Что происходит проговорила я, обводя взглядом коридор.
Послышался еще один щелчок, затем треск, и вот в нас уже полетел град каких-то мелких осколков. Воздух наполнился плотным, едким запахом дыма.
Осторожно! Это все лампы! крикнула Дейзи, прижавшись к холодной бетонной стене и вытянувшись по струнке, и кивнула на потолок.
Я посмотрела наверх и увидела, что она права: дело и впрямь было в одной из длинных прямоугольных ламп. Она обуглилась, и из нее валил дым, но почему я так и не поняла.
Кажется, она перегорела, предположила Дейзи, когда мы немного пришли в себя.
Сердце уже не колотилось у меня в груди как бешеное, но мы обе по-прежнему тяжело дышали, будто только что пробежали марафон.
Допустим, медленно проговорила я. Вот только впервые вижу, чтобы лампы перегорали так внезапно. Будто по щелчку пальцев.
Чувство было такое, будто будто лампа ждала, пока мы с Дейзи пройдем мимо.
Впрочем, это, конечно же, ерунда, лишенная всякой логики.
И все же сердце тревожно и гулко стучало у меня в горле.
Я попыталась пошутить про взрыв, надеясь, что голос не выдаст моей истинной тревоги. Да, лампочки то и дело перегорают такова она, жизнь в современном мире. Но эта скорее взорвалась прямо у нас над головами разлетелась на осколки, которые нам потом пришлось старательно смахивать с плеч и доставать из волос.
Я огляделась. Провода нигде не торчат, другие лампы не мигают, а дым сочится только из обугленной.
Ай! вскрикнула Дейзи и поднесла палец к глазам. Я порезалась!
Ранка была маленькой, но кровь быстро заструилась по пальцу.
Ничего страшного. Порез ерундовый. Подумаешь, капелька крови. Но до чего же это все странно Она посмотрела на меня. Ни в коем случае не упоминай об этом при моих родителях.
Странно это еще слабо сказано. Не бойся, я могила, заверила я Дейзи, все еще пытаясь утихомирить пульс и вернуть его в хоть сколько-нибудь допустимые пределы.
Капелька крови на пальце подруги выглядела устрашающе, точно дурное предзнаменование из сказки. Дейзи еще раз аккуратно взъерошила волосы, проверяя, не осталось ли в них осколков.
Надо, наверное, сообщить в администрацию, чтобы сюда прислали уборщиц, сказала она, оглядевшись. Удивительно, что мы не поранились!
Я перевела взгляд на перегоревшую лампу, из которой по-прежнему клубами валил черный дым.
Вот уж правда, сказала я. Пойдем. Администрации прямо с совещания позвоним.
Школа «Кин» была немногим младше самого города, и даже в век айфонов тут вовсю работала внутренняя телефонная сеть, так что можно было звонить из одного кабинета в другой.
Я еще раз внимательно оглядела место происшествия, собирая все детали в крошечный сейф на задворках памяти. Расследовать пока было нечего, но перестраховаться не мешало.
Дейзи, аккуратно лавируя между кучками битого стекла, многозначительно улыбнулась.
Узнаю Нэнси Дрю, сказала она. Никогда-то она ничего не упустит!
Можно подумать, это плохо.
Глава четвертая
В самый разгар собрания редакции газеты «Первая полоса» самообладание наконец ко мне вернулось. Во всяком случае, так казалось со стороны. Я достала из сумки пластырь, протянула его Дейзи, а потом позвонила в кабинет директора. Секретарша пообещала, что осколки немедленно уберут. И на том спасибо как-никак, описать во всех подробностях происшествие я бы не смогла, это надо было видеть своими глазами. После этого мы с Дейзи могли со спокойной душой окунуться в обсуждение редакционного плана. Мы решили особо не распространяться о случившемся. Собрания и так каждый раз тянулись невыносимо долго.
Я заняла свое привычное место села прямо на учительский стол в передней части класса и, взяв в руки блокнот на спирали, стала делать в нем торопливые пометки, иногда прерываясь, чтобы обратиться к тому или иному участнику нашего общего дела.
Итак, о представлении пишу я, проговорила я, сверяясь со списком тем. Мелани подготовит материал о семьях отцов-основателей. Тео
Дрю, честное слово, я не против разок отсидеться в сторонке, умоляюще взглянув на меня, проговорил Тео Маккейб, наш вечно всем недовольный мальчик-эмо.
Тео, Сет Фаррелл и Мелани Форест входили в редколлегию наравне с Леной, Дейзи и мной. Тео на правах самопровозглашенного бунтаря почти всегда выступал против общего мнения, и потому без него нам было никак не обойтись. Принцип журналистской объективности и по сей день остается для меня самым главным, а вместе с ним и здравое разнообразие точек зрения. Но временами эта нескончаемая «война с системой», которую вел Тео, выводила меня из себя.
Вот как сейчас.
Ты уверен? со вздохом спросила я.
Впрочем, после загадочного взрыва лампы в коридоре удивить меня и впрямь было сложно.
Остальных революционный порыв Тео тоже не слишком впечатлил. Все члены редколлегии «Первой полосы» покосились на него примерно с тем же выражением, которое, наверное, читалось и на моем лице.
Ты просто Гринч, похититель Именин города какой-то, заметила Дейзи с таким видом, будто слова Тео стали для нее личным оскорблением.
Ой, это ты ему льстишь, Дейзи, заметила Лена. Гринч хотя бы одумался в конце.
А ты тогда Синди Лу, парировал Тео.
Он с нарочитой небрежностью провел рукой по волосам, и на глаза эффектно упала черная прядь. Я с трудом сдержалась от того, чтобы картинно закатить глаза, а Тео пристально посмотрел на Дейзи:
Как видишь, роли я выбирать умею.
Тут к разговору подключилась Мелани еще одна заядлая любительница театра, с которой Дейзи успела подружиться за долгие годы совместных выступлений на школьных подмостках.
Ладно, Тео, мы все поняли, закатив глаза, сказала она. Ты выше всей этой праздничной суеты, и тебе куда интереснее все выходные разгуливать по «Хот Топику»[3] да слушать жалобные завывания рокеров восьмидесятых. Ну и на здоровье, одним претендентом на интересную тему меньше! заключила Мелани, и все охотно ее поддержали.
Тео напряженно выпрямился на своем стуле, явно задетый этими словами.
Да, я и впрямь выше этого, сказал он. Чего, увы, не скажешь о вас.
С этими словами он многозначительно указал пальцем поочередно на всех собравшихся, точно сельский житель из какого-нибудь старого диснеевского фильма.
Вы же по уши погрязли в жалком, подобострастном этноцентризме, который тщетно пытаетесь выдать за патриотизм! злобно процедил он, и я невольно восхитилась тем, с какой легкостью ему далась эта многосложная пафосная тирада.
Что ж, за умение пользоваться заумными словами зачет, братишка, послышался голос с порога. Вот только популярности тебе тут это не добавит.
Мы все как один повернулись на голос, сгорая от любопытства, кто же это к нам пожаловал.
Вот это встреча.
На пороге стоял Паркер Уинслоу. Он недавно перебрался в наш город и перешел в школу «Кин» лишь в этом году. И хотя ни на каких уроках мы с ним не пересекались, я знала о нем все: что родился он в Чикаго, что участвовал в общенациональном соревновании по фехтованию (необычная, но, бесспорно, притягательная деталь биографии), что у него есть старшая сестра, которая работает в благотворительной организации в Майами. Хорсшу-Бэй крошечный городок, и новые жители сюда приезжают редко. А уж если они при этом еще и поразительно похожи на одного из братьев Хемсвортов (того, что не так популярен)
То вы наверняка о них услышите. Особенно если вы как и я обожаете докапываться до правды.
Впрочем, одно дело слышать о человеке. И совсем другое увидеть его вживую. Вблизи. Это совершенно разные вещи.
Слухи сполна оправдали себя. Теперь, когда Паркер стоял на пороге кабинета, где у нас всегда проходили собрания, я вдруг поняла, что впервые вижу его настолько близко. Таких глаз, как у него, зеленовато-сине-серых, меняющих свой цвет чуть ли не каждую секунду, я тоже еще ни у кого не видела. Волосы у него были золотисто-русыми, очаровательно растрепанными. «Интересно, а какие они на ощупь?» вдруг подумалось мне