Уходите! закричала сестра Агафия, кинувшись к бившейся в припадке Прасковье. Уходите немедля!
Руднев схватил со стола блокнот и поспешил убраться прочь, вместе с Терентьевым и Белецким.
Умеете вы произвести впечатление на женщин, саркастично заметил Терентьев, когда они оказались на улице. Слава богу, она вам глаза не выцарапала!.. И что мы в результате имеем?
Руднев протянул ему альбом.
Мы, возможно, имеем ориентировочный портрет убийцы.
Вы уверены, Дмитрий Николаевич, что всё, что она там говорила, не бред? скептически спросил Белецкий. Когда она рассказывала про кошку, царапины на руке не было. Она её придумала.
Я ни в чём не уверен, пожал плечами Руднев. Но уж больно странно, что полоумная женщина, которой рассказывали сказки про ангелов и Святого Георгия, описывает смерть не как старуху с косой, а как мужчину с определёнными чертами лица.
Ну, мало ли кого она могла за смерть принять, возразил Терентьев.
Скажите, Анатолий Витальевич, она упоминала некоего дядю Федота, который якобы прогнал смерть. Это кто? Сосед? спросил Дмитрий Николаевич.
Да, сосед. Он-то и вызвал полицию и доктора. Сказал, что услышал завывания Прасковьи, пришёл, а там бабка её мертвая.
И больше ничего?
Судя по протоколу, нет. А вы думаете, он что-то утаил?
Давайте проверим!
Сосед Прасковьи, Федот Тюрин, был хмурым здоровенным мужиком лет тридцати пяти, работающим на Бахрушинском кожевенном заводе мастером в дубильном цеху. Был он порядком пьян и встретил посетителей ещё менее приветливо, чем сестра Агафия.
Кто такие? Чё надо? пробасил он, преграждая визитёрам путь дальше порога.
Полиция, сурово ответил Терентьев. Вопросы к тебе, Тюрин, есть. А ну, давай в дом пройдём.
Нет у меня времени с тобой болтать, ваше благородь, и в доме моем тебе делать нечего.
Будешь дурить, Тюрин, в кутузку отправлю! рявкнул Терентьев. Так в дом войдем или при соседях объясняться будем?
Федот посторонился, пропуская посетителей в свою хибару.
Чё надо? повторил он ещё мрачнее.
Кого ты у Хавронии Макаровны в доме видел, когда она преставилась? резко спросил Терентьев.
У Тюрина забегали глаза.
Никого, ответил он сквозь зубы. Внучку ейную только, болезную.
Врёшь, Тюрин! Анатолий Витальевич стукнул по столу кулаком. Правду говори!
Вот те крест, ваше благородь! Федот пьяно и размашисто перекрестился.
Врёшь! Знаю, что врёшь!
Федот набычился и сжал кулаки.
А раз ты, ваше благородь, всё знаешь, чего спрашиваешь?
От тебя услышать хочу. Что там произошло?
Я всё околоточному рассказал. Нечего мне больше добавить.
Кого вы так боитесь, Тюрин? спросил молчавший до этого момента Руднев.
Никого я не боюсь! И вас не боюсь! Вон пошли! взревел дубильщик и попытался ухватить Дмитрия Николаевича за грудки.
Тот проворно отступил. Из-за его спины метнулся Белецкий, резким движением ткнул Федота кулаком под дых, а когда тот, охнув, согнулся пополам, с неожиданной для своей худощавой фигуры силой заломил ему руки и швырнул на скамью.
Дёрнешься еще раз, руки переломаю, с ледяным спокойствием предупредил Белецкий. Я не из полиции, так что мне можно. Отвечай на вопросы, Тюрин!
Федот попытался вырваться.
Я сказал, не дергайся, хватка Белецкого стала жёстче.
Отпусти, ваше благородь! взвыл дубильщик. Всё расскажу, как на духу!
Белецкий ослабил хватку, но рук не отпустил.
Руднев достал блокнот с недорисованным портретом убийцы и показал Тюрину.
Вы этого человека там видели?
Это не человек! Федот замотал нечёсаной башкой. Упырь!
Ты мне тут сказки не рассказывай, прикрикнул на Тюрина сыщик. Какой такой упырь!
А самый, что ни наесть, настоящий! Он бабку загрыз! Я сам видел!
Что вы видели, Тюрин? спросил Дмитрий Николаевич.
Он над нею так прямо и стоял, а потом на убогую пошёл. Руку с когтями выставил!.. Тьфу ты, нечисть!.. Барин, отпусти, я же перекреститься не могу!
Потом крестится будешь, холодно возразил Белецкий. Дальше что было?
Так я как увидел, Богородице молиться начал, он окаянный от святых слов и замер весь.
Как он выглядел? спросил Руднев.
Так, как на вашей картинке, так и выглядел. Только глаза мёртвые.
Что значит мёртвые?
Ну, того Смотрят как не в тебя И острые такие
Зрачки узкие?
Это я вас, барин, не понял.
Руднев быстро нарисовал полуприкрытые глаза с узкими зрачками.
Так?
Тюрин шумно сглотнул и кивнул.
Вы сказали, рука с когтями. Это как? Ногти у него были длинные?
Ага Длинные и железные!
Железные? Вы не ошибаетесь, Тюрин?
Точно говорю. Я железу что ли не отличу!
Ладно, допустим Так, что дальше было? Вы молитву начали читать, и что?
Глаза у Федота снова забегали.
Отвечай давай, Тюрин! приказал Терентьев. И не смей врать! Я тебя насквозь вижу. Что твой упырь? Растворился? В окно вылетел?
Зачем в окно? Он в дверь вышел.
И ушел?
Дубильщик снова сглотнул.
Не ушёл. Он на карете уехал.
Терентьев, Руднев и Белецкий переглянулись.
На какой такой карете, Тюрин? спросил Анатолий Витальевич. Что ты несёшь?
А вот знал, что не поверите! Да только я вам правду говорю!.. Барин, да отпусти же ты меня! Не буду бузить!
Белецкий отпустил Федота, но остался стоять за его спиной.
Мы вам верим, Тюрин, примирительно сказал Руднев. Рассказывайте. Что была за карета?
Знамо дело, карета как карета! С двумя лошадьми, Федот уставился в пол, потирая локти и запястья.
Опять чего-то ты юлишь, Тюрин! сердито проговорил Анатолий Витальевич. Правду говори!
Дубильщик поднял глаза на Терентьева, взгляд его, и без того пьяный, сделался совсем ошалелым.
В карете той, ваше благородь, прошептал он, барыня сидела, красоты неземной. Что твой ангел!
Глава 3
Руднев, не глядя, смёл аккуратно разложенные Белецким конверты в ящик стола, положил перед собой несколько листов писчей бумаги и каждый надписал: «Жертвы», «Травмы», «Свидетели», «Место убийства», «Убийца», «Орудие убийства», «Улики», «Странности».
Так, Белецкий, что у нас есть? спросил Дмитрий Николаевич.
Белецкий, примостившийся на краю подоконника со скрещенными на груди руками, скрипнул зубами на предмет корреспонденции, но отвлекать внимание Руднева на неё не стал.
С чего вы бы хотели начать, Дмитрий Николаевич?
Давай со свидетелей. Итак, у нас есть двое
Одна полоумная, а второй напуганный и пьяный
Другими словами, ты хочешь сказать, что ни один из них не заслуживает доверия?
А вы считаете иначе?
Я лишь могу утверждать, что их показания сходятся
Руднев записал на листе с заголовком «Свидетели» имена и поставил под ними большой знак вопроса.
Теперь про орудие убийства, сказал он.
Перчатка с железными когтями? предположил Белецкий. Надеюсь, вы же не предполагаете, что он и впрямь впивается в жертв зубами?
Зубы, конечно, совсем уж дикость, но и перчатка мне кажется сомнительной, проговорил Дмитрий Николаевич.
Отчего же?
Руднев постучал пальцем по фотографиям старухи и коллежского регистратора.
Расстояния между отметинами в обоих случаях абсолютно одинаковые. Маловероятное совпадение, если наносить удар просто рукой.
То есть вы предполагаете какое-то орудие, имитирующее укус клыков?
Руднев не ответил и отложил лист с подписью «Орудие убийства» в сторону без каких-либо записей.
Давай про травмы, сказал он и вписал на соответствующий лист: «Klaffenden Vampirbisse» и «Обескровливание». Что ещё?
У последний жертвы были следы падения. Это, по-вашему, важно?
Руднев задумался.
Это может не иметь никакого отношения к убийству, сказал он наконец. Но если имеет Допустим, коллежский регистратор пытался убежать от убийцы, споткнулся и упал, но тогда вряд ли он бы падал на спину. Другой вариант, это убийца сбивает его с ног, чтобы убить уже на земле И ведь остальные жертвы, скорее всего, тоже лежали, когда он их убивал? Старуха. Пьяный нищий, Руднев ещё раз сравнил фотографии. Он точно наносил удар старухе и молодому человеку из одного положения. Раны расположены идентично.