А вторая машина с матюгальником проехала накануне, и гугнивый голос репродуктора обращался уже непосредственно к тем, кто не повиновался первому призыву: «Вниманию граждан, незаконно укрывшихся в очаге! Вам рекомендуется самостоятельно явиться до конца недели в передвижной медицинский пункт у блокпоста номер один для дальнейшей обсервации до конца инкубационного периода! На вашей территории будет произведена тотальная дезинфекция с последующей компенсацией материального ущерба! Повторяем! Вниманию граждан»
Как думаешь, Стас, эта зараза через почву и воду передается? Ты ведь ученый, может, знаешь? А то мы грибов насушили, и яблок у нас в этом году немерено. Клубнику и смородину, правда, еще до всей этой истории Катюха сварила.
Станислав остановился по традиции протереть очки а на самом деле тайком отдышаться от быстрого хода. Они пошли тише по вымершим линиям, и Макс незаметно озирался: не приметит ли где-нибудь первых дачных мародеров
Я, Максим, ведь не биолог, а историк Леля литературовед А вот дети у нас врачи оба. Так что, может, действительно, знаю больше других Так, чуть-чуть В меру своего гуманитарного понимания, охотно сказал учитель. Они ведь, и сын, и дочка, оба педиатры. Ваня хирург, Леночка терапевт, как положено. Только вот, когда по-настоящему началось ну, все это их обоих на ходу переучили на инфекционистов и в обсерваторы.
И ты молчал?! развернул его к себе, схватив за плечо и остановив, Максим. Ты знаешь, что там по-настоящему, а не по слухам, делается? И молчишь?!
А почему, ты думаешь, мы с Лелей спрятались? мягко, по-интеллигентски, но все же огрызнулся, уверенно высвобождая плечо, историк. Когда еще они не всегда жили там, а домой ходили, и связь с Москвой была постоянная, удавалось созваниваться. А теперь их закрыли всех врачей и больных вместе, сам знаешь. И все. Тишина. Леля моя каждый день плачет живы, ли, нет ли только Бог знает. Одна надежда что у медиков какие ни есть а противочумные костюмы правда в них в обмороки падают, но все-таки Потом несколько ступеней дезинфекции, красная зона, желтая, зеленая. Спальные комнаты для врачей в тех же ангарах, но в особом отсеке Да ведь не герметичный же это бункер значит, все равно перелетает зараза по воздуху! Знаешь, это какая-то невероятная инфекция, просто фантастическая, никогда такой на земле не видели! Вроде, чума, а вроде и не чума. Старая вакцина на контактников, например, не действует это Леночка под большим секретом рассказала. Потому и увезли всех наших, а не вакцинировали. Инкубационный период у чумы раньше не больше десяти дней был, а теперь иногда до месяца доходит и человек заразен все это время, точно так же, как когда уже болеет! Так что мы с тобой сейчас вот друг против друга стоим а ведь, возможно, кто-то из нас заразился, и прямо в эту минуту дышит другому в лицо и заражает Может, мы жен уже заразили, а может, жены нас: они-то верней с той женщиной-инженером, как ее там разговаривали!
Ни хрена ж себе «пестик» Я-то думал, как в прошлый раз помнишь, лет десять тому, вирус какой-то китайский прилетел: снова по телевизору страху нагонят, походим полгодика в респираторах ну, понятно, умрут самые слабые, но мы-то! А выходит, «пестик»-то этот прямо серийный убийца! растерянно пробормотал Макс, и с его лица впервые за все время, что Станислав знал соседа, сбежало выражение спокойной уверенности.
Рestis, а не пестик. Yersinia pestis по-латыни, если точнее. Чумная палочка. И не серийный, а массовый. В средние века по пол-Европы, бывало, выкашивал. И на Русь приходил несколько раз, а как же, правда, не с такими последствиями Стас задумался и вдруг выдал нараспев: «Только выйдоша из города пять человек и город затвориша». Это из летописи Пять человек из всего города, Макс. А города тогда уже десятками тысяч население насчитывали. Вот и подумай сам, во что мы влипли.
Максим сглотнул, дернулся туда-сюда его похожий на грецкий орех крепкий кадык:
Я не за себя За Катюх Катюшу и мальца Она на семнадцать лет меня моложе. Шесть раз не доносила это я тебе по секрету, сам понимаешь А тут девятый месяц пошел Я ее, как хрустальную вазу Впервые дрожу, как щенок под крыльцом. Давно ничего не боялся отучили быстро: на Первую Чеченскую, считай, пацаном загремел тепленьким, необстрелянным, прямо из учебки. И не схватил бы пулю в брюхо на блокпосте Грозный бы брать пришлось. Беспалый, сука, нас, парнишек, вчерашних школьников, в это месиво кинул, а потом чеченам сдал Чтоб ему в аду гореть! Это я серьезно. А Вторую контрактником уже прошел до победы
Давно горит, будь спокоен, сурово перебил Станислав, на секунду окаменев лицом, и добавил жестко: Я тоже серьезно.
Макс глянул на него быстро, с пронзительным вниманием: не такой уж и хлюпик этот учитель, как поначалу казалось; странные они все Ну, не все, так некоторые: соплей, кажется, перешибешь, а на поверку, выходит, и пуля не всякого возьмет. Как персик: мягкий снаружи, сладкий а внутри костища такая, что живой зуб как не фиг делать сломаешь.
Но ведь чуму же победили в прошлом веке? И лечить умеют антибиотиков эта бацилла чумная палочка боится ведь? нерешительно спросил он.
Ну, я не специалист, не знаю но раньше боялась. Только вот когда с дочкой по телефону говорил голос Станислава на миг осип от острого воспоминания о звенящем в трубке самом дорогом на свете голосе, то она сказала, что теперь не боится. Плевала эта бацилла на все антибиотики вместе взятые. Мутировала она, вернее, какой-то там ключевой ген в ней мутировал. И даже не ген, а одна его, если правильно понял, вроде как буква: аминокислота. Была привычная, родная, можно сказать, чума во всяком случае, предсказуемая и вообще полумифическая. А стала небывало агрессивная, практически новая болезнь, за три-четыре дня сводящая здоровых людей в могилу. Врачи стоят над ними в противочумных костюмах и разводят руками в немом ужасе, потому что больной прямо на глазах выкашливает собственные легкие. Разговаривали мы с Леной две недели назад. А Ваньку нашего я вообще месяц не слышал, и у Леночки с ним в Москве никакой связи. В красную зону они телефоны не берут запрещено, а в зеленой Надеюсь, что просто они в ней в разное время оказываются не в одном ведь обсерва утилизаторе работают вот и не поймают друг друга никак Во всяком случае, Лелю мою я именно так успокаиваю. А себя учитель замолчал и ускорил шаг.
А что, там действительно того совсем не лечат, что ли? Если попал туда, то все? Гарантированный покойник, да? прошептал Максим, шагая с соседом плечом к плечу.
Все, что знают, пробуют Да что они могут, если эта тварь к самым продвинутым препаратам устойчива?! Так, облегчают состояние, насколько возможно. Но тут наркотики нужны, а их на такие толпы народу разве напасешься Сутками из «красной» не выходят, пока сами на пол не падают от изнеможения. Зона на две разделена карантинных и больных, но это условное разделение, между ними только стена пластиковая с дверью. И так, постепенно, народ перетекает из первой во вторую, а из второй Леночка так просто об этом сказала, что я ужаснулся: и это доченька моя, которая над каждым кузнечиком плакала В общем, по рефрижератору в день в крематорий отправляют. Такие дела, Станислав остановился у поворота на свою линию. Что делать будем, командир?
Бороться, пожал плечами Макс. Протянем, сколько сможем, а там может, лекарство найдут, а может, бацилла сама сдохнет. От обжорства, например, он едва заметно улыбнулся.
Но историк смотрел мимо его плеча:
Татьяна с детьми за грибами идет Кстати, ты не думаешь, что
Стальные глаза Макса сощурились:
Нет. Мне свой дороже, чем эти двое.