ладно?
— Ладно.
Кореец неловко попытался сесть и застонал.
— Что с тобой?
— Ребра… может, сломал.