Ника Лисовская
Возмездие
Глава 1
Горизонт простирался бесконечной идеально ровной полосой. Чёрная твердь промёрзлой земли и серая застиранная занавеска предрассветного неба. Где-то там, на границе двух противостоящих друг другу миров, скакал златогривый в яблоках конь, цокая копытами с железным противным лязганьем.
Герхардт Камински, мужчина тридцати четырех лет, заворочался во сне встревоженный неприятным звуком. Недовольно замычал, буркнул что-то вроде: "Ну, это не дело!" и открыл глаза. Небыло ни горизонта, ни коня серого в яблоках. На Камински смотрел знакомый потолок спальни с пыльной люстрой в виде трех стеклянных лилий на деревянных гнутых стеблях, и трещиной, делящей его ровно пополам. Она (трещина) появилась вместе с новыми соседями. Три года назад шумное семейство купило квартиру этажом выше у отставного полковника. И первое, что они сделали после заключения сделки начали ремонт, который, кажется, грозил не закончиться никогда.
Четвертый месяц каждое утро Герхардта начиналось с оглушительного жужжания дрели, стука и музыки, под которую работали строители. Бодрые восточные ритмы в которых Камински начинал угадывать знакомые слова.
Просыпаясь в своей холостяцкой постели, и видя трещину над головой, Герхардт частенько размышлял о том, что хорошо бы вытащить из пыльной темной кладовки стремянку, вооружиться мастерком, шпаклёвкой и стереть трещину с потолка. Вторым по популярности размышлением по утрам были мысли на тему как набраться злости и пойти потолковать с невоспитанными узбеками. Третьим найти хорошего риэлтора, продать эту квартиру, а другую купить. В доме, где у всех соседей уже есть хороший ремонт!
Так было бы и сегодня, если бы не лязгающий железный звук, неприятно ворвавшийся в это утро. Он неожиданно повторился. Громкий и отчетливый. Будто по железному карнизу размеренно бряцали молотком.
Камински тихо ругнулся и сел в кровати. Протянул руку к тумбочке чтобы взять очки в тяжёлой чёрной оправе и нацепить на нос.
Снова утро начиналось с шумных соседей и неизвестно сколько ещё предстоит терпеть!
Может, пора уже подняться к ним и потребовать?
Может, это само мироздание говорит:
Хватит, Герхардт! Пора что-то менять! Соберись и прекрати уже этот бардак! Будь же мужиком, Камински!
Но стоило перевести взгляд на часы на прикроватной тумбочке, чтобы забыть обо всем. И о соседях, и о бряцающем копытами коне. Забыть, и подпрыгнуть. И откинуть одеяло. И сунуть тонкие белые ноги в домашние шлепанцы, вскочив в панике с кровати.
Камински заметался по квартире, как испуганная мышь, пойманная в банку.
"Кофе! Бриться! Чемодан! Билеты!.." мысли метались в голове, как разбушевавшаяся толпа орущих первоклашек.
Каждый день Камински смотрел на беспокойную стайку школьников, шумно сыпавшихся из чугунных ворот через дорогу. Смотрел, не спеша попивая поздний кофе и размышляя о том, что вот это и есть "частицы бестолкового Броуновского движения". Иллюстрации лучше не придумать.
Сейчас Камински и сам в некотором роде был этой частицей. Многорукий и вездесущий, он ставил на плиту кофейник, и спешно брился, и бросал вещи в чемодан, бегая из одного угла темноватой квартиры в другой, громко шлепая тапками по паркетному полу.
Смена белья, носки, пара сорочек, брюки, галстук, туфли, фланелевая пижама в мелкую красную клетку, запасные очки в твёрдом футляре, книжка для записей и
блокнот для набросков, твердый металлический пенал с карандашами и мягкая пачка растворимого кофе, три квадратных плитки молочного шоколада, пакетик жареного миндаля, книжка "1000 и одна головоломка" и недочитанный Франц Кафка в мягкой обложке. Далее в чемодан была утрамбована внушительных размеров аптечка. В ней было все начиная пастилками от кашля и таблетками от изжоги, и заканчивая берушами, пластырями и набором для перевязки.
Никогда не знаешь, что может случиться.
Наскоро побрившись и заклеив порезы наслюнявленными обрывками белоснежной туалетной бумаги, Камински сложил в чемодан дорожную косметичку. Она хранила в своих темно-синих раздувшихся от содержимого недрах электрическую бритву, зубную пасту, зубную щётку, лосьон после бритья, зубную нить, шампунь и гель для душа в крохотных флаконах, дезодорант без запаха и пену для бритья.
После короткого размышления над чемоданом, уперев в бока тонкие руки, Камински добавил небольшой плоский флакон с пижонски поблескивающей золотой крышкой туалетная вода с теплым сладковатым ароматом сандала и табака. Чуть поколебавшись Герхардт сделал пару пшиков на себя и один в чемодан. Приятно быть аккуратным молодым мужчиной. Но ещё приятнее, быть мужчиной, от которого приятно пахнет.
Кажется, все, пробормотал Камински и наклонился застегнуть чемодан. Потом аккуратно закрыл на замочек, ключ убрал в кармашек чёрного портмоне, а чемодан тщательно обернул плёнкой не любил возиться с этим в аэропорту.
Чемодан был вывезен в коридор и на него
легла небольшая затертая сумка из коричневой кожи. Сверху, чтобы уж точно не забыть паспорт, бумажник и билет, мобильный телефон, аккуратно свернутый провод зарядного устройства и наушники в темно-зеленой коробочке. Все эти мелкие вещи он всегда раскладывал на виду, чтобы не оставить дома в суматохе.
Герхардт Камински был из тех суеверных людей, которые никогда не собирают чемодан заранее. Только в день отъезда. И сейчас, когда после всех сборов оставалось ещё пятнадцать минут до приезда такси, он был чертовски доволен собой есть время не спеша выпить кофе.
Камински застегнул на запястье рыжий ремешок старых механических часов "Луч" память об отце. Поправил манжеты голубой рубашки в тонкую белую полоску, одернул свитер с орнаментом и прошёл в кухню по его расчётам кофе достиг той самой температуры, когда его приятно пить, не давясь и не обжигая при этом губы.
Путь предстоял не близкий, беспокойный и Герхард чувствовал необходимость настроиться.
Всякое путешествие для него являлось выходом из зоны комфорта которую он много лет кропотливо выстраивал вокруг себя, сознательно делая жизнь предсказуемой и удобной. Как будто это могло спасти его от бурь, что иногда насылал враждебный мир, выбивая почву из-под ног и руша планы.
Маленький мирок Герхардта Камински был привычным до монотонности. Здесь все имело значение и каждое время дня хранило свои ритуалы, которые соблюдались неукоснительно.
Утром с понедельника по пятницу подъем по будильнику в 7:00. Горячий душ. Растирание худого жилистого тела жёстким махровым полотенцем. Два коротких пшика дезодоранта под каждую подмышку. Бритье у круглого зеркала в ванной. Лосьон всегда одной и той же марки примерно с тех пор, когда Герхард впервые взял в руки бритву, что бы без жалости срезать несколько жёстких волосков появившихся на подбородке.
Чистка зубов две минуты электрической зубной щёткой средней жёсткости и пастой обещавшей подарить "Супер Свежесть".
Осмотр и подстригание ногтей маленькими ножничками с прорезиненными ручками.
Укладка густых каштановых волос, которые так и норовили завиться крупными кудрями, что придавало Герхардту легкомысленный вид. Поэтому каждое утро он тщательно разглаживал их пеной для укладки волос, сильно зачесывая у висков и оставляя небольшой объем надо лбом. Эту причёску Камински подсмотрел в каком-то фильме, кажется, ещё из тех, где актёры умели играть, а спецэффекты использовались только для того, чтобы показать далёкое космическое будущее. Герхардт считал, что прическа ему очень идет, придавая вид брутальный и вместе с тем немного небрежный.