Сердце бешено стучала, отдаваясь в горле и голове.
А дальше раздался свист хлыста, и меня накрыла боль в спине. Это было подобно тому, что меня облили кипятком, спина горела адским пламенем.
Так как я ждала смерти, и потому была где то на грани между жизнью и смертью, в каком-то полукоматозном состоянии. Я больше не кричала, только вздрогнула всем телом, от второго удара.
Вокруг меня, как будто образовался вакуум, и я не слышала, как молодой конюх Ефим кричал на мужика с кнутом. Как я узнала потом, он кричал, что Бог его накажет, что он бьёт младоуменъа суще, то есть убогую.
Третий удар, и у меня перед глазами всё поплыло, мелькнула мысль, быстрее бы всё закончилось. Сознание, упорно не хотело меня оставлять, и я сквозь нависшую пелену услышала крик:
Отрешати, не трогати!
Но последовал четвертый удар, и сознание всё же смилостивилось надо мной, наступила темнота.
Из темноты я выплывала, с раздирающей болью. Мозг пронзала боль от спины, как будто миллионы иголок воткнули чьи-то руки в меня.
Ааа, стон слетел с моих губ.
Попыталась открыть глаза, сквозь пелену боли увидела лицо Ефросиньи, вновь закрыла. Вновь я здесь, а была маленькая надежда вернуться в Москву, к звуку прибывающего поезда на станции в метрополитене.
Повторно открыла глаза.
Марья, испужала ти ны.36
А вы-то меня, как испугали, дикари недоделанные. За тряпку, кнутом.
В ответ она протянула мне маленький ковшик с питьем, я попила и вновь погрузилась в сон.
Два дня я была в таком сонном состоянии, как потом узнала, меня поили отваром на травах, с сонным эффектом.
Иногда приходя в себя, я слышала разговоры, обрывки фраз, как мне казалось это был голос старшего мечника Волибора.
Конязь Ольг.
Волибор, прости мя. Не ведал, чьто она изуметися, младоуменъа суще.37
Вьсть буде добре, не вбижу боле, 38 это был слабо знакомый голос.
Волибор что-то ответил, но я уже плохо слышала, вновь уходя в сон.
Когда я выплыла из сна, меня вновь накрыла боль, хотя уже не такая сильная. Шрамы уже покрылись коркой зудели, каждое движение вызывало боль и жжение.
За мной ухаживала Ефросинья, она промывала раны травяным отваром и кормила мен с ложки, поила отварами.
В один из дней, я лежала тихо, размышляя, как дальше жить и как выбираться отсюда. Меня посещали мысли о побеги, но куда? Я не знал, нигде нахожусь, не времени, в котором нахожусь, да и куда мне бежать?
Попробовать вернуться в деревню, откуда меня и Фросю забрали, надо хоть название у неё спросить.
Лежу я так размышляю, как вдруг скрипнула дверь. Думала, сестра названная.
Но кто-то вошел и приблизился молча, присел на лавку рядом, она скрипнула. Я лежала тихо, кто-то так же тихо сидел. Затем дверь вновь скрипнула, я услышала голос Фроси:
Ой, конязь.
Взяти, горнец, ворожей дати. Деяти в задь,39 мужской голос.
Я не стала поворачиваться, опасаясь, вновь нажить неприятностей, лежала тихо.
Кланиась ти са,40 сестра моя благодарила его.
Хлопнула дверь, мужчина ушел.
Фрося заговорила, рассказывала про кухню и поваров, о том, что Волибор вновь куда то отбыл. Потом она убрала с моей заживающей спины тряпицу и стала наносить из горшка мазь мне на спину. Я уж тут не сдержалась и спросила:
Конязь, принеси? показала на горшок.
Фрося в ответ согласно кивнула головой.
А я задумалась
То кнутом приказал бить, причём со слов названной сестры, мне должны были дать тридцать ударов кнутом, это точно запороть насмерть. А теперь вдруг явился, и мазь принёс, наверно из уважения к Волибору, как к хорошему воину. Странный какой-то этот князь.
Глава 6
Весна 6677 год от Сотворения Мира 1169 год от Рождества Христова.
Время летело быстро, весна наступила, спина заживала, мазь принесённая князем заживляла раны, быстро. Корка на ранах немного беспокоила, иногда чесалась. Я встала на ноги и вновь взялась помогать на кухне, правда меня жалели и тяжело не нагружали. Ефросинья вновь убиралась в княжеском доме, там, где я увидела князя.
Мне совсем не хотелось попадаться на глаза этому изуверу, ну да красивому конечно, но всё равно изуверу.
Пытаюсь учить язык, и сама по немного разговариваю. Так узнала что Волибора, отправили на дальнюю заставу, как старшего. Князь его ценит и доверяет ему важную службу. Постепенно я узнаю больше о жизни вокруг, о людях местных, о городе, в пригороде которого и стоит княжеская резиденция.
То был город Рязань41, и территория недавно образованного княжества Рязанского, а князь Олег, его глава. Он молод, ему только двадцать пять лет. Был женат, жена умерла в родах и ребёнок тоже.
Во дворе после случившегося я гулять боюсь, от каждого мужского взгляда мне становится страшно. Не знаю, что от них ждать, боюсь вновь нажить себе неприятностей, а то и того хуже чего.
В один из дней, я вместе с Ефросиньей дошла до калитки, сбоку княжеского дома, помогая нести ей тряпки для пола и ведро воды. Тут вдруг, на дорожке замечаю одну из девушек из княжеского дома, на прогулке у калитки в саду. Мне интересно кто она князю, и я спрашиваю у названной сестрёнки:
Кто она князю?
Она одна из его наложниц, говорит мне Ефросинья.
Я думала родственницы, шепчу в ответ.
Марья, они все из походов привезены, куда князь вместе со старшим братом ходил.
То есть они все из чужих земель? продолжаю расспрос.
Одна из наших дальних земель, вроде бы южных, от тиверцев 42. Я с ней переговариваюсь, она тихая совсем. А две другие, из чужих, те наш язык не понимают и не хотят даже, названная сестра, тихонько рассказывает.
Бедные, получается, их насильно привезли сюда, да ещё и князь спит с ними силою.
Марья, да ты совсем глупая что ли, посмотри на князя, кто откажется от его объятий? Иль ты откажешься? Ефросинья тихонько смеется.
Ну как сказать, наверно, я дура, если отказалась. И не просто отказалась, а ещё и грязной тряпкой по лицу. Да, неудобно вышло. Как-то не получилось у нас первое знакомство. Но если честно, может и к лучшему, очень уж страшно мне от всего происходящего вокруг. Какое, уж тут, заводить амурные дела.
Фрося, а почему князь не женится во второй раз? не отстаю я от неё.
Как брат старший скажет, так женится. Отец то их князь Юрий Владимирович помер, теперь главный в роду Андрей Юрьевич, он и должен сговорить его.
Значит наш князь Олег Юрьевич? смотрю на сестру Фросю.
Какая же ты у меня умница, говорит она, и ласково гладит по голове.
Ефросинья убегает по делам, а я сижу, раздумываю. Значит Юрий Владимирович по-ихнему Юрый Валадымирыч, а Андрей Юрьевич это Аньдрей Юрич.
В памяти всплывает только Андрей Юрьевич Боголюбский, я лет в шестнадцать натолкнулась в библиотеке на книгу о нём, и прочла запоем её. Уж не помню, кто автор там был, помню только, там была реконструкция его лица, фото места его убийства, схема его резиденции в Боголюбово, рассказ о строительстве Золотых ворот и Успенского собора.
И вот если это он, тогда его отец Юрий Владимирович Долгорукий, считающийся основателем Москвы, тогда он умер примерно 1160- 1165 год. Более точно я дату смерти основателя Москвы не помню.
Долго просидела в своей комнатушке, опечаленная. Страх сковал, надежды выбраться и вернуться в своё настоящее, не осталось. Растерянная и заплаканная, я вышла во двор и поплелась в конюшню. Заглянув в ворота, увидела Ефима.
Добра тебе Ефим, ты один? Можно зайду?
Добра Марья, заходи, он повернулся ко мне и улыбнулся.
Как Надея? подошла к лошади в серое яблоко.
Люба, Надея? он вопросительно посмотрел на меня.
Люба, а можно на ней проехать? улыбнулась прося.
Ты верхом могёшь? он удивлённо поднял брови.
Да.
Ефим отбежал в сторону и притащил седло, стал седлать лошадь, посматривая на меня.
Потом проговорил:
Чего стоишь, беги, надень штаны, как поедешь.
Меня не надо было просить, стремительно понеслась на кухню. Нашла там Фросю, и затараторила: