В реальности Ольга не слишком-то ее замечала. И к тому же была прочно замужем. «Я уже десять лет в браке, говорила Ольга, если кто-то сомневался в ее профессиональной смелости. Не пугайте ежа голой жопой».
Все лучшие задания уходили парням, а Марьяну она посылала смотреть кино и писать об этом.
Дай мне наконец что-нибудь боевое! набравшись смелости, попросила она.
Буду думать, ответила Ольга, смерив ее недоверчивым взглядом.
На следующий день появилась в редакции, размахивая своими крыльями было на ней что-то такое надето, фасон бэтмен. Вечерница необыкновенная.
Мне нужна девушка с татуировкой кошки, бросила Ольга в опенспейс, и Марьяна поняла, что та даже имени ее не знает.
Подошла на полусогнутых, сказала:
Это не кошка, а рысь. А я Марьяна, и руку протянула: бери.
Ольга взяла. Рука была крепкой и холодной.
Не кошка, а рысь. Серьезно! Вот что, Марьяша и в этой сладенькой, домашней «Марьяше» слилась вся невозможная нежность и вся тоска по любви Марьяна поняла, что нет и не будет у нее больше жизни, другой, без Ольги. Ты просила, и я нашла для тебя кое-что.
Ты просила и я пришла.
Марьяна мучилась, но молчала долго. Все полгода, пока Ольга работала с ними. Стеснялась, краснела, постоянно получала по башке, но молчала. Как сказать-то? А потом прорвало. Ольга уже уезжала, устроили проводы рабочую разухабистую вечеринку. Марьяна выпила два стакана, виски там был или водка совершенно не отложилось в памяти, потом поймала Ольгу в туалете, где та не ошиблась! поправляла чулки. Упала перед ней на колени и сказала:
Ольга, не уезжай, пожалуйста. Вышло театрально.
Это почему? спросила та не удивившись.
Потому что я без тебя не смогу.
Сможешь, спокойно сказала Ольга.
Потому что я тебя люблю.
Поднимайся, Марьяша, произнесла Ольга так, будто не было в этом признании ничего нового, и улыбнулась хитро. А ты знаешь, кстати, что это нарушение корпоративной этики? И подошла так близко-близко. Ресницы дрожали. Что тебя уволить за это могут?
Знаю, сказала Марьяна с вызовом. И что?
Какая ты смелая, воскликнула Ольга. Не кошка, а рысь!
И засмеялась, запрокинув свою лебединую, блядь, шею.
Ох, ладно. Ольга придирчиво осмотрела себя в зеркало все ли в порядке с макияжем. Мне на поезд пора. И лучше бы тебе влюбиться в кого-то другого.
Марьяна стояла в дверях, насупившись, как ребенок, которому конфету не дали после обеда, вот-вот польются слезы.
Ольга подошла и коротко прижалась щекой к ее щеке, не как человек как кошка.
Не кошка, а рысь, то есть теперь-то и прояснилось, кто настоящая рысь.
У Марьяны кровь закипела где-то в районе лба, как будто она висит вниз головой над пропастью.
В конце концов Ольга толкнула дверь, и они вывалились в коридор, поломав конструкцию.
Пока! крикнула Ольга не оборачиваясь и ушла, высоко подняв идеальную правую руку.
А ночью эсэмэс прислала уже из поезда: «В следующий раз поцелуй меня нормально».
4. Демьян
Сначала долго стоял под душем, ждал, когда прояснится. Вода щипала глаза, щекотала уши, пальцы скоро стали совсем сморщенными «бабки-ежки», как их в детстве называла мать, а ясность не наступала, все вокруг было таким же мрачным, бессмысленным, обременительным. Он мечтал о легкости, о том, чтобы отпустило, чтобы вот это ощущение: как будто кто-то большой разжал кулак, выпустил его, маленького, и легкие распустились. Так всегда случалось, когда самолет прыгал шасси на полосу: сели, ну все, можно расслабиться. Или когда он, влюбленный, послал эсэмэс, а она ответила.
Демьян. Это его имя. Имя красивое, сам не очень, ну, в смысле, обычный: рост средний, глаза серые, волосы вьются. Надоело их в жару под кепку запихивать, сходил вчера и побрился. К тому же слышал где-то, что новые волосы новая жизнь. Вот теперь ждал.
Марьяну он как-то сразу заметил. Увидел в бассейне: она наматывала круги в блестящем фиолетовом купальнике. Кролем до стенки напротив, как гладкий тюлень, почти не двигаясь, не делая лишних движений: проскользнет, резкий взмах хвостом, ногами об стенку бац и в обратном направлении. Демьян так и замер. Встал у бортика посередине, чтобы лучше видеть оба конца бассейна, двадцать минут только головой крутил из стороны в сторону, как рефери. Замерз. Марьяна на него и не посмотрела. Неделю спустя встретил ее еще раз, на этот раз в бассейной кафешке. Удивился, что сразу узнал, и тогда решился.
Хотите соку? спросил.
Хочу, просто сказала она и плюхнулась в кресло.
Он принес сок, удивился, что не отшила, упал в кресло напротив, оно его сразу же засосало.
Давно сюда ходите? подал голос со дна.
Не так уж.
Что еще спросить? Мучился, аж голова разболелась.
А вы давно?
Спасала ситуацию. Он мысленно поблагодарил ее. Сказал:
Давно.
Разговор не клеился. Но ему все равно было радостно: смотреть на нее, сидеть с ней, и уже печалился, что вот еще пять минут, и сок закончится, и день закончится, и год закончится, словом, все закончится. И она уйдет.
Она и ушла.
Но номер телефона оставила. Сжалилась.
Он еще подумал, записывая, как чудесно складывается: Демьян Марьяна.
Письменно у него всегда получалось лучше. Поэтому он написал: «Хоть я и привык вас видеть в купальнике, буду рад увидеть в платье». Стер. Что еще за «буду рад»? И вообще, к чему тут купальник? Подумает еще, что извращенец.
Попробовал снова: «Не могу забыть ваши русалочьи движения, поэтому» «Что за бред? спросил он сам себя. Какая пошлятина!» сам себе ответил и написал просто: «Пойдемте завтра на Тоску в Большой?» И отправил. Сразу же. Пристрелил не мучился.
А телефон сразу же перевернул лицом в пол и сел. Сейчас делами займется, потом невзначай телефон перевернет, а там ответ.
Как же!
Каждые пятнадцать секунд вертел телефон в руках, швырял его, подносил к глазам, звук включал и снова выключал. Так и прошли два часа.
Ответа не было.
Не было его и вечером. Может, на работе? Может, за рулем? Может, в бассейне?
Лежит под водой, накрывшись русалочьим своим хвостом, а над ней курсируют грузовые киты.
Может, не любит «Тоску»? Может, была уже? Может, не понравился он ей, такой не совсем красивый, в смысле обычный, к тому же не очень богатый это же сразу видно, как он не подумал. Что, согласись она, ему, простому преподавателю университета два года после аспирантуры, даже просто не в чем идти. А контрамарки ему всегда давал друг детства, музыкант оркестра.
Демьян хотел от отчаяния пойти в бар и напиться, но мысль о том, что, может быть, его телефон отключили за неуплату, отвлекла. Он позвонил оператору, узнал, что деньги все еще есть и ответить ему точно можно можно, если захотеть. Позвонил лучшему другу Денису, попросил денег на буфет. Денис обещал. Позвонил товарищу из оркестра Анатолию, попросил костюм. Анатолий рассмеялся, представив Демьяна в своем костюме первого скрипача, но так и быть дал.
Демьян вообще-то не знал, зачем все это делает, ведь ответа не было, но он ждал и был готов стартовать в любую секунду.
На следующий день утром он первым делом заехал к Анатолию на репетицию и забрал костюм. Анатолий строго-настрого запретил Демьяну делать в этом костюме то, что не следует. Под этим подразумевались поход в ресторан, в бар, на дискотеку и в бассейн.
И не жри в нем, коротко пробасил он.
Странно, конечно, что с таким голосом он был всего лишь скрипкой, хоть и первой.
После Анатолия Демьян поехал на Сокол к Денису. Денис лежал на диване в позе Данаи и стрелял в кого-то в широком экране перед собой. На столе валялись объедки пиццы и банки из-под пива.
Жри, весело разрешил Денис.
Демьян не отказался, потом еще немного посидел возле канувшего в виртуальную реальность друга, взял пару мятых купюр и пошел в бассейн.
Хлорка приятно пахла, вода обнимала, несла его к берегам еще не названной земли. Он закрывал глаза, загадывал, что вот сейчас откроет, а перед ним ее фиолетовый купальник. А в купальнике она Марьяна прыгает в воду, не оставляя брызг. Выныривает, улыбается, плюется, как морж.