МЫ ПЛЯШЕМ ПЕРЕД КАКТУСОМ
"Я в аду!" - истерическидумалаСестраУжас.-"Ямертваяис
грешниками горю в аду!"
Еще одна волна нестерпимой боли охватила ее.
- Иисус, помоги! - пыталась крикнуть она,носмоглаиздатьтолько
хриплый звериныйстон.Онавсхлипывала,стиснувзубы,покабольне
отступила. Она лежала в полной тьме и думала,чтослышитвоплигорящих
грешников в дальних глубинах ада -слабые,страшныезавыванияивизг,
наплывавшие на нее как серая вонь, испарения и запах горелой кожи, которые
привели ее в сознание.
- Дорогой Иисус, спаси меня от ада! - молила она. Недаймневечно
гореть заживо!
Страшная боль вернулась, грызла ее. Она свернулась калачиком, вонючая
вода брызгала ей в лицо, била в нос.Онаплевалась,визжалаивдыхала
кислый парной воздух.
"Вода", - думала она. - "Вода. Я лежу в воде".
И в ее лихорадочномсознаниисталиразгоратьсявоспоминания,как
угольки на дне жаровни.
Она села, тело ее было избито и вздуто, а когда она поднесларукук
лицу, волдыри на ее щеках и лбу лопнули, истекая жидкостью.
- Я не в аду, - сорванным голосом проговорила она. - Я немертвая...
пока.
Тут она вспомнила, где находится, но не могла понять,чтопроизошло
или откуда пришел огонь.
- Я не мертвая, - повторила она, теперьгромче.Онауслышала,как
голос ееэхомотозвалсявтуннеле,изаорала:-Янемертвая!-
треснувшими и в волдырях губами.
Непереносимая боль все еще терзала ее тело. В один моментееломало
от жара, а в следующий трясло от холода; она измучилась, очень измучилась,
ей хотелось опять лечь в воду и уснуть, но она боялась, что,еслиляжет,
то может не проснуться. Она нагнулась,ищавтемнотесвоюбрезентовую
сумку, и несколько секунд была в панике,ненаходяее.Потомееруки
наткнулись на обуглившийся и пропитавшийся водой брезент, и онаподтащила
ее к себе, крепко прижала, как ребенка.
Сестра Ужас попыталась встать. Почти тут же ногиееподкосились,и
она уселась в воде, пережидая боль и стараясь собраться с силами.Волдыри
у нее на лице стали опять подсыхать, стягивая лицо вмаску.Онаподняла
руку, ощупывая лоб, а потомволосы.Кепочкаисчезла,волосыбыликак
пересохшая трава на изнемогшей от жары лужайке, все лето росшая без единой
капли дождя.
- Я обгорела до лысины! -подумалаона,иизеегорлавырвался
полусмех, полурыдание. Еще несколько волдырей лопнули на ее голове, иона
быстро убрала руку, чтобы больше ничего не знать.Онапопыталасьвстать
еще раз, и в этот раз это ей удалось.
Она коснулась рукой поверхности пола туннеля, на уровне чуть вышеее
живота. Она собиралась сильным рывком выскочить отсюда. Плечиунеевсе
еще ныли от усилий, с которыми она отрывала решетку, но боль эта не шла ни
в какое сравнение со страданиями от волдырей на коже.