Выходи! Привал!
Выбираясь из башни танка, нога Ильи заскользила по крылу. Кровь на нем и все гусеницы в крови немцев.
Протрите все, приказал он механику.
Все экипажи потянулись к зеленому лужку. Там, у мостика, журчит светлый ручеек, Шевчук опустил руки в ручей и все тер и тер их. Ему казалось, что руки у него в крови по локоть. Танкисты собирались кучками, слышны были их возбужденные голоса:
А наш танк прямо на пушку, смял ее и дальше вдоль дороги пошли. Правой гусеницей по бортам машин.
А ты видел, как немцы головой в кювет? А я думал, что страшные они, ответил кто то.
Мы тоже пушечку придавили, сообщил командир танка Володин, бьют они по танку почти в упор, да все мимо. От страха, наверное, промазали. А потом поднимают руки вверх, и пощады просят.
Ребята! Да они боятся нас! басовито воскликнул кто-то третий.
Илья с Петром Семеновичем уселись у самого кювета, и вдруг он говорит ему:
Почему немцы идут без опаски? Почему они идут, будто по своей земле? Где же наши войска? Почему мы так далеко пропустили врага?
Я не знаю, я ничего не знаю. Мне ничего не понятно, только больно очень, ответил ему Илья.
Илья Петрович! Как же это могло произойти? Все время, нам твердили, что в бой готовы. И вдруг это! Объясните мне, пожалуйста!
Эх, Петр Семенович! Да, что я могу тебе сказать? Дальше батальона мне ничего не видно. Командование вверху, наверное, знает, что к чему.
Зна-а-ет? недоверчиво протянул замполит, на прошлой неделе, на совещании в округе, выступал командующий, говорил о боеготовности. Трудно мне разобраться, как у него с военным уровнем. Человек я гражданский, но речь его, мне не понравилась. Одни громкие фразы звучали: «Если Родина прикажет», « Мы зоркий страж», « Армия наша непобедима». И все в том же духе. Хлопали ему и он доволен.
А ты не боишься мне такое говорить, Петр Семенович?
А чего мне бояться-то? Неразбериха какая в первый день войны. Видно, вилка у него.
А что за вилка?
Да высокое звание, да мало знаний. Вот тебе и вилка.
Говоришь, вилка? А наш комдив полковник Гордиевский? Ведь про него так не скажешь, я давно его знаю. Он комдивом дивизии был на Дальнем Востоке. Я прибыл тогда туда молоденьким лейтенантом. Дружил с его дочерью Ксенией, бывал у них в доме. А в тридцать восьмом забрали его. Вслед за ним и меня из армии погнали. А перед войной Гордиевского освободили, жаль, что увидеть его не пришлось. Учил нас всегда правильно. Однажды на маневрах, эскадрон пошел в лихую атаку. Шашки наголо и вперед. А в обороне остались четыре пулемета и винтовки. И я первый раз увидел тогда гнев комдива. Он сказал тогда нашему капитану:
Погубил эскадрон, я снимаю вас с должности.
Вот такой комдив Гордиевский был у нас, сказал Илья.
9.
Выслав вперед разведку, танкисты батальона двинулись в район, который указал командир полка. Двигались с потушенными фарами и в кромешной темноте. Не встретив на своем пути ни немцев, ни своих, добрались до назначенного места. И опять, кроме них никого нет. Один безмолвный и темный лес, а люди передвигались как тени, все разговаривали шепотом. Вдали заурчал мотоцикл, и все притихли. Прислушиваясь свои или немцы? Радист без конца повторял:
«Гром», «Гром», я «Молния»! Прием!
Илья выставил дозоры. Танкисты легли под танками, под деревьями. «Почему так внезапно все обрушилось? Почему в первый же день войны прорвались немцы? Где же пограничные войска? Где же корпус, дивизия?» думал Илья и вспомнился недавний разговор с танкистами и командиром танка Володиным:
Товарищ капитан. Будет война или нет?
А вы сами как думаете? ответил он тогда.
Думаю, что Гитлер не нападет. Побоится, у нас сила! Вон, в Гражданскую войну сколько навалилось интервентов? И, всем каюк пришел. У нас же мощь! Побоится он нападать на нас.
Но танкист Кондратов выкрикнул:
Еще как пойдет! Французов побил? Поляков побил? Всю Европу побил! Техники всякой, завались.
Володин поднялся, высокий, широкоплечий, брови нахмурил и пошел на Кондратова, тот попятился и побледнел.
Ты чего разошелся Кондратов? Французов, поляков сравнил. Да попробуй нас только тронуть! Сомнем в два счета! Трус ты!
Вредное говоришь. Кондратов, вмешался старшина Михайлик.
Куда гнешь? Если трусость в тебе заговорила, то побори ее. Понятно, что человек не мишень. А если нападут на нас? И мы убивать будем, и нас убивать будут. Правильна гэта. Иначе как же?
И вот теперь напали на нас немцы, воюем на своей земле. Почему на своей?»
Илья и не мог заснуть от этих дум, рядом послышались шаги. Это был Астахов, он заменил погибшего Сергея. И Илья вспомнил о Зое, он решил ее проведать и, поднявшись с земли, пошел в конец колонны. Зоя лежала на брезенте под деревом, лица ее не было видно. Илья присел на корточки возле нее и положил руку на плечо девушки. Она дышала часто и ее била дрожь.
Илья Петрович, спасибо вам.
За что же Зоя? За что спасибо? Тебе холодно? Ты вся дрожишь.
Илья снял с себя куртку и набросил ей на плечи.
Взял ее руки в свои ладони, она уткнулась в руки и заплакала. Горячие слезы падали ему в ладонь. Всхлипывая, она шептала:
Илья Петрович, как же это так?
Молчит Илья и перебирает ее мягкие волосы. Они точно такие же, как у Оксаны.
Поспи, поспи, Зоя.
Постараюсь. Мне очень больно. Почему все так случилось?
Но что ему сказать? Как утешить Зою? Он только и смог сказать ей:
Зоя, ты заснула бы. Успокойся, дорогая. Это война.
Илья встал и пошел к своему танку, было совсем тихо. Только едва уловимый шелест теплого ветерка в густой хвое сосны. А где то льется кровь и гибнут люди. А ведь прошел всего один день войны!
Глава 2
1.
Светает, солнце еще не взошло, а птицы уже весело защебетали в ветвях деревьев. Вот маленькая пичужка, часто махая крыльями, повисла в воздухе над поляной и поет, захлебываясь. Илья смотрит на нее, любуется. Петр Семенович тоже смотрит на нее:
Смешные птахи. Что для них война?
Он поправляет сбившуюся пряжку ремня.
А кто смешные?
Да птицы. Вишь, как заливаются, радуются наступающему дню.
Но вот поднялись танкисты, тут же захлопали люки моторных отделений это началась заправка машин. Все громче и громче звучат голоса.
Что делать будем? Илья Петрович? спросил его замполит.
Позавтракаем, и искать свой полк.
А где они? Может уже отбросили немцев и уже в Польше громят их?
Вряд ли, Петр Семенович. Ведь немцы идут на восток.
Слышите? Слышите? тихо сказал Петр Семенович.
Илья прислушался, ни никаких звуков не уловил, кроме щебетания птиц и шума пробуждающегося леса.
Слышите? снова спросил замполит.
Вот теперь, до Ильи донесся далекий гул моторов. Он быстро приближался, в небе появились черные точка. Их было очень много.
Бомбить пошли, в сторону фронта полетели. И нам надо тоже туда, заметил Петр Семенович, глядя вслед удаляющимся стервятникам.
Пыльной проселочной дорогой батальон двинулся на восток. Солнце светило в глаза, заставляя жмуриться. Впереди закурилось облачко пыли, и из него вынырнул мотоциклист. Резко затормозив, он остановился и вытянул руку.
Офицер связи, лейтенант Иванов! мотоциклист вкинул ладонь к шлему, я ищу штаб полка.
Лейтенант смотрел на Шевчука грустными глазами.
Где же он? Со вчерашнего дня ищу, он вздохнул, и стал стирать рукавом пыль с лица.
Илья молчал и смотрел на лейтенанта.
Я петлял, петлял по дорогам, чуть было в плен не попал к немцам. Везде немцы парашютистов понакидали. Не выполнил я приказ, что теперь будет?
Успокойтесь, и поезжайте с нами, ответил ему Илья.
Нет, нет, я вперед. А разве я виноват? Что теперь будет? Нет, не простят мне, не простят, он развернул мотоцикл и умчался вдаль.
Впереди была видна деревня. Она словно вымерла вся. Только куры шарахаются от идущих громыхающих танков. В домах были выбиты все стекла. Шевчук остановил машину. Из низенькой избы, прихрамывая, вышел седой старик. Илья спросил у него: