Я бы сейчас и без селедки накатил, сказал Иван, с надеждой поглядывая на Ермека.
Руби хвосты, Ермек- нойон!
Ермек, не послушал Сергея, достал из внутреннего кармана початую бутылку, подал ее Ивану.
Только как отвердитель для рук, сказал Ермек.
Иван сделал глоток из горлышка, занюхал рукавом; уточняя сорт напитка, спросил:
Маде ин баб Маша Гоммершмидт?
Маде ин Нурик-контрабас, с гордостью сообщил Ермек.
Он в долг дает?
Только членам «Единой России».
Серега берет лошадь под уздцы.
Я распрягу пока что. Еремей, огурцы достанешь с подпола, окей?
Якши, Си-рожа.
****
Возле своего старенького, ушедшего до окон в землю домика, на облупившейся крыше которого сияют две телевизионных тарелки, сидит Захар. По левую руку от него стол, на котором разбросаны инструменты, и стоит ящик для дрели с набором сверл. Захар держит руки в карманах фуфайки и смотрит на улицу вдаль. Он задумчив без единой связной мысли.
Во двор заходит Иван. Ни слова не говоря, пожимает руку Захару, садится на лавочку по другую сторону стола.
Молчат.
Не помешал? спросил Иван после паузы. Курить есть?
Есть, сказал Захар, не шелохнувшись.
Иван ворочается на лавочке, снимает и снова надевает шапку.
Дай.
На, Захар некоторой задержкой достает из кармана сигареты и спички, кладет на стол. Только с коцаной стороны чиркай, предупредил о коробке.
У меня зажигалка, Иван лезет в карман и достает губную гармошку, чему удивляется, с усилием вспоминает. Потом дует в нее. Музыкальный инструмент приобрел.
Умеешь?
Неа.
Зачем брал?
А че не брать-то по четыре сотни.
Захар кивнул, признав довод убедительным.
Иван поднял голову к небу, оно прояснилось, лишь облако-запятая фиолетовой кляксой висело на синем фоне.
Масло опять подорожало, сказал Захар с необычным радостным удивлением. Иван понимает, что речь не о сливочном или растительном масле.
Пилу починил?
Починил, Захар скривился: починил-то починил, да ненадолго это.
Давай пропьем.
Давай.
Тут к ограде подъехал черный джип, который Иван уже видел сегодня. Из машины выходит длинноволосый человек с бородой и усами, подкрученными вверх. Он, одетый во все черное, похож на байкера. Сдвигает на лоб солнцезащитные очки.
Захар встает. Оказывается, он сидел на телевизоре строй модели с деревянным корпусом. Захар поднимает телевизор и несет к машине. Человек в черном в это время открыл багажник.
Захар, ставя телевизор в багажник, говорит:
Ну, я предупреждал, что он не идет. И без шансов.
Человек ничего не отвечает, закрывает багажник, вручает Захару несколько купюр.
Человек сел за руль, отхлебнул из бутылки чего-то похожего на виски. Автомобиль скрылся, Захар вернулся к Ивану.
Что за явление? спросил Иван
А это местный дурачок. Новый. Пока ты в армейке ошивался. В каждой деревне должен быть свой придурок! Хоть один.
Ничего себе придурок. Тачка-то!.. огонь!
Появился по зиме. Купил дом бабки покойной Шмаковой. Кто такой, никто не в курсе. Даже имени не знаем. Погремуха Антиквар. Из-за того, что ташшит, че-та запасает, скупает по деревне всякое старье. Вот телек этот. У Кравчуков старый сервант, у Тесленок тоже какой-то сундук с говном. Ладно бы иконы старые выкупал, картины там, а он. Тут либо кака-то тайна, либо край дебилизма. Да какая разница? На вот, Захар протягивает Ивану деньги. Шуруй в магаз. Вперед и с песней. Тем более, гармошка у тебя есть.
****
За тем же столом, через некоторое время, сидят Иван и Захар. На столе бутылка водки и полтарашка пива. Они чокаются гранеными стаканами, запивают пивом прямо из горла. Оба уже изрядно пьяны, разговаривают, не слушая друг друга.
Иван рассказывает об армии:
А щас чё не служить? Год! Считай, дедов-то нету. Да я и пошел-то после технаря. То есть, сельхозколледжа. Чуть постарше уже. Но! Как себя поставишь, как себя поставишь. Мне там один тоже че-то там, а я говорю чё-оо
Захар говорит о своем:
Ты понимаешь? Ровно неделю назад как раз. Я ему говорю, ты что ж делаш, нехристь? На Пасху права отбирать! Целый майор. Уже умней надо быть. А этот индюк серожопый грит «госудавфство уфтановило»
У Ивана заплетается язык:
Вот я полстраны объехал. А как бы я объехал, если б не армия? Да уж. Посмотрел мир. Считай Москва, Уфа. Ик- катининбур-ик! Едешь себе в поезде, в окно лупишь красота. Самая красота, конечно, уже возле дома. Прям чуешь ее.У нас самые лучшие места.
А Захар злится:
Да я сам виноват. Нельзя в праздник работать. Скалымить захотел. Поехал, еще и с похмела. А нельзя было выпивать, великий пост. Бог и наказал. И этот тут: «госудавфство уфтановило»
Иван начинает вдохновенно врать, а Захар начинает верить его фантазиям.
Летим, значит. Я смотрю вниз, Иван поднес к глазам пальцы сложенные биноклем, посмотрел вниз. Точно вон они. Терилисты! Под пальмами. Я в центр, подносит к уху руку, сложенную на манер телефона. Алё! Сергей Кужугетович! Нашли мы их. Глушим? Он такой: обязательно! Давайте, парни, наглухо их! И мы тут дыщь! Бущь!!
Иван берет горсть мусора, поднимает над головой и бросает вниз. Среди мусора прошлогодние семена клена, они кружатся, и сор падает красиво и медленно.
Возле стола неожиданно возникает Наталья, злобно и визгливо орет на мужа:
Опять? Пьет опять!! А я думаю, че это он там делат-то? Думала лед у бани отэтавает. А они бухают тут!
Она берет со стола стакан и выливает на землю. Тогда Захар медленно поднимается и отвешивает Наталье вескую затрещину, от чего она отлетает на поленницу, которая рушится с одного бока. Наталья встает, молча уходит в дом, Захар невозмутимо садится обратно за стол и жестом предлагает Ивану разливать. А Бровкин это сцене хоть и не удивился, но все-таки несколько протрезвел
Что уж так-то? с еле заметным осуждением сказал Иван.
Женишься узнаешь, протянул Захар и перевел тему. Как у тебя, кстати, с Элиной?
Да не понятно. Какое-то не тоЛедок, дистанция.
Не дает?
Че? А это это да. Тут нормально. Я про поговорить. Пообщаться.
Накаляет? Это понятно. Как еешнюю матушку по приколу выбрали главой, так ясно. Приняли в ряды че. Так что женись скорее, пока ей по масти мужа не нашли. А Катерина Петровна и с работой поможет. Хуже тёщи друга нет. Она, конечно, та еще, Захар не смог подобрать характеристику словами, только напеть. «Бери свою метлу, полетели на шабаш». Да и выглядит. Как с ней Михалыч живет? А Элька тебя с армии честно ждала. Ни с кем не это, без особой уверенности проговорил Захар
Поживем, увидим, как там будет.
Да не-ет! Если б дочка Катерины Петровны с кем-то это самое, я бы знал.
Наталья вышла из дома, принесла тарелки с огурцами и салом. Поставила на стол. Сказала тихо:
Закусывайте. Хлеба нету, я щас лепешек наэтоваю.
Захар и Иван переглянулись, безмолвный разговор: «Видал? Да. Уважаю»
Во двор зашел Денис, взглянул осуждающе на стол, закатил глаза.
Че ты цокаешь? строжится захар. Дрова вон собери!
А я их не разбрасывал, огрызается Денис
Не возгудай! Сказал собери. А то я тебе, Захар стучит пальцем по столу. Санкции введу.
Денис ставит ранец на крыльцо и в тон говорит:
Нарушение прав детей, между прочим. Тут может найтись на вашу голову ювенальная юстиция.
Видал?! обращается Захар к Ивану. Ребенок! Пятнадцать лет мужику скоро. Права детей! Насмотрелся в Интернет. Ты понимаешь, всё в Интернете, да в Интернете, Захар открыл ящик с инструментами наподобие ноутбука. Пялит туда чего-то. Ему говоришь хорош, так он в телефон! Смотрит и смотрит, водит там.
Захар захлопнул ящик, поводил пальцем правой руки по левой ладони, показывая, как негодный юнец водит по смартфону. Повернулся к сыну.
В твоем возрасте не Интернет, а на девок смотреть надо.
Смотреть это уже в твоем возрасте. В моем уже за гриву и к аппарату!
Захар сквозь смех говорит Ивану с восторгом:
Видал?!
В это время Наталья на сковородке печет лепешки на печи. Рядом вертится, ощупывая место во рту, где был зуб, средний Андрюшка: